Девушка с тенью пантеры (СИ) - Белых Любовь

— Ты уверена? — хриплым голосом спрашивает он, отложив планшет в сторону.

— У тебя кадык дёргается и глаза горят. — лукаво улыбаюсь я. — Это значит, да. Я уверена.

— Не слишком ли откровенно?

Я не видела ничего откровенного. Да, оно весьма специфично. Совсем не пышное. Тончайшее кружево. Идеальное. Мягкое. Лёгкое. Длинный шлейф. Едва ли квадратное декольте можно назвать откровенным. Длинные рукава, длинный подол. Оно закрытое. Но да, чёрт возьми, оно невероятно сексуальное. Облегает исключительно в тех местах, в которых нужно. Всё, что можно счесть вызывающим в этом невесомом шедевре — вырез на спине. Он полностью открывает лопатки и поясницу.

— Я два года, считай, не жила, Дима. Кому ещё выходить замуж в подобном платье, если не двадцатилетней девушке? Оно же красивое. Очень красивое. А то, что Янину Александровну хватит удар, делает его ещё привлекательнее….

— Плохая шутка, Лиля. У неё на самом деле больное сердце. — с лёгким укором произносит Митяй, медленно поднимаясь с дивана.

— Ну и ладно. Больше не буду.

— Я куплю тебе это платье. — обойдя меня со спины, неожиданно произносит он. — Ты права, оно твоё.

— С ума сошёл? Ты знаешь, сколько оно стоит?

— Ты очень изменилась, Лиля. Но я никак не могу понять чем именно. Что-то в тебе изменилось… — неожиданная смена темы.

— Ты не знаешь меня, чтобы судить о моих изменениях. — грустно усмехнувшись, я поворачиваюсь к нему лицом. — Раз уж ты так щедр, расплатись, а я переоденусь.

Настроение вернулось к прежней отметке — не мертва, и ладно. Апатия и безразличие вновь поселились внутри, мешая сосредоточиться.

Митяй ведь прав. Я и сама это чувствую иногда. Словно вижу ужасный сон и резко просыпаюсь, я на мгновение ловлю себя на мысли, что что-то не так. Не так, как должно быть. И дело вовсе не в Роме, не в Морде, не в моих мутациях. В голове. В мозгах, что ли. В мыслях. В психике. На мгновение. А потом, так же неожиданно, меня покидает это озарение, и я опять утешаюсь мыслями о мести, чтобы почувствовать хоть что-то.

Лишь вернувшись в салон авто, Дима решил заговорить вновь:

— Ты же понимаешь, что я просто оплатил платье, правда? Инициатива и идея шла от Ромы.

— Мне безразлично. — пожав плечами, я упрямо смотрю в окно.

Тоже мне, герой. Если некуда девать время и деньги, мне всё равно. Это касается и одного, и второго.

— Ему казалось это хорошей идеей. Дать тебе возможность хотя бы выбрать платье. — тихо произносит Дима, медленно трогаясь с места.

— Что происходит? — ему всё-таки удаётся завладеть моим вниманием. — Зачем ты мне это рассказываешь? Мне нет дела до его идей. Он чётко дал понять, что я никто и зовут меня никак! Он ни слова не сказал о подготовке к свадьбе. Ни слова, Дима. И я сейчас не о цветочках и ленточках говорю. Вы же что-то запланировали, а я так… Пустое место или пушечное мясо?

— Я не допущу, чтобы ты пострадала, Лиля. Мне ты можешь верить. Но и ничего рассказать не могу. Извини.

— Я никому не могу верить. — шепчу, отвернувшись обратно к окну. — Именно поэтому у меня свой план. Ты тоже извини, Митяй. Я не могу пообещать того же, что и ты. Без жертв не обойдётся.

— Просто знай, что завтра мы убьём Звягинцева, Лиля. — тихо произносит он. — Лучше, чтобы ты не путалась под ногами со своими планами. Позволь всё решить иным. Это наша война.

— Вы или я, — протягиваю я, усмехаясь, — Это время покажет. Вы уже достаточно нарешали. Спасибо. Она такая же ваша, как и моя.

Глава 45

Дом Янины Александровны встретил нас забитым до отказа двором. Несмотря на огромную площадь, прилегающую к дому, парковаться Диме пришлось за его территорией.

Иду как на убой к величественному особняку и поражаюсь количеству грузовых машин и мужчин в униформе. Кто-то взялся за церемонию с остервенением.

В доме было хуже. Туда-сюда носились комбинезоны всех цветов и расцветок. Кто со стульями, кто с тканями и цветами. Лидера сего безумия я пока ещё не вижу, но уже чувствую, что она там, куда все они стекаются.

— Я отнесу платье в твою комнату, Лиля. Не будем сейчас нервировать Янину Александровну. — шепнул Дима, удобнее перехватив, казалось, необъёмную коробку.

— А говорил сюрприз мне. — ухмыляюсь я. — Он, оказывается, для Янины Александровны. Ладно, я всё равно пойду с тобой. Не хочу участвовать в этом…

— Даже не взглянешь? — ошарашенно моргнув, Дима выгибает бровь и тут же хмурится:- Нет, с тобой точно что-то не так.

— Агась. Получается, что с самого рождения. Пойдём уже, пока нас не заметили! — тяну мужчину за рукав, направляясь к увитой белоснежными цветами лестнице. На втором этаже я ещё никого не вижу. Значит, там спокойней и безопасней.

Мы быстро поднимаемся, а дальше уже направление задаёт Митя. Останавливаемся у третьей двери справа. Дима замирает.

— Что? Забыл, где меня поселили?

— Там Рома. — невозмутимо пожав плечами, мужчина толкает дверь и входит в светлую гостевую. — Какими судьбами?

— Я должен отчитываться о своём местонахождении в собственном доме?

Я на мгновение теряюсь. Рома выглядел уставшим. Я его не видела всего сутки, а ощущение такое, будто неделю.

— Привет, Лялька. — кивнув мне, он быстро задвигает шторы, вновь повернувшись к нам лицом. — Лучше видами из окон не любоваться. Во всяком случае до послезавтра.

— Я завтра рассчитываю обрести свободу, Зверь. — улыбка выходит агрессивной. Я чувствую это по напряжению лицевых мышц. — Я достаточно у тебя заработала, чтобы жить безбедно долгие годы. Ты мне послезавтра будешь не нужен. Как и этот дом.

— Что это с ней? — излишне подавленно спрашивает Рома у Димы.

— Я здесь! — заявляю я, распахнув настежь дверь. — Проваливайте. Оба! Поговорите за дверью.

— Лиля, я не враг тебе! — рычит Зверев, шагнув ко мне. — Прекрати так разговаривать. Прекрати себя так вести. Прекрати делать вид, что ничего не чувствуешь.

— Слишком много всяких прекрати, так что я вернусь к своей прошлой просьбе — проваливайте. Мне повторить громче?

— Так, ладно, — кивнув, Митя идёт к кровати, — Я оставляю это здесь и ухожу. Ты со мной, Зверь? — оставив коробку с платьем на кровати, мужчина сверлит меня осуждающим взглядом. Будто не у Ромы, а у меня спрашивает.

— Да. Пусть успокоится. Ночью поговорим. — Зверев обращается к Диме так, словно меня здесь нет. Опять!

— Я не стану разговаривать с тобой ночью. — сделав глубокий вдох и набравшись храбрости, решительно произношу я. — С меня достаточно.

— Ты должна обращаться, Лялька.

— Лиля, он прав. Ты никогда не научишься… — мужская солидарность в действии.

…не на ту напали.

— Кому? Я не понимаю, кому я это должна?

— Себе в первую очередь! — безапелляционно заявляет Зверь сложа руки на груди.

— Себе? Всё, что я себе должна, это не просрать свою жизнь напрасно. Бессмысленно. А все эти обращения лишь отвлекают от реальной жизни.

— Не неси ерунду! — вовсю рычит Рома. — Ты реальна! Твоя вторая ипостась реальна. Ты иная!

— А для тебя ерунда, всё, что идёт вразрез с мнением себя любимого, м? Сам-то давно обращался? Нравится? Поздравляю. Только мне это не нужно навязывать. — оставив дверь открытой, я иду к кровати. Присаживаюсь на край, подперев голову рукой, и вздыхаю. — Идите уже. Я уверена, у вас много дел.

— Она права, Зверь. — весело произносит Митяй, улыбаясь во всю ширину рта. — У тебя сегодня мальчишник. О каких ночных вылазках идёт речь? За одну ночь ничего страшного не произойдёт. После свадьбы наверстаете.

М-мальчишник? Настоящий мальчишник? А я?! А мне девичник?

Впрочем, о чём это я. Моего мнения спросили только вот, при выборе платья. И то — не Зверев, а Митя. Эта ситуация ещё, кстати, тоже… вилами по воде писано. Усну, а мама-Зверь мне его на лоскуты порежет. Смысл якобы предоставленного выбора тут же потеряется.