Джена Шоуолтер - Самый темный секрет
Она сомневалась, что что-нибудь сможет.
Почему? Одно резкое слово, требующее немедленного ответа.
- Я должна сказать ему, что между нами все кончено.- Это был единственно верный поступок. При всех ее недостатках, она не была обманщицей. Но, Боже, даже говоря об этом, она подрывала все, что уже решено, не говоря уже о ее намерении покинуть Амуна.
Ты закончишь свои отношения с ним ради меня? Одержимого демоном воина, которого поклялась убить? Он печально рассмеялся. Я не так глуп, как ты, видимо, думаешь.
Она была глупа. Они никогда не смогут доверять друг другу, и не без оснований. Что по-прежнему не помешало ей сказать: - Да.- Понимаете? Глупо. Она хотела быть с ним. Несмотря ни на что, даже на причины, вынуждавшие оттолкнуть его, часть ее нуждалась в нем, и эту часть нельзя было отвергнуть.
Его фальшивый смех быстро смолк. Раньше твои отношения не мешали тебе целовать меня. Теперь его голос хрипел от разочарования.
- Тогда я не знала, кто ты.
Он задумался на миг, потом кивнул. Хорошо. Я дам тебе это. Но как узнаю, что это не уловка?
Нет никакого доверия. Не то, чтобы она обвиняла его. - Никак.
И как ты планируешь поговорить с этим Миком?
- Я позвоню ему.- Как еще?
Капли воды лились вниз по каменному выражению лица Амуна. А во время разговора, я уверен, ты не будешь говорить шифром, и сообщать ему о своем местоположении. Я также уверен, он не будет пытаться напасть и спасти тебя. Конечно, это означает, что я уверен, он не будет пытаться захватить всех внутри этой крепости.
- Нет.- Она покачала головой, чтобы подчеркнуть отрицание. - Я бы порвала с ним. Ни больше, ни меньше.
Сильная потребность промелькнула в его выражении лица. Потребность, смешанная с собственническим и примитивным инстинктом, с надеждой и беспомощной нерешительностью.
Никто никогда не смотрел на нее так. Как будто она была сокровищем, требуемым самым примитивным из способов, как будто она была связкой динамита, который мог взорваться в любой момент.
Она так сильно хотела скользить руками по его спине, переплести пальцы и привлечь его к мягким линиям своего тела. Потом она бы почувствовала, как его руки ложатся на ее зад и поднимают его вверх, вынуждая ее обернуть ноги вокруг него. Она бы терлась о длинную, толстую длину его эрекции, пока они оба не закричали от удовольствия. Она уже была готова попросить этого.
Амун убрал от нее руки, тяжело опустив их по бокам, и выпрямился. Вода безжалостно лилась по нему, скрывая его черты лица от ее взгляда.
Это никогда не произойдет, Хайди, сказал он категорически. Простой трах не стоит таких последствий. С этими словами он оставил ее одну в душе.
Его грубость и жестокость не должны были ее удивить, но удивили. И причинили ей боль, тоже. Она была готова попытаться заставить что-то работать между ними, он не хотел. Он никогда не хотел. Его глаза были холодными, далекими, когда он опустил ее до - простой трах. Она никогда не была для него чем-то большим, никогда не будет чем-то большим. Слишком много препятствий было между ними.
Она хотела его ненавидеть. Боже, она хочет его ненавидеть.
Вместо этого, Хайди сделала что-то, что не делала сотни лет. Она рыдала, как ребенок, над жестокой судьбой, будто снова наказана.
Глава 12
Амун снял свои мокрые спортивные штаны, завернулся в полотенце, оделся в джинсы и футболку, и стал ждать, когда Хайди, появится из ванной. Ему не пришлось ждать долго, однако время, казалось, тянется бесконечно. Когда она вошла в спальню, он увидел, что лицо ее ничего не выражало, хотя глаза были покрасневшими и слегка припухшими. Она... плакала?
Грудь болезненно сжалось от этой мысли, и он чуть не подошел к ней, чуть не принял ее в свои объятия. Чтобы успокоить ее.
Его руки сжались в кулаки. Она не могла плакать. Для этого он должен был быть не безразличен ей. А это не так. Следовательно, он не мог позволить себе поверить, что хоть одна слезинка упала из ее прекрасных глаз.
Так почему же он всё ещё чувствовал боль в груди?
Он заставил свои мысли проясниться и отвести пристальный взгляд от ее лица. Пушистое белое полотенце было обернуто под ее руками и заканчивалось чуть выше колен. Очевидно, она сняла лифчик. Он не видел лямок. Она, наверное, сняла и трусики, тоже. Они были настолько влажными. Такими восхитительно влажными.
Стеснение в его груди переместилось вниз. Он знал, на что она была похожа под всем этим хлопком. Грудь, которая помещалась в его руках. Мягкий впалый живот. Бедра, которые идеально раздвигались. Он отчаянно хотел схватить ее там и заставить ее тереться об его эрекцию, снова и снова.
Даже сейчас, она соблазняла его. Даже? Черт, особенно сейчас.
Одежда на кровати, сказал он ей, отвернувшись, прежде чем забыл причины, по которым он оставил ее одну в душе. Даже в его уме, его голос был грубым. И да, он все еще был потрясен каждый раз, когда говорил с ней без того, чтобы показывать слова.
Связь между ними была той самой причиной, по которой он решил сказать ей правду о себе, о том, что он знал относительно ее прошлого. Он решил раскрыть большинство своих карт прежде, чем она взглянет на них по собственной инициативе, надеясь, что тогда она откроет свои собственные карты.
Он ненавидел, что его демон замолчал, когда он прикоснулся к ней и не заговорил снова. Тайны всегда был либо тихим, либо взволнованным рядом с ней, и он никогда не знал, что он получит. Но больше всего его беспокоило то, что демон, вероятно, мог бы открыть о ней все. Если бы не одно но, не смотря на то, что Амун мог направлять свой голос в ее разум, он не мог читать ее так же, как всех остальных. Он хотел бы обвинять Тайны в этом, но не стал. Он корил себя. Какой прок был от демона, если человек не мог использовать его способности?
Использовать других демонов он также не мог. Когда он прикоснулся к ней, они испытали противоположную реакцию, пронзительно крича и борясь за новое убежище.
Позади него раздался легкий стук шагов, потом шорох одежды. Он хотел посмотреть, как Хайди одевается. Он отчаянно хотел увидеть эти изгибы снова. На этот раз все ее изгибы. Через белый хлопок ее бюстгальтера, который был абсолютно мокрым, он видел эти крепкие груди, увенчанные розовыми сосками, идеально подходили для сосания. А те, трусики ...
Его позвоночник одеревенел, когда еще одна стремительная горячая волна потребности нахлынула на него. Между ее великолепных ног, на вершине ее бедер был маленький пучок волос, немного светлее, чем соломенно-желтая масса выше. Он почти упал на колени, почти бросился к ней и пировал, отодвинув эти ненужные трусики в сторону, и дегустируя ее женскую суть. Боги, он помнил ее сладость.
