Танго Предтеч - Юлия Ветрова
— Взываю к тебе, хозяин, забытый во тьме веков, тот, что скрывается во тьме меж звезд, тот, чьё имя проклято и забыто.
Он говорил, а мозаичный купол над его головой сворачивался, открывая взорам потемневшее небо.
— Тот, что старше неба, тот, кто говорит голосом Чёрной Луны. Услышь меня.
Ты понимаешь, Аврора? Ты понимаешь, кому возносил он молитвы? Скажи, не зря пришла я на этот вечер?
Я пропущу церемониальные слова, как я уже сказала, мне противно их повторять. Главное началось минут через пятнадцать. Двери в залу открылись, и гости расступились, пропуская процессию из четырёх человек. Трое в чёрных балахонах, с клинками из платины у пояса, полумесяцем окружили огневолосую деву, идущую впереди. На девушке не было ничего, кроме тяжёлого амулета на шее и платиновых наручников на запястьях. Присмотревшись, я увидела кровоподтёки на шее и предплечьях.
Когда она проходила совсем рядом, я вздрогнула. Рука моя непроизвольно поползла к кобуре. Девушка была светлой. Не знаю, что я делала бы, если бы у меня не отобрали оружие.
Впрочем, нет. Я не сделала бы ничего. Отсутствие оружия лишь оправдание, потому что сложно сознаться самой себе в бездействии. Девушка вошла в круг. Рисунок на полу — звезда, ограниченная кругом — полыхнул огнём, и она вздрогнула, когда пламя коснулось её ног. Её спутники шли следом, но их пламя не трогало. Они остановились так же, полумесяцем в лучах звезды.
— Прими наш дар, — закончил Князь.
Молниеносно сверкнуло в воздухе лезвие ножа. Моя рука потянулась к рукоятке бластера… которого, конечно же, не было у бедра. А если бы и был, то что? Не знаю, рискнула бы я им помешать? Меня не пугало их число. Я — адепт Ордена, противостоять превосходящему числом противнику — мой естественный долг. Но каковы будут последствия того, что я вмешаюсь в то, что здесь происходит?
Лезвие вонзилось в обнажённую грудь девы и стало поздно рассуждать. Поток света рванулся из раны к самому небу, а князь начал читать последнее заклятье. Я не могла смотреть. Медленно, стараясь не потревожить зрителей, раскачивающихся в религиозном трансе, я стала продвигаться к выходу.
Идти назад оказалось намного легче. Как будто раньше невидимое силовое поле не пускало меня, или что-то иное, запредельное, старалось не допустить моего присутствия на этой церемонии.
Я — материалист до мозга костей, но этот мир продолжал навевать на меня жуткое ощущение мистического предназначения, тёмного и пугающего. Кроны деревьев угрожающе шелестели над головой и подсознание подсовывало ощущение, что смутные тени наблюдают за мной из полумрака леса. Насмехаются над моей слабостью.
«Слабостью?» — тут же спросила я себя. «Слабость — нежелание видеть, как умирает человек? Нет уж, скорее слабость в том, что я не решилась им помешать».
Но разум подсказывал, что наброситься на них с голыми руками было бы более чем глупо. На этой планете я никто. Даже Орден не имеет законных оснований вмешиваться в дела аристократов на их суверенной земле. А что думает Орден о том, что тут произошло — и вовсе тайна за семью печатями. Если эту церемонию не скрывают, очевидно, никто не выразил протест.
Добравшись до яхты, припаркованной у причала, я с облегчением вздохнула и, почти не раздумывая, ввела координаты звездного кладбища Вета-17.
Необходимость направлять корабль при взлёте немного привела меня в чувство. Всегда проще, когда делаешь что-то конкретное, когда нету времени думать.
Пока корабль шёл от орбиты к орбите, медленно приближаясь к установке гиперворота, мне всё ещё было не по себе. Я снова и снова проклинала тот факт, что мы зависим от этих громоздких стационарных систем — иначе я бы ушла в подпространство ещё с орбиты, только бы оказаться подальше от этого безумного мира.
Да, империя подразумевает толерантность. Да, мы должны уважать культуру и религии всех, кто согласился встать под знамёна дома Магдаро. Но я не вижу, какая этика может оправдать смерть человека. Не ради ресурсов, не ради конкуренции, а только лишь ради того, чтобы восславить своего… Кого?
У меня почти что нет сомнений, что патриарх возносил молитву тому, кто не имеет имени. Тому, кого нельзя называть. Тому, чьё явление предсказывает Книга Звёзд. Но как бы я не боготворила этот фолиант, ведь живя тысячу лет назад Айрен не могла предсказать будущее, ведь так? Только просчитать. Только предположить, что однажды это произойдёт.
И в отличии от неё я не верю, что последняя война империи — будет войной с запредельными мирами. Никаких других миров нет. И пока я не увижу подтверждение обратного — буду считать так.
С этими мыслями я ушла в гиперпереход.
Сейчас я сижу перед пультом, опустив дефлекторы, и рассматриваю вторичное изображение мёртвой системы Тезаурус. Это место успокаивает меня, и я люблю приходить сюда, когда никого не хочу видеть. Как я могла заинтересоваться тёмным? Они другие. И дело даже не в этом. Я не смею оспаривать твою политику, Аврора. Я верю в наши принципы. Я верю в разнообразие и свободу выбора религии. Но что, если чья-то религия означает такое? Кто была эта девушка? У неё есть родители, любимый, коллеги? Как она попала в руки Тао? И могла ли я что-то сделать?
У меня нет ответов, кроме одного. Никогда больше я не стану искать встречи с Рейвеном Тао.
День 5
Я проснулась в пилотском кресле. Перед носом корабля всё ещё реяли останки давно погибших миров. Плечи затекли, и в горле пересохло. По привычке я взглянула на часы и обнаружила обнажённое запястье. Проклятье. Браслет остался у Тао. Заколка, оружие, браслет… Эти любовные приключения грозили влететь в копеечку. Осталось только голову потерять.
Я нажала кнопку таймера на пульте — по Нимее было уже около двенадцати пополудни. Душа и тело требовали ионного душа и горячего кофе. Ввела координаты Нимеи — Фэроу принимали гостей в столице — и встала. На ходу разминая плечи, двинулась к каюте.
Многим не нравится принимать душ в космосе. Мне трудно их понять. Ощущение сухости, то холодной, то горячей, которая очищает кожу вплоть до самых глубоких пор. Не нужно сушить волосы и вытираться полотенцем. Процедура почти мгновенна. День явно налаживался. У меня ещё была масса времени до приёма, и к тому же Фэроу не очень требовательны к одежде. Пожалуй, это единственный дом, который без опаски принимает
