Джанин Фрост - Дважды соблазненный

– Ты права, – сказал он, наконец, его тон был покрыт чем-то, что я не смогла распознать.

– В чем? В чрезмерных пытках, приверженности в вопросах или что-то другое?

Его улыбка была дразнящей и пугающей, словно тебя высекли, и ты поняла, что тебе нравится эта боль. Я не могла остановить дрожь, которая побежала по мне, когда я посмотрела на мужчину, который все еще был опасностью для моего сердца.

– Во всем этом.

Он схватил меня, пока говорил, одной рукой запутавшись в мои волосы, а другой, опускаясь по моей спине. Их жар был ничем в сравнении с его губами, когда он прижал их к моему горлу.

– Знаешь, что случилось в прошлый раз, когда я любил кого-то?

Он зарычал напротив моей кожи с такой яростью, что мои мурашки превратились в дрожь. Я кивнула.

– Нет, ты не знаешь. – Еще одно смертоносное рычание. – Ты знаешь лишь о том, как она умерла. Позволь мне рассказать, как она жила – в страхе. Мои действия ужаснули ее, так как они уже ужасают тебя. Мои враги использовали ее, как они пользуются тобой, и когда она сбросилась с крыши, это было не из-за наступающей армии. Это было из-за меня.

Пока он говорил, его клыки задевали мое горло, словно я нуждалась в буквальном примере того, как неустойчива была жизнь с ним. В ответ я подняла руку, чтобы обхватить его шею. В этот же момент я стянула свои перчатки. Затем я погрузила свои руки в его волосы, испуская всплеск энергии и притягивая его ближе к своей шее.

– Я не она.

Я была рада, что эти слова завибрировали от моей страсти. Я хотела, чтобы он почувствовал их, а также услышал.

– Ты самый страшный человек из тех, кого я когда-либо встречала, но я не боюсь тебя. Что касается твоих врагов, пусть приходят. Я пережила их раньше, и сделаю это снова.

Его смех дразнил меня по шее горячо, жестко и мягко, чем любой дорогой материал на нем. Затем он поднял мою голову, и его взгляд взял меня в плен, словно он загипнотизировал меня.

– Ты должна бояться. Очень сильно. До этого я говорил тебе, что если ты захочешь закончить все между нами, я отпущу тебя, но, Лейла, – его голос стал глубоким, – я солгал.

Глава 26

Слова прозвучали как угроза, но я не смогла подавить улыбку, растянувшую мой рот.

– Означает ли это, что ты больше не пытаешься выгнать меня?

Он повернулся, взглянув на дверцу своего шкафа.

– Взгляни.

С вопросительным взором, я подошла к шкафу. Да, он был размером с трейлер, в котором я жила с Марти, и да, я все еще думала, что автоматическая система выдвижения его одежды по щелчку выключателя это круто. Так что же…

Мой втянутый вдох совпал с притяжением меня к нему, его руки окружили меня сзади.

– Я ответил на твой вопрос?

Он ответил, и я совершенно не поняла заявление Оскара «Вы больше здесь не живете». Я думала, он имел в виду дом Влада. А не ту комнату. Вся одежда, которая была в моем шкафу и на полках теперь была здесь, вплоть до бюстгальтеров, занимавших место, где когда-то лежали вещи Влада.

Даже когда я жила с ним в качестве его подруги, ни одной из моих вещей здесь не было. Они были в прилегающей спальне, где я тоже иногда спала. Влад не выказывал четко желания вернуть меня обратно, но в его обычной манере, он предположил, что если он чего-то хочет, то это уже его.

Если мы собирались это сделать, то нам нужно было притормозить.

Я обернулась, пытаясь обуздать охватившие меня эмоции.

– Ты не можешь перетащить мои вещи в свою комнату, предварительно не поговорим об этом со мной. Что если я не хочу делать такой шаг так быстро?

Из него вырвалось фырканье.

– Ты чуть не умерла, чтобы доказать, что я тот мужчина, которого ты любишь, но это для тебя уже слишком?

Я подняла подбородок.

– Достаточно одного человека, чтобы просто любить, но для того чтобы построить отношения нужны двое. Если мы попытаемся еще раз, то нужно больше чем один или несколько шагов, Влад.

Его руки скользнули вниз по моим рукам, в то время как он смотрел на меня так, что я невольно подумала о восторженных криках и крови капающей с клинка. Собственичество было настолько неправильным для сравнения с этим.

– Я не хочу чего-либо пытаться. Я хочу, чтобы ты вышла за меня.

Я думала, что удивилась чуть раньше. Теперь я действительно знала, что означает это слово. В течение нескольких секунд я была убеждена, что я не правильно расслышала.

Улыбка Влада была с тенью жестокости.

– Любовь это страшная слабость. Она дает вашим врагам идеальную цель, но небесам плевам на твое мнение, она делает тебя безрассудным… и все это только в хороший день. – Его руки продолжали ласкать меня, подбираясь к моей талии, их тепло едва уменьшалось от тонкого материала моего халата. – В плохой день, – продолжал он, и его голос становился суровей, – она может уничтожить тебя. Я никогда не хотел подвергать себя этому снова, так что да, я держал тебя на расстоянии вытянутой руки. Я даже позволил тебе уйти, чтобы доказать самому себе, что ты не значила для меня больше, чем все мои предыдущие любовницы. И потом Мартин позвонил мне, сообщая, что тебя убили.

Прежде чем он отпустил меня, его руки до боли сжались на мне, а затем он сжал свои руки в кулаки. – Меня ничто тогда не волновало. Не нападки моих врагов, ни защита моего народа, и как бы не сводило бы меня сума твое ожидание, что я стану, вести себя как современный мужчина, словно я могу сбросить со счетов половину тысячелетия своей жизни, я уступаю твоей прихоти.

Это последнее замечание было несправедливым, но я скажу об этом позже.

– Потом я пошел в морг и увидел, что эти кости не были твоими, снова услышал твой голос в своей голове, – он закрыл глаза, – и снова все остальное перестало иметь значение. – Его рот скривился, когда он открыл глаза. – Затем, конечно же, я обнаружил, что ты сбежала с Максимом, поскольку думала, что я был единственным, кто мог пытаться тебя убить. Это взбесило меня, но я был полон решимости, найти тебя. Как только я это сделал, я обезумел от тебя не меньше, чем раньше, но за последние несколько дней, я понял, что уже слишком поздно.

Влад обхватил мое лицо, когда посмотрел на меня с такой интенсивностью, что мое сердце бешено заколотилось.

– Я люблю тебя, Лейла, и ничего нет важнее этого.

Никогда не знала, что радость может ощущаться физически, но я не могла объяснить ничем другим волну, охватившую меня с ног до головы. Мое горло сжалось, грудь распухла, а мои пальцы задрожали. Кроме того то, что уже давно было разрушено в моей душе, казалось, собралось воедино, и, хоть я не могла чувствовать это физически, это было столь же реальным и сильным.