Ненужная жена (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia"

— То есть ты не по своей воле прибыла сюда, — уточнила Диана.

— Не то, чтобы меня заставляли, — честно смотрела ей в глаза Агнесса, отчего лично я прониклась некоторым уважением. — Все последние годы моей жизни я не делала ничего по своей воле. Меня её попросту лишили.

— Можно вопрос? — я взглянула на драконов.

— Можно, — кивнула мне Диана.

— Твои, эмм, капризы — это своего рода протест?

— Конечно, — горько усмехнулась она. — Хотя бы в такой мелочи, как фасон платьев, я могла себе позволить небольшое своеволие.

— Ты хочешь увидеть своего ребёнка?

— Безусловно! — на её глазах навернулись слёзы.

— Ой, ду-ура, — протянул Генрих со своего места.

— Первое и последнее предупреждение, — ровно проговорил Аман. — Ещё один акт неуважения к суду, и вы покинете этот зал.

— Отдай мне моего ребёнка и оставь в покое, — выкрикнула ему Агнесса. И столько боли было в её голосе, что я поёжилась.

— Дома поговорим, — нахмурился Генрих и демонстративно отвернулся от своей дочери.

И тогда я решила ей помочь. Не сейчас, ведь этот вопрос к делу не относился, но после суда обязательно захотелось подойти к драконам-хранителям и узнать, можно ли как-то надавить на короля Досландии. А если он и сам не знает, где ребёнок, то найти способ отыскать его. Или её.

Потом шёл Фридрих, на слова которого (а они полностью повторяли речи Генриха и часть утверждений Арнозиса) шар тоже никоим образом не отреагировал, а после него Филипп. Почему именно в таком порядке — я не знаю. Скорее всего, это какая-то хитроумная задумка: дать высказаться сначала той стороне, а потом только нашей. Хотя я выступала первая, как инициатор. Не знаю, я в судах не разбираюсь, по крайней мере, в процессуальной части. Меня учили лишь тому, что все решения монарха должны быть продуманны, взвешены и дальновидны.

— Я чувствовал давление, — принялся рассказывать Филипп. — Сопротивлялся, очень многое смягчил касаемо той же Ингеборги, что мне пытался диктовать Арнозоис. Не сослал её сразу же, а только перевёз в поместье после того, как отказался от консуммации брака. Разумеется, отказался я насильно — мне моя жена более чем понравилась, и я намеревался жить с ней долго и счастливо.

Я вздрогнула от противоречивых чувств, ведь, несмотря на то, что он говорил абсолютно искренне, я пока не могла забыть о той, боли, что он мне причинил. Пусть то было под воздействием.

— После того, как послов Дамарии поймали на месте преступления, — продолжал Филипп, — в котором я теперь уже сомневаюсь, он жаждал оставить её в тюремной камере, но я настоял на ссылке в обитель Огня. Надеялся, что там она будет от него далеко и пострадает меньше. Прости, Инни, я ошибся.

Он смотрел мне в глаза и завораживал своей искренностью. Оказывается, он ещё и сопротивлялся! О, Боже, что бы тогда могло со мной стать, если бы он полностью подчинился магии Арнозиса?..

— После твоего отъезда я жил, словно в тумане, разлука ослабила силу брачного ритуала, мне не откуда было черпать силы. Арнозис, видя, что я уже не сопротивляюсь, ослабил хватку, и тут вернулась ты. Ночью, когда я был в храме, надо мной почти не властвовала магия, ты и сама, наверное, заметила.

Я слушала его, кивала, а по моему лицу текли слёзы. Нет, я не рыдала и достаточно быстро от них избавилась, но для меня было открытием, насколько сильно он сопротивлялся. Всегда, не только в последнее время.

— Благодаря силе обряда и моему искреннему чувству к супруге, я смог, в конце концов, преодолеть магию. Снял кристалл подчинения, и тогда моё сознание окончательно прояснилось. И теперь, пользуясь случаем, я хочу прилюдно попросить прощения у Ингеборги, — я чуть не подавилась водой, которую в этот момент пила — горло пересохло от волнения. — Мои действия были оскорбительны и губительны для этой прекрасной и достойной во всех отношениях девы. И пусть я находился под воздействием, это не отменяет степени моей вины перед ней. Искренне надеюсь на прощение.

Он обжёг меня своим пронзительным взглядом и опустил голову. Я встала, но не знала, что сказать. Прощаю? Не отнесут ли тогда моё согласие и к тому, что я согласна возобновить с ним брак? Э, нет, рисковать не стоит, потому что свидетелей тут действительно предостаточно, причём самого высокого порядка. Высшие маги, несмотря на то, что передали бразды судейства драконам, присутствовали на процессе.

— Я принимаю твои извинения, — ответила обтекаемо, — и не держу зла лично на тебя.

Многозначительно посмотрела на Арнозиса сотоварищи, заодно показала всем, что прощение не относится к личной жизни. По крайней мере, я на это искренне надеялась.

— Можно вопрос? — подал голос адвокат Анозиса, чьё вытянутое лицо в обрамлении рыжих волос начало меня раздражать. — А почему вы, Ваше величество, уверены, что вами манипулировал именно Арнозис? Чем вы можете подтвердить, что именно он оказывал вас него давление? Он лично давал вам команды? Это мог быть любой другой маг, тот же Эйнар, например. У него и мотив был — он сам хотел заполучить себе принцессу Ингеборгу, и тем, что вы её унизили своим расторжением, было ему только на руку.

И тут я поняла, что ничего не понимаю. Эйнар? Не может такого быть! Он ведь спас меня, заботился, помогал и вообще… Мы знаем друг друга с детства!

Я взглянула на Эйнара — вид у него был ошарашенно-возмущённый. Но он молчал, потому что не его очередь говорить.

Филипп напрягся, морщины прорезали высокий лоб, а взгляд расфокусировался — похоже, вспоминал, как именно всё происходило.

— Команды как действовать в той или иной ситуации шли изнутри, то есть словесно Арнозис не давал мне распоряжений, но! — он поднял палец, прерывая собравшегося что-то сказать адвоката. — Он постоянно находился поблизости, а несколько дней назад чуть не погубил нас, то есть меня, Ингеборгу и Эйнара. К тому же, избавившись от амулета, якобы исключительно защитного, я полностью освободился от чужеродного влияния, которое имел силы наложить только Арнозис.

— Отнюдь, — покачал головой адвокат. — У Эйнара и отец архимаг, и сам он очень сильный не по годам, талантливый и амбициозный маг.

Нет, я не верю!

Вновь посмотрела на Эйнара, на его открытый взгляд и окончательно уверилась, что его попросту пытаются оклеветать.

— К тому же все действия Арнозиса в тот трагический вечер относились не к вам, ваше величество, — адвокат поклонился Филиппу. — И не к вам, ваше высочество, — манерный поклон мне. — А именно к Эйнару, который ввёл всех вас в заблуждение.

— Не стоит делать из меня и уважаемого суда идиотов, — процедил Филипп. — То, что он ничего крамольного не произносил, — король особо выделил это слово, с ехидцей, — это не значит, что его действия теперь можно интерпретировать как вздумается.

Он обернулся к самому Арнозису, твёрдо посмотрел ему в глаза и выдал:

— Прими свою участь достойно. Натворил дел — отвечай. То, как вы с этим рыжим недоразумением пытаетесь вывернуть ситуацию наизнанку, выглядит жалко и глупо.

Арнозис ничего ему не ответил, лишь поморщился. Зато адвокат вскинулся от слов, которыми его назвали, попытался вменить ему неуважительное отношение, но… его протест отклонили. С каменным лицом, предупреждением Филиппа, что стоит немного сдерживаться, но выводить его из зала суда не грозились.

Следующим шёл Николя, потом Эйнар, детали показаний которых даже на меня произвели впечатление, хотя я это всё и пережила. Сомнений, кто именно был агрессором, вроде бы уже не возникало, пусть адвокат и пытался обвинять их в государственной измене, ведь они, по сути, нарушили прямой приказ.

— Я ничего не нарушал, — невозмутимо проговорил Эйнар. — Я находился в отпуске, у меня не было никакого приказа, более того, я действовал исключительно в интересах своего короля — Филиппа II, а не Арнозиса и иже с ним. Контракт у меня с Филиппом, а то, что творится что-то из ряда вон выходящее, было мне очевидно. А ещё очевидно то, что меня всё время куда-то отправляли по самым глупым заданиям, например, привезти Агнессе платья из Досландии, чего раньше никогда не было. Задания всегда давались соответственно моему статусу.