Невеста по пятницам, или Семь пятниц на неделе (СИ) - Обская Ольга

Она попыталась высвободить руку. Но поздно, он уже не был властен над своими поступками. Продолжая удерживать, поднялся с кресла, навис, заглянул в глаза:

– Правду! – потребовал грозно. А потом прошептал нежно, почти с мольбой: – Правду, Лилая!

Лучше бы она снова солгала. Правда оказалась слишком волнующей, слишком сладкой, слишком опасной.

– Я хотела танцевать с вами. Давно мечтала хотя бы об одном танце, потому что давно влюблена.

Это было выше его сил. Он притянул её к себе для поцелуя. Сколько раз проделывал это в своих фантазиях. Но в реальности чувства оказались настолько ярче – почти невыносимыми.

– Лилая, – шептал он, уже не в силах бороться с ломающей его страстью. – Лилая, – осыпал хмельными поцелуями, лишая её воли к сопротивлению.

Они провели эту ночь вместе. Самую счастливую ночь в жизни Фамилиена. Только под утро он вспомнил о супруге, которая гостила в это время у своих родителей. Суровая реальность гранитной глыбой навалилась на него. Он не во власти поменять свою жизнь. В те времена почти не реально было получить развод, да и браки с прислугой жёстко порицались. Что мог он предпринять для счастья любимой? Предложить стать любовницей? Никогда! Его нежная экзотическая птичка не заслужила такого. Он не знал, что делать. Но хотел показать, что она и только она – его единственная любовь. Он снял с пальца фамильное кольцо и надел на её палец.

– Этот камень открывает любой замóк в моём зáмке. Я хочу, чтобы отныне он принадлежал тебе…

Николетт ощущала, как по её щекам текут слёзы. Она знала, о каком перстне речь. О том, что носит Теодор. Она ещё не дочитала историю до конца, но уже догадалась, что та ночь любви подарила Лилае дитя. Августа права – именно тогда в роду хозяев замка Рош-ди-Вуар появилась ещё одна ветвь, к которой и принадлежат Теодор и Матис.

Ранним утром Фамилиен был вынужден уехать из замка по срочному вызову отца. А когда вернулся, обнаружил, что Лилая исчезла. Его экзотическая птичка упорхнула от него…

Николетт пришлось прервать чтение из-за стука в дверь.

– Вы меня искали? – на пороге появился Теодор.

Глава 47. На этот раз вернётся

Глава 47. На этот раз вернётся

Николетт украдкой промокнула глаза платком. Но Теодор успел заметить.

– Вас что-то расстроило?

Он стремительно прошёл в комнату и огляделся, будто искал обидчика. Она поднялась ему навстречу. Теодор был тем человеком, с кем в первую очередь хотелось поделиться неожиданным открытием.

– Да. Продолжение истории лорда Фамилиена. Нашлись бумаги, которых не доставало.

– Где? – на лице Теодора застыло удивление.

– Вы не поверите. В моём приданом.

Николетт пересказала слова Герасима, что листы выпали из картины, когда у той во время погрузки в карету отвалилась задняя стенка из-за чрезмерного напора и старания слуги-богатыря.

– И не спрашивайте, откуда они там. Я сама изумлена не меньше.

– Но хотя бы знаете, как полотно попало к вашему отцу?

– Нет, – Николетт развела руками. – Раньше я эту картину не видела. В первый момент даже заподозрила, что папенька мог сам её нарисовать, – губы тронула улыбка.

Теодор взял бумаги в руки, полистал не спеша. В глазах горело любопытство.

– Вы уже прочли?

– Только часть.

– Тогда… – он сел на софу и похлопал ладонью справа от себя, – …предлагаю изучать историю вместе.

Николетт приняла приглашение – присела рядом.

– Читайте, – Теодор передал ей бумаги и удобно откинулся на спинку софы, показывая, что приготовился слушать.

– Вслух? – смутилась Николетт, памятуя, что в тексте есть откровенные эпизоды.

– Да.

– Почему я? – возразила робко.

– Вы же мой работник, – беззастенчиво воспользовался служебным положением Теодор.

Вообще-то, Николетт нанята писарем, а не чтецом, но перечить не стала. Она начала с первого листа и вновь, теперь уже вслух, прочла о волнующей ночи Фамилиена и его птички. Теодор слушал так внимательно, так пристально смотрел, что Николетт испытывала смятение и трепет, а щёки медленно заливал румянец.

– Желая показать, что Лилая для Фамилиена – единственная любовь, он подарил ей свой фамильный перстень, – прочла она очередную строчку и невольно перевела взгляд на руку Теодора, которая лежала на софе, рядом с коленями Николетт.

– Полагаете, речь о нём? – он указал глазами на перстень.

Николетт кивнула. У неё практически не было сомнений.

Хотелось, чтобы история остановилась на этом трогательном моменте. Но глаза уже бежали дальше, к тому грустному эпизоду, до которого успела дойти Николетт, когда читала историю одна.

– Вернувшись от отца, Фамилиен обнаружил, что Лилая исчезла.

Наверно, у Николетт опять бы защипало глаза, но она вдруг ощутила, как рука Теодора накрыла её руку. И стало не до грустных мыслей. Тут бы как-то с разогнавшимся в бешеном ритме сердцем справится.

– Как вы думаете, почему она исчезла? Ведь любила, – голос Теодора действовал также волнующе, как и прикосновение.

– Она не могла остаться. Продолжать быть серой мышкой, неприметной горничной, ждать редких минут, когда хозяин замка за спиной своей супруги сможет уделить ей внимание? Это не сделало бы счастливым ни его, ни её.

– Вы бы на её месте тоже исчезли?

– Да.

Тепло, исходящее от ладони Теодора, растекалось по всему телу и тревожило Николетт. Она немного пошевелила пальцами, давая понять, что руку давно пора убрать, но Теодор и не подумал. В душе Николетт возмущалась такой бесцеремонности, но вместо того, чтобы потребовать соблюдать приличия, она решила выразить недовольство провокационным вопросом:

– А что бы вы сделали на месте лорда Фамилиена? Как повели бы себя, если бы любимая исчезла.

– Постарался бы не дать ей исчезнуть, – Теодор чуть сжал руку Николетт, будто она и есть его любимая и собралась исчезать. – А если бы всё-таки исчезла, искал бы.

Они оба понимали, что в случае Фамилиена всё было не так просто. Даже если бы он нашёл Лилаю, что бы это изменило? Он был, словно путами, связан семейными узами.

Николетт продолжила чтение.

После исчезновения Лилаи, Фамилиен не пал духом. Он решил бороться. И для начала расторгнуть брак. И хоть в те времена добиться развода было нелегко, но лорд надеялся на успех. Он задействовал своих лучших адвокатов. К великому счастью, на тот момент у них с супругой не было детей, и после ночи со своей птичкой, он больше ни разу не был близок с женой. Бездетный брак было расторгнуть чуть легче, и адвокаты добились положительного решения.

Одновременно с бракоразводным процессом Фамилиен постоянно вёл поиски своей упорхнувшей птички. Однако никак не мог найти. Будь она знатной дамой, вряд ли смогла бы исчезнуть бесследно. Но как отыскать скромную неприметную горничную? Кто мог знать о её судьбе? Дни шли, сливались в месяцы, Фамилиеном завладевала тоска. Но он нашёл для себя отдушину, которая помогала бороться с изнуряющим ожиданием – живопись. В лорде неожиданно открылся талант художника. Всё свободное время он проводил с мольбертом у холста и создал целую серию замечательных полотен.

Так прошло несколько лет. Фамилиен не терял надежды. В своих мятежных фантазиях он представлял, что однажды ночью без стука, без звонка, без предупреждения распахнётся дверь, и на пороге его спальной появляется она – его экзотическая птичка, открывшая все замки́ зáмка перстнем-ключом, который он ей подарил.

Был день как день. Начинался обыденно, но с самого утра Фамилиен ощущал странное предчувствие. Оно было настолько волнительным, что лорд чуть было не отменил намеченную на вечер поездку в театр. В столицу на гастроли прибыла труппа с островного королевства. Ожидался аншлаг. До столицы уже докатились слухи, что артисты привезли восхитительную оперетту, которой рукоплескал сам король островного королевства.