Меченая: Крест (СИ) - Филон Елена "Helena_fi"
— И что за наказание?
Кира дёрнула плечами:
— Точно не знаю, но в штабе, на стене приказов, твоё имя обведено опасным красным кружочком и это не значит ничего хорошего, поверь на слово.
— Охотно верю.
Кира убрала бинты в сторону и громко ахнула.
— Святая дева Мария, что у тебя со спиной?!! — заорала она, тряся руками. — Это Брей тебя так?! Я убью его! Чёрт, я убью его!!! Я загоню ему воздух в вены, пусть сдохнет, имбецил проклятый! У меня нет на тебя больше лекарств!
— Что, так хреново?
— Слушай, детка, — Кира возникла передо мной, уперев руки в бока. — Я тебя не зашивала, понимаешь? У тебя итак останутся здоровенные рубцы, если, конечно, и они останутся! Порезы опять кровят и молись, чтоб не началось воспаление!
Кира выхватила со шкафчика две пачки бинта и стала яростно разрывать упаковки.
— Вот это, — она взглянула на меня, — тебе не предназначалось. Вот это, — она кивнула на мой грязный бинт, — был последний бинт, разрешённый медицинским комитетом на тебя переводить. А вот это, — она кивнула на прозрачный пузырёк на столике, — заживляющая мазь, за которую мне оторвут голову. Так что просто запомни, девочка, я очень не равнодушна к шоколаду и к любой выпивке свыше двадцати градусов. Так что если вдруг…
— Да-да, я поняла…
Кира застыла:
— Нет, я серьёзно, если Блейк, или кто-то из комитета узнает, спину вспорют и мне!
— Тогда почему ты мне помогаешь?
Почему все в этом секторе мне помогают?!
Кира откупорила пузырёк с мазью и взглянула на меня поверх очков:
— Потому что ты гораздо больше достойна получить этим бинты, чем какой то отморозок вроде Брея!
Уйдя из кабинета Киры, я кое-что прихватила с собой — большие металлические ножницы; думаю ими можно просто отлично подстричь волосы! Кира, конечно же, взяла с меня клятву, что я не вспорю ими кому-нибудь живот, и только тогда отпустила. Живот я никому вспарывать не собиралась, но на её месте всё равно не стала бы доверять их такой, как я.
Постельное бельё я получила ещё вчера. Я сказала постельное бельё? О, нет, это всего лишь потрёпанный кусок плотной ткани, издалека напоминающий одеяло, подушка — маленький свёрточек набитый перьями сомнительного происхождения, может даже голубиными, и не большое полотенце похожее на решето. А я так рассчитывала хотя бы на простынь для грязного вонючего матраса. Кажется, моё везение окончательно ушло в отпуск.
Я вывернула на кровать всё содержимое рюкзака, собираясь провести инвентаризацию. Что ж, пожитков не много, но они мои, и я их честно заработала. Ну ладно, кое-что украла.
Зубная щётка, пол тюбика пасты, кусок хозяйственного мыла, маленькая баночка с остатками шампуня, деревянная самодельная расчёска, блокнот с рисунками Кристины, огрызок карандаша, фальшивый бланк о сдаче крови, пинцет, одна третья коробки спичек, чёрные нитки с иголкой, два одноразовых станка, которые давно превратились в очень и очень многоразовые, упаковка прокладок, двое трусов, один лифчик, две пары залатанных носков, джинсы с оторванной штаниной, огромный растянутый свитер серого цвета, кофта с капюшоном, запасная футболка, вязаная шапка и толстая книжка Р. Докинза «Эгоистичный ген»— книга про ДНК. Ещё осталось кое-что из еды — вяленое мясо кролика, немного сушёных грибов, помятая фляга с остатками жёлтого пойла и банка сардин, плюс немного медикаментов — пол баночки антисептика, две таблетки аспирина, пластинка таблеток от кашля, глазные капли, ампула новокаина и… и всё. Вроде и не много всего, но в рюкзак влезало с трудом.
Ещё мне надо срочно помыть тело и вымыть голову, я ненавижу ходить грязной и ещё больше ненавижу, когда от волос пахнет. Конец света ещё не значит, что я должна превращаться в ходячую помойку. Если я до сих пор жива и ощущаю себя человеком, то эта человечность не должна вонять, как труп. Это трупу не надо мыться. И даже когда я сама им стану, то пусть это случится, когда я буду с почищенными зубами.
Окно моей камеры выходило на тренировочный корт. Сейчас один из пяти отрядов наматывал круги вокруг корпуса. Я не знаю, как назвать этих ребят: солдаты, бойцы… Все они здесь просто люди со своими взглядами и целями. Я не знаю, к чему они стремятся, что они защищают: Крест, его жителей, или самих себя. Я знаю одно: если Земля, или может быть Бог, а может и сам Дьявол, однажды решили избавиться от всего живого, что населяет нашу планету и до конца у них это сделать не получилось, так где гарантии, что это не повторится вновь? Быть может, скоро, и не останется никого кому будет нужна эта защита.
Признаться, идя на ужин, я рассчитывала встретить там Дакира и поинтересоваться, с какого такого на хрен перепуга я должна отрабатывать наказание, за то, что на меня напали? Но, кажется, Дакир не ужинает в общей столовой, потому что там я не увидела ни одного знакомого лица, даже рожи Чейза не было, поэтому всё что оставалось, это дальше давиться возмущением и теряться в догадках — какое наказание будет на этот раз. И с какой такой огромной радости я вообще его получила?!
Под вечер солнце сменило декорации, стряхнув с себя грязные разводы туч, и подарило небу поцелуй, распалив огненно-красный костёр заката.
Пора приводить голову в порядок, то есть обстричь лохмы до приемлемой длины — думаю, до уровня подбородка будет самое то! Зеркала нет; что получится, то получится.
Захватив первую прядь ножницами, я уже почти сделала то, что давно собиралась сделать, как дверь моей камеры бесцеремонно открылась и на её пороге показалась взлохмаченная голова Чейза. Я застыла. Его глаза скользнули от моего лица к ножницам и снова уставились в лицо. Что это? Он озадачен?
Я опустила ножницы и практически заорала во всё горло:
— То есть ты считаешь, что твоего авторитета вполне достаточно, чтобы врываться в мою камеру без стука?!
Чейз переступил порог и с грохотом захлопнул за собой дверь.
— Здесь нет ничего твоего, — отрезал он, вонзая в меня ледяные осколки, летящие из изумрудных глаз.
— Ты мог увидеть меня голой, а моё тело всё ещё принадлежит мне, даже здесь! — Хотелось запустить в него ножницами!
— Правда что ли? — Чейз криво ухмыльнулся и клянусь, моя рука с ножницами дёрнулась. Кусок дерьма, который ещё недавно был рабом Скверны, раз за разом унижает меня из-за метки на запястье. — Расслабься, у тебя не на что смотреть.
Он прошёл мимо меня и кинул на кровать большой бумажный свёрток. Я испепеляла наглеца взглядом. Уничтожала!
— Ах, да, я ведь не подхожу под твои критерии. У меня нет светлых волос, длинной шеи, и потолок я головой не задеваю. А ещё, моя грудь не такая маленькая, чтобы её было практически незаметно; или это всё костюмчик? Настолько тесный, что превращает сиськи в два плоских блюдца? Ты прав, у меня точно не на что посмотреть.
Чейз выждал недолгую пазу и медленно повернул голову ко мне. Скажу честно, красное небо за его спиной и оконная рама, стали самым настоящим обрамлением картины, а Чейз главным персонажем на ней. Идеальным персонажем. И идеальным придурком.
— Что это? — низким голосом произнёс он и медленно шагнул в мою сторону. Его глаза сузились. — Марлин не выходит у тебя из головы?
Из моей головы не выходят её вчерашние стоны, но не суть.
— Мне нет дела до твоей подружки. Выметайся отсюда, я планировала подстричься. — Я сделала шаг к нему, пристально глядя в глаза. — Чтобы стать похожей на мальчика и окончательно и бесповоротно вычеркнуть себя из списка тех, к кому ты неравнодушен.
Чейз издал тихий смешок, больше похожий на звук, когда чем-нибудь поперхнёшься.
— С чего взяла, что ты там есть?
— С того, что тебя стало слишком много в моей дерьмовой жизни. Будь добр, попроси Дакира кого-нибудь другого сделать моим надзирателем.
— Поздно.
