Невеста с подвохом (СИ) - Анастасия Миллюр
К счастью, мы прошли мимо открытого окна, и с улицы на меня пахнуло запахом молодой травы и неброским ароматом цветов.
Спустившись по витой лестнице, мы прошли через анфиладу комнат. Лакей распахнул перед нами золоченые двери, и мы оказались в большом зале.
В центре его стоял мольберт, а недалеко от входа – большое полотно с изображением цветочного сада.
Художник, ожидающий меня, прислонившись к стене, был с длинной разноцветной бородой, в непонятном ярко-синем берете, надвинутом на глаза, весь закутанный в длинный аляпистый плащ. От разнообразия плохо сочетающихся цветов, собранных в одной фигуре, мне снова поплохело.
Да, чувствую, и позирование для портрета не будет приятным, хотя... на что я вообще надеялась?
Ну, Ксавьен! Гад! Не мог что ли нормального художника найти?
— Здравствуйте, леди Лишхас, — пробормотал он каким-то утробным голосом и, слишком изящно для такой внешности, отделился от стены и поклонился.
— Здравствуйте.
— Извините, уважаемая, но не могли бы вы подождать за дверью. Вы будете отвлекать меня от работы.
Подумав, что он обращается ко мне, чуть не подавилась от возмущения. Нет, это же надо! Как он интересно будет рисовать меня без меня?! Что это за новый уровень мастерства такой?
Но потом, завидев, что он смотрит мне за спину, на Альди, успокоилась.
Внутренний голос откровенно поржал над моей глупостью. Я отмахнулась.
Едва за Альди закрылась дверь, мне выпала возможность увидеть величайшие метаморфозы.
Берет слетел с головы, борода упала на пол, плащ был отброшен в сторону, являя под собой безупречно сшитый белый камзол необычного фасона.
Ярко-голубые глаза смотрели на меня из-под полуопущенных ресниц.
— Рад нашей встрече, леди Лишхас.
— Вы... Вы... — только и смогла выдавить я.
Так. Тут есть два варианта объяснения происходящего.
Первый: я съела что-то не то, надышалась духов, и теперь мой мозг услужливо рисует желаемую картину, вооружившись помощью галлюцинаций.
Второй: как это ни странно, но мечты сбываются, и сейчас я действительно видела Гидеона.
— Надеюсь, я не испугал вас своим маленьким представлением. Видите ли, Его Высочество был несколько против того, чтобы я имел честь писать с вас портрет. Однако разве могут строгие запреты в действительности помешать желанию, порожденному велением сердца?
Я активно пыталась подсобрать в кучу весь свой словарный запас, который вдруг куда-то разбежался. Вот же, паразит! Оставил меня как раз в тот момент, когда больше всего нужен!
— Вы, безусловно, правы... — наконец, выдавила я, слегка улыбнувшись.
Он ответил мне широкой очаровательной улыбкой.
— Прошу, давайте приступим. Мне не терпится отразить вашу красоту на холсте.
Я постаралась не принимать его слова близко к сердцу, но получилось это как-то не очень хорошо. Глупое сердце забилось в груди, а на щеках выступил румянец, пусть и незаметный под слоем белил.
Он в одно мгновение оказался рядом со мной, этим тут же напомнив Ксавьена, и, осторожно обхватив мое запястье, отчего у меня по коже побежали мурашки, повел к полотну.
— Встаньте вот так. Чуть повыше голову...
Он коснулся пальцами моего подбородка и чуть приподнял его.
— Прелестно, — пробормотал он. — Совершенно.
Отойдя немного, демон осмотрел меня, прикусив губу. Его хвост изгибался в причудливом танце за спиной юноши, будто тоже раздумывая о том, подходит ли моя поза для дальнейшего эксплуатирования или нет.
— Так и оставим. Дайте мне знать, когда устанете, и мы сделаем небольшой перерыв.
Он отошел к мольберту и уже оттуда произнес:
— Все же вы выглядите восхитительно в этом платье. Как ни стыдно это признавать, но я рад, что тот официант имел неосторожность пролить на вас шампанское. Kletuu было сшито будто специально для вас. Omantoo [1].
Я опустила глаза, не в состоянии выносить его взгляда. Краска не сходила со щек, и в этот момент я была безумно благодарна горничным за то, что так профессионально меня загримировали.
— Скажите, что заставило вас принять участие в этом ужасном отборе? — спросил Гидеон через некоторое время. Смешав краски, он начал наносить легкие мазки.
— Ужасный — правильное слово, — пробормотала я, стараясь не шевелить головой.
— В этом есть что-то пошлое, не находите? — продолжил он говорить, однако на лице его была полная увлеченность работой. — Несколько прелестных молодых леди сражаются за титул королевы. Это противоречит всем законам природы. Лорды должны биться за нежное сердце леди. Но когда ситуация меняется с точностью до наоборот, все это начинает казаться фарсом.
— О, многие участницы отбора с вами не согласились бы. Они настроены весьма решительно.
— Но не вы?
Юноша оторвал свой взгляд от холста и посмотрел на меня своими ярко-голубыми глазами.
Я смутилась.
Как бы так объяснить, что я не воспринимаю это все всерьез потому, что уже как бы являюсь невестой Ксавьена. Очень неловкая ситуация.
— Не я.
— Я знал это, — улыбнулся он и вернулся к рисованию. — Я чувствовал, что вы из тех, кто не гонится за титулом. Осмелюсь даже предположить, что вы не в восторге от нашего кронпринца.
— Вы правы. Меня тревожат опутывающие его слухи.
— Слухи?
— Если позволите, я бы не хотела их пересказывать.
— Разумеется, ваше право. Однако вряд ли вы смогли бы удивить меня. Я имел несчастье некогда быть близким другом Его Высочества. Я задыхался от его распутства. Наблюдая, как он разбивал тысячи молодых сердец, разрушал сотни жизней невинных созданий, я не мог ничего предпринять. Миллионы раз я просил его остановиться, но разве он слушал мои мольбы?
Гидеон говорил, уставившись в какую-то точку на полотне, будто погруженный в воспоминания. И от того, как его лицо наполнялось болью, мне тоже было тяжело.
Но вот он моргнул, посмотрел на меня и улыбнулся.
— Простите. Уверен, вы не хотели этого знать. Величайший позор расстроить такую очаровательную леди, как вы.
Я попыталась улыбнуться.
Тысячи сердец... Сотни загубленных жизней...
Ксавьен, ты настоящее чудовище!
[1] Omantoo (вовари) — восхитительно
Глава 17.
— Это... здравствуйте.
После позирования и переодевания нас всех массово согнали в бальную залу для того, чтобы выяснить наши навыки танца, как объяснила виконтесса Доно. Мы люди, в смысле, существа, безвольные, а потому ничего противопоставить такому ее желанию не могли.
Зала поистине
