Цепи и крылья (СИ) - Стальная Вероника

Мальчик слуга, передавая принцу письмо, смотрел на Джинна со священным ужасом, и тот не отказал себе в удовольствии поиграть с ним в гляделки. Что написано на бумаге, он все равно понять не мог. Мальчишка не выдержал первым и опустил глаза, жалостливо проблеяв:

— Господин, я могу идти?

Лис благодушно махнул рукой, отпуская его восвояси.

— Бывал когда-нибудь на королевском совете, друг мой? — С озорной улыбкой вопросил принц, — Я тоже не был, это упущение необходимо исправить! Познакомлю тебя с главными лицами королевства. Двенадцать снобов из благородных семей и дражайший братец. Всегда мечтал о такой компании.

Собственно, принца и сейчас там никто не ждал. Таких как он — бездарных выродков, туда с начала времен не пускали. По крайней мере, такой формулировкой воспользовался Дисмаль.

— Как будет угодно хозяину, — повторил Джинн.

Этой фразой можно было отвечать на все реплики, которые произносил Лис. Доля наемника или раба в чем-то была слишком простой. Джинну не полагалось высказывать собственное мнение на приказы, но пока никто не мог запретить думать. Большего сейчас не требовалось.

Глава 15

— Ты никого не узнаешь, но все равно хочешь кого-то оставить? — Сид вскинул брови.

— Там Анрем, и она не шлюха, мы работали на кухне.

— Та, что исчезла?

Я кивнула. Страж прекратил пускать слюни на женские прелести, и махнул рукой, подзывая к себе работорговца. Незнакомый мужчина стоял в отдалении. Деловито приосанившись, он бросал на нас редкие взгляды, строя из себя незаинтересованного наблюдателя, но как только понял, что нужна его помощь — вырос как из-под земли в мгновение ока, бесшумно и быстро, что было удивительно при его неповоротливой комплекции. Свободная накидка сидела на нем как на барабане, а толстые, похожие на сардельки пальцы, унизывали массивные перстни.

— Выбрали, господа? — Масляно улыбнувшись, вопросил толстяк.

— Эта, — Сид указал на Анрем.

— У вас хороший вкус, — воскликнул работорговец.

Я округлила глаза, не решаясь ничего спрашивать. Похоже, мужчина не знал, для чего нам понадобилась рабыня, потому как начал расхваливать товар на все лады. Вереница красочных эпитетов и метафор, описывающих достоинства Анрем, полилась из него как из рога изобилия, так что я поторопилась прервать словоблудие.

— Сид, я попросил оставить двоих… Парня тоже.

Работорговец до этого обращавшийся больше к стражу, чем ко мне, прикинул что-то в уме, и не растерявшись провозгласил:

— Прекрасный выбор, вы не представляете какой бриллиант вам достанется… Посмотрите, какая кожа! Как молоко.

Только на этот раз убедительности в его голосе значительно поубавилось. Я застонала. Тип мне с первого взгляда не понравился, но стоило ему открыть рот, как впечатление возвелось в квадрат, переводя мужчину из разряда скользких личностей в ранг вселенского зла.

— Да ваш бриллиант сейчас в обморок грохнется!

Сид прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— Бес, если в тебе вдруг проснулась жалость, то давай без этого. Мы договаривались на одного человека.

Кто бы подсказал, что во мне проснулось, я уже и сама начала сомневаться в правильности принятого решения, но уступать не хотела. Договаривались, значит… Точно не со мной.

— Вам придется немного доплатить. Мелочь для столь уважаемых господ!

Ах, вот оно что. Обещали заплатить лишь за одного человека! Устало потерев переносицу, я бросила взгляд за стекло. Парень напоминал мне кого-то знакомого, но я не могла вспомнить кого… И видимо Анрем он был небезразличен, если она с ним говорила.

Засунув куда подальше мысли, что о своем решении я ещё пожалею, осторожно поинтересовалась:

— Сколько?

— Тридцать золотых.

Толстяк расплылся в довольной улыбочке. За кого он меня принимает? Я на сберегательный банк похожа?! По тому как забегали глаза работорговца, поняла, что если уж не на банк, то на избалованного простофилю.

— Сколько?! — Поразился Сид, — За каждую из девушек было предложено по пятнадцать, это уже выше средней стоимости! Да мы вам и так переплатили.

Страж, пару секунд назад недовольно крививший губы, тоже впечатлился. Позабыв о том, что вроде как пытался меня отговорить, он переключился на мужчину. Работорговец надул щеки.

— Господа, господа! Давайте разрешим вопрос полюбовно, — мужчина вышел из образа добродушного ведущего телемагазина, способного трещать о достоинствах кухонных ножей по пол часа к ряду, — Не успел я выкупить партию товара, как меня настойчиво попросили её придержать. При всей моей любви к Его величеству, я не могу вам их подарить. Стоимость оправдана, вы посмотрите на этот экземпляр, он же с побережья, за него заплатят куда больше, чем я у вас прошу.

— Если он доживет до того времени, — прошипела я.

— Молодой господин…

— Бесман.

— Бесман джан, — снисходительно пролепетал работорговец, — вы меня обижаете. Рабы совершенно здоровы, мой личный лекарь всех осмотрел. Состояние парня — исключительно его вина, спесивец отказывается есть, вредит сам себе, но его хозяин легко с этим справится.

— А вы, значит, не справляетесь?

— Видите ли, молодой господин, все формальности и проверки, связанные с приобретением этой партии, отняли так много времени и сил… Я был убежден, что все уже позади, когда получил ваше приглашение во дворец. Исключительно деловое! Я вас оставлю на пару минут, а вы подумайте.

Так это ещё и мы виноваты?! Мужик просто строил из себя идиота.

— Что за дела? — Прошептала я, как только толстяк отдалился на приличное расстояние.

— Я должен спросить зачем тебе понадобился этот полудохлый! Работорговец в своем праве. Вокруг борделя правда проводились проверки, и до того, как ты пообщался с Иршадом, мы не нашли ничего подозрительного. Теперь их можно только выкупить.

— Даже здесь бумажная волокита… И да, мне его жалко!

Может на меня повлияла принцесса, которая решила выкупить незнакомую рабыню, увидев, что с ней плохо обращаются? Пожалуй. Я чувствовала себя циничной скотиной, которая осуждала рабство, но не делала даже малости, чтобы кому-то помочь. Я не могла изменить систему, но такая мелочь была мне по силам.

— О, Рахшар… Сказано тебе было: “Без самодеятельности”

— Мне уже и шага без разрешения сделать нельзя? Его такая жизнь явно не устраивает, если он сдохнуть хочет. Я бы тоже хотел. Мне же положено жалование, верно? Все равно мне некуда его девать. Выкуплю его и пусть катится на все четыре стороны. Уважаемый, — я подозвала к себе работорговца, — мы решили.

А хватит ли мне того самого жалования? Карающий вроде как завел мне счет, но мне в голову не приходило им интересоваться и обналичивать. Вроде хватало. Толстяк вновь оказался рядом.

— Хорошо, — вздохнул Сид, — мы согласны выкупить парня за двадцать золотых. У него нетоварный вид, много хлопот, может он ещё и буйный?

— Что вы! — Оскорбился торговец, — Помилуйте, я и так снизил цену.

— Но вы же им не занимались, были очень заняты, верно? А уже цену выставляете. Я чувствую, мы уделили вам недостаточно своего внимания. — Печально изрек страж.

Толстяк побагровел, нервно промокнул лоб белоснежным платочком, смекнув, что ему намекают на очередную проверку.

— Двадцать пять.

— На молодого господина оформляйте, так и быть, я оплачу за него, — едко осклабился Сид, — а то, пока он будет со своими финансами разбираться…

Я вспыхнула до кончиков ушей. Знал ведь гад, что я ничего в этом не смыслю.

— Я отдам все!

Страж махнул рукой, ситуация его уже порядком утомила.

— Натурой отдашь.

— Чего?!

— Информация, Бес, информация. Расплатишься ей.

Работорговец расслабленно выдохнул, сойдясь с Сидом на приличной сумме. Похоже он покривил душой, когда говорил, что занижал стоимость. При нем я спор продолжать не стала.

— Пойдемте, — толстячок поманил меня за собой, — вы, верно, впервые кого-то покупаете, Бесман джан? Не волнуйтесь, в этом нет ничего сложного. Пара формальностей, и вот они уже слушаются вас как шелковые. Достаточно устного приказа, и они сделают, что пожелаете!