Секретарь Ада - Хельга Блум
- Любуюсь ведьмой за работой, - обезоруживающе улыбнулся ангел, невинно глядя на нее синими-пресиними глазами.
- Было бы чем любоваться, - простонала Ада. – От меня в колдовстве проку не было никогда, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Да и вариантов никаких у нас нет. Либо нас загубят холодом и голодом мои дражайшие родственники, либо рискнем всем.
- Продолжай, - кивнул он, ощущая, что она начинает давать слабину.
План не был идеален, но другого у них не было. Вновь и вновь он ощущал свою беспомощность перед лицом неприятностей. Слишком уж зачастило это ощущение. Должно быть, так себя чувствуют люди: слабые, хрупкие, обнаженные, как нерв, но отчаянно сражающиеся несмотря ни на что. Смертные знают, что последнюю битву им не выиграть, что итог всегда один, но все равно отчаянно бьются за место под солнцем, за свое счастье. Ангел ответил улыбкой на слабую робкую улыбку Ады, набирающей в грудь воздуха, перед тем как прочесть заклинание. Быть может, смертные не так уж неправы. Быть может, дело того стоит. Стоят борьбы те моменты, когда она смеется, глядя на него, а светлые волосы, разметавшись, лежат на плечах.
Ада наморщила нос, сдула с лица упрямую прядь волос и начала читать заклинание заново. Звонкий голос эхом разносился по чердаку. Даже проникающий сквозь щели сквозняк замедлился, прислушиваясь к тому, как творится волшебство. Прикрыв глаза, для пущей концентрации, Ада четко и громко выговаривала каждое слово, в надежде, что на этот раз у нее все получится.
Безделушки на полках задрожали. Старое дерево заскрипело и застонало. Глухо загудел старый котел, в котором Темпли когда-то варили зелья. Там, на дне котла еще жила древняя магия. Природное волшебство, подпитываемое когда-то самой землей и пробужденное Аделаидой. Магии Ады Темпль никогда не хватало для чего-то серьезного, но даже этой одной капли магии хватило, чтобы котел взмыл в воздух и, превратившись в шар сияющего света, засиял тысячей солнц.
Остолбеневшая Ада смотрела на котел. Глаза щипало от едких слез. Котел, вернее то, во что он превратился, начал вращаться вокруг собственной оси, расплескивая повсюду горячие капли живого огня.
Первым опомнился Михаил. Крепко обхватив ее запястье, ангел потянул девушку прочь с чердака.
Им оставалось несколько шагов до выхода, когда огненный клубок задрожал сильнее и взорвался обжигающим огненным сиянием. В последний момент ангел успел мощным усилием неизвестно где прятавшейся воли, развернуть обрывки обгорелых гниющих крыльев и закрыть Аду.
Мелькнула яркая вспышка, и мир вновь погрузился во тьму. Снаружи продолжал падать снег. Впрочем, действительно ли он падал, если некому было это увидеть? Пахнет ли роза, если некому ее нюхать? Существует ли материя, если она не воспринимается? Михаил и Ада могли бы подискутировать на эту тему. Джордж Беркли мог бы добавить несколько слов. К сожалению (или к счастью, если только вы только не любитель колканнона), Джорджа Беркли на чердаке в тот день не было.
А вот Ада Темпль была и спустя примерно полчаса слабо пошевелилась и открыла глаза. Что-то большое и тяжелое придавило ее к полу. Проведя мысленную проверку конечностей – кажется, весь комплект остался при ней – она еще немного шевельнулась и обнаружила, что большое и тяжелое является ангелом Михаилом, бесчувственной кучей, лежащим на ней.
- Ми… Михаил, - тихо позвала она. Горло горело и свербело. Впрочем, все остальное ее тело чувствовало себя не лучше.
Когда ангел не откликнулся, она попыталась осторожно выползти из-под него. Выбраться из-под подозрительно неподвижного ангела было непросто, но спустя несколько бесконечно долгих минут, Ада сделала это.
- Михаил, - с отчаянием окликнула его Ада, больше всего на свете боясь этой тишины.
Не обращая внимания на ноющее тело и черные пятна, мелькающие перед глазами, она потянулась к ангелу. Кровавое месиво спины со сгоревшими крыльями, от которых остались только торчащие кости, выглядел ужасно. Пахло палеными волосами и жареным мясом. Ее замутило.
Медленно, стараясь понять, какая из ладоней принадлежит ей, в глазах неимоверно двоилось и троилось, Ада положила руку ему на щеку. Щека была прохладной. Рука двинулась чуть дальше, к шее. Пульса нет.
Светлые волосы ангела испачкались и растрепались. Он лежал на животе, неподвижный и безмолвный.
- Ми.. Михаил, - всхлипнула Ада. – Щеку занозишь, - глупо хихикнув, шепнула она. – Полы деревянные.
Огромная волна отчаяния постепенно накрывала ее с головой. Всхлипнув еще раз, Ада, наконец, скатилась в безобразную и отвратительную истерику.
Горячие слезы струились по щекам. Она плакала и требовала, чтобы он немедленно вернулся, чтобы очнулся и больше никогда не смел бросать ее. В конце концов, когда работаешь с человеком много лет, можно ожидать, что он не станет оставлять ее одну в самый неподходящий момент. Она просила и умоляла. Он должен знать, что она не справится одна. Это несправедливо и нечестно. То немилосердно встряхивая его тело, то ласково поглаживая, она убеждала и приводила аргументы. Он знает, что она не может последовать за ним. Темпли никогда не умирают. Он отправится дальше, а она? Долго-долго сидела Аделаида Темпль рядом с телом ангела. Давно уже перестал падать снег, поняв, видимо, что наблюдать за ним некому.
Глава 19. Смерть и любовь
- Аделаида, - спокойный ровный голос окликнул меня. – Аделаида, прекрати, пожалуйста, валяться на полу.
Вздрогнув всем телом, я встрепенулась и подняла голову. Я потеряла сознание прямо здесь, на чердаке, рядом с мер.. бесчувственным Михаилом.
- Кто здесь? – оглядываясь, спросила я.
- Лоретта Темпль, - ответил голос. – Ну и остальные, конечно. Но они тебе не ответят, они пока еще не пришли в себя.
- И что тебе надо? – даже не удивилась я тому, что родственники, оказывается, все эти годы имели возможность разговаривать со мной напрямую, без дурацких ребусов и намеков.
- Отойди от этого ангела немедленно, - скомандовала Лоретта.
- Ни за что! Иди-ка ты, знаешь куда, Лоретта? – огрызнулась я. Это все из-за меня.
- Я бы на твоем месте все же отодвинулась, - терпеливо сказала родственница.
Открыв было рот для очередного протеста, я так и застыла. Тело ангела вдруг засияло ярким белым светом и взмыло вверх, опрокинув
