Стефани Майер - Сумерки (пер. Аделаиды Рич)

Он задумался.

— Это как если бы ты находилась в огромном зале, где полно людей, и все они разговаривали бы одновременно. Как «белый шум» — такое бессвязное жужжание голосов где-то на периферии сознания. Но если сосредоточиться на одном голосе, то его становится хорошо слышно… Обычно я просто «приглушаю звук», потому что иногда это сильно отвлекает. Легче выглядеть нормальным, — произнося это слово, он нахмурился, — когда отвечаешь на слова собеседника, а не на его мысли.

— А почему ты меня не слышишь? — с интересом спросила я.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Я не знаю, — тихо проговорил он. — Есть на этот счет одно предположение. Твой мозг, возможно, работает не так, как у остальных людей. Скажем, твои мысли передаются на AM-частоте, а я принимаю только FM, — он широко ухмыльнулся, наконец-то повеселев.

— У меня что, какие-то неправильные мозги? Так что, значит, я — фрик?

Его слова задели меня сильнее, чем должны были, — наверное, потому, что он попал в точку. Я всегда подозревала за собой что-то подобное, и очень смутилась, неожиданно получив подтверждение.

— У меня голоса в голове, а ты считаешь, что фрик здесь — ты, — он рассмеялся. — Не волнуйся, это просто теория. — Он снова посерьезнел. — Так что давай наконец займемся теориями.

Я вздохнула. С чего начать?

— Помнишь, мы договорились не увиливать от ответа, — мягко напомнил он мне.

В первый раз за нашу поездку я оторвала взгляд от его лица, пытаясь подобрать слова. И этот взгляд упал на приборную панель.

— Елкин хвост! — заорала я. — Сбавь скорость!

— Что случилось? — он перепугался, но тормозить не спешил.

— Ты же гонишь на ста шестидесяти! — я почти кричала.

Я испуганно посмотрела в окно, но там была сплошная тьма. Спереди был виден только кусок дороги в голубоватом свете фар. Лес с обеих сторон от нас стоял черной стеной — и он превратился бы в стену из стали, случись нам не вписаться в поворот на такой скорости.

— Расслабься, Белла, — он закатил глаза, не разделяя моих страхов.

— Ты что, хочешь, чтобы мы погибли? — истерично спросила я.

— Ничего с нами не будет.

Я постаралась овладеть собой.

— Куда ты так спешишь?

— Я всегда так езжу, — он повернулся ко мне и сверкнул кокетливой улыбкой.

— Смотри на дорогу!

— Я никогда не попадал в аварии, Белла. Мне даже штрафов за скорость ни разу не выписывали. — Он улыбнулся еще шире и постучал себя по лбу. — Встроенный детектор радаров.

— Очень смешно, — я буквально кипела. — Мой папа Чарли — полицейский, ты это помнишь? И у меня в крови уважение к правилам дорожного движения. Кроме того, если твой «Вольво» обовьется спиралью вокруг какого-нибудь дерева, ты, наверное, просто встанешь и пойдешь дальше пешком.

— Пожалуй, да, — с коротким мрачным смешком согласился он. — А вот ты — вряд ли.

Он вздохнул, и стрелка спидометра медленно подплыла к цифре «130» и остановилась.

— Довольна?

— Почти.

— Ненавижу медленную езду, — тихо сказал он как бы про себя.

— Это, ты считаешь, — медленно?

— Хватит обсуждать мое вождение, — оборвал он меня. — Я все еще жду твою новую теорию.

Я закусила губу. Он смотрел на меня, и в глазах медового цвета светилась неожиданная нежность.

— Я не буду смеяться, — пообещал он.

— Я больше боюсь, что ты рассердишься.

— Что, все так мрачно?

— Да, весьма.

Он ждал. Я смотрела на свои руки и не видела его лица.

— Ну же, вперед. — Его голос был спокойным.

— Я не знаю, как начать, — призналась я.

— Начни с начала. Ты сказала, что ты не сама это придумала.

— Нет.

— Что натолкнуло тебя на мысль — книга? Фильм? — угадывал он.

— Нет. Это было в субботу, на побережье, — я решилась взглянуть ему в лицо. У него явно пока не возникало никаких ассоциаций.

— Я встретила там друга детства — Джейкоба Блэка, — продолжила я. — Его отец и Чарли дружили еще с тех времен, когда я была младенцем.

Он все еще не видел связи.

— Его отец — один из квилеутских старейшин.

Я внимательно взглянула на него. Недоуменное выражение словно примерзло к его лицу.

— Мы пошли гулять, — я тщательно замалчивала все, что касалось моего женского коварства, — Он рассказывал мне старые легенды их племени — наверное, хотел попугать. И вот он рассказал мне… — я заколебалась.

— Продолжай, — сказал он.

— О вампирах, — услышала я свой шепот. Я не могла в тот момент смотреть ему в лицо. Но увидела, как его руки конвульсивно сжали руль.

— И ты сразу подумала обо мне? — Голос был спокоен.

— Нет. Джейкоб говорил… о твоей семье.

Он молчал, глядя на дорогу.

Я вдруг заволновалась — почувствовала, что надо защитить Джейкоба.

— Он думал, что это просто глупое суеверие, — быстро сказала я. — Он вовсе не хотел, чтобы я приняла это всерьез.

Кажется, этого было маловато. Я должна была признаться.

— Это была моя вина. Я заставила его говорить.

— Почему?

— Лорен сказала что-то о тебе — хотела меня спровоцировать. И тогда один парень постарше, тоже индеец, сказал, что твоя семья не бывает в резервации. Но мне показалось, что он имел в виду что-то другое. Поэтому я заманила Джейкоба в уединенное место и выжала из него все, — призналась я, повесив голову.

Его смех прозвучал так резко, что я вздрогнула и сердито уставилась на него. Он хохотал, вперив яростный взгляд в темноту.

— Каким образом? — спросил он.

— Я стала флиртовать — это сработало лучше, чем я ожидала.

Я вспомнила все, что было, и фраза прозвучала как-то неуверенно.

— Я бы с удовольствием на это посмотрел, — он мрачно фыркнул. — И еще после этого ты обвиняешь меня в том, что я кого-то жестоко охмуряю. Бедный Джейкоб Блэк.

Я покраснела и уставилась в темное боковое окно.

— Что же ты сделала потом? — спросил он после минутного молчания.

— Поискала информацию в интернете.

— И нашла подтверждения? — в его голосе сквозил разве что вежливый интерес, но пальцы впивались в руль железной хваткой.

— Нет. Никаких совпадений. В основном какая-то чушь. А потом…

Я остановилась.

— Что?

— Я решила, что это неважно, — прошептала я.

— Это неважно? — его тон заставил меня поднять глаза: наконец мне удалось заставить его сбросить маску. Его лицо выражало крайнее удивление и лишь слабую тень гнева, которого я так боялась.

— Нет, — сказала я мягко. — Мне не важно, кто ты.

В его голосе появилась жесткая насмешка:

— Тебе не важно, что я, может быть, монстр? Что я не человек?

— Нет.

Он молчал, снова глядя прямо перед собой. Вид у него был мрачный и неприступный.