Лорен Кейт - Падшие
— Выкопала в одной из коробок, которые на днях принесла вниз мисс София, — объяснила подруга. — Это ее почерк.
Люс подняла на нее удивленный взгляд.
— И что это означает? Зачем ей понадобилось выписывать фамилии? Я думала, даты нашего прибытия отмечены по отдельности, в личных делах.
— Так и есть. Я тоже не могу понять, — согласилась Пенн. — И опять же, даже если ты появилась тут одновременно с другими ребятами, это не значит, что у тебя есть с ними что-то общее.
— У меня нет с ними ничего общего, — буркнула Люс, представив себе жеманное выражение на лице Гэбби.
Пенн задумчиво поскребла подбородок.
— Но когда появились Арриана, Молли и Дэниел, они уже знали друг друга. Думаю, они прибыли из одного детдома в Лос-Анджелесе.
Где-то здесь крылся ключ к истории Дэниела. Она не могла ограничиваться одним лишь калифорнийским приютом. Но если вспомнить его реакцию, как он побледнел от ужаса при мысли, что Люс хочет что-то о нем узнать… Что ж, ей начинало казаться, будто все, чем они с Пенн занимаются, бесполезно и глупо.
— И в чем смысл? — спросила внезапно раздосадованная девочка.
— Зачем мисс Софии собирать эти сведения, я понять не могу. Хотя она сама прибыла в Меч и Крест в тот же день, что и Арриана, Дэниел и Молли…
Пенн помолчала.
— Кто знает? Возможно, это ничего не значит. Просто в архивах так мало упоминаний о Дэниеле, что я решила показать тебе все, что нашлось. Отсюда и экспонат Б.
Она показала на второй листок в руках Люс.
Та вздохнула. Отчасти ей хотелось прекратить изыскания и больше не смущаться из-за Дэниела. Однако более дерзкая сторона ее натуры по-прежнему жаждала узнать его получше… что, как ни странно, оказалось куда проще, когда он отсутствовал и не подавал ей новых поводов для неловкости.
Она заглянула в записку — ксерокопию старомодной карточки из библиотечного каталога.
Григори, Д. Хранители: Миф в средневековой Европе.
Отпечатано Серафимом. Рим, 1755.
Шифр: Р999318 ГРИ
— Похоже, один из предков Дэниела был ученым, — заметила Пенн, заглядывая ей через плечо.
— Вот что, должно быть, он имел в виду, — еле слышно проговорила Люс и обернулась к подруге. — Он сказал мне, что в его семье принято изучать религию. Наверное, он об этом.
— Я думала, он сирота…
— Не спрашивай, — отмахнувшись, попросила Люс. — Это для него больная тема.
Она чиркнула пальцем по названию книги.
— А что значит «Хранители»?
— Есть только один способ выяснить, — сообщила Пенн. — Хотя мы можем пожалеть об этом. Судя по названию, книга имеет шансы оказаться скучнейшей на свете. И все же, — добавила она, отряхивая пальцы о рубашку, — я взяла на себя смелость проверить каталог. Книга должна быть на полках. Можешь поблагодарить меня позже.
— Ты молодец, — улыбнулась Люс.
Ей хотелось поскорее добраться до библиотеки. Если кто-то в семье Дэниела написал книгу, она не может оказаться скучной. По крайней мере, не для Люс. Тут ее взгляд упал на последний оставшийся в руках предмет. Бархатную коробочку от Кэма.
— Как ты думаешь, что это может означать? — спросила она Пенн, пока они поднимались по мозаичным ступеням в библиотеку.
Та пожала плечами.
— По отношению к змеям ты чувствуешь…
— Ненависть, боль, ужас и отвращение, — перечислила Люс.
— А если это как… ладно, раньше я боялась кактусов. Не могла к ним подойти — не смейся, ты когда-нибудь кололась об эту пакость? Их иголки застревают в коже. В любом случае, однажды на день рождения папа купил мне штук одиннадцать кактусов. Поначалу мне хотелось в него же ими и швырнуть. Но потом, ты знаешь, я привыкла. Перестала шарахаться, проходя мимо. В конце концов, сработало.
— То есть подарок Кэма, — предположила Люс, — на самом деле весьма мил.
— Думаю, да, — подтвердила Пенн. — Но если бы я знала, что он на тебя запал, ни за что бы не доверила ему нашу частную переписку. Извини.
— Он вовсе на меня не запал, — принялась оправдываться Люс, поглаживая пальцем золотую цепочку и представляя, как украшение будет смотреться на ее коже.
Она ничего не сказала Пенн о пикнике с Кэмом, потому что… ну, она сама толком не знала почему. Это имело какое-то отношение к Дэниелу и к тому, что Люс по-прежнему не могла определиться, в каких отношениях находится — или хочет находиться — с каждым из них.
— Ха, — хмыкнула Пенн. — То есть он тебе нравится! Это измена Дэниелу. Я не успеваю следить за твоими мужчинами.
— Если бы у меня что-то было хотя бы с одним, — хмуро отмахнулась Люс— Думаешь, Кэм прочел записки?
— Если прочел и все-таки отдал кулончик, — заметила Пенн, — значит, он и впрямь на тебя запал.
Они вошли в библиотеку, и тяжелые двери шумно захлопнулись за ними. Стук эхом разнесся по комнате. Мисс София подняла взгляд от груды бумаг, устилающих ее подсвеченный лампой стол.
— О, здравствуйте, девочки, — обрадовалась она.
Учительница широко улыбнулась, и Люс снова кольнуло чувство вины за то, что она отвлекалась на лекции.
— Надеюсь, вам понравилось мое занятие по краткому повторению пройденного! — едва ли не пропела мисс София.
— Очень, — кивнула Люс, хотя кратким его было назвать трудно. — Мы пришли сюда еще кое-что почитать перед экзаменом.
— Точно, — поддержала ее Пенн. — Вы нас вдохновили.
— Как чудесно! — воскликнула мисс София, принимаясь шелестеть бумагами. — У меня тут где-то был список дополнительного чтения. Я с радостью сделаю вам копию.
— Великолепно, — солгала Пенн, украдкой подталкивая Люс к стеллажам. — Мы непременно дадим вам знать, если он нам понадобится!
В библиотеке царила тишина. Девочки посматривали на библиотечные шифры, переходя от полки к полке в сторону книг по религии. Энергосберегающие лампочки, снабженные детекторами движения, должны, были включаться, когда они пересекали очередной проход, но работала лишь половина из них. Пенн все еще держала ее за руку, и Люс осознала, что и сама не хочет, чтобы ее отпускали.
Они подошли к обычно людному читальному залу, где горела лишь одна настольная лампа. Остальные ребята, должно быть, собрались на вечеринку у Гэбби. Все, кроме Тодда. Он сидел, забросив ноги на соседний стул, и читал мировой атлас размером с кофейный столик. Когда девочки прошли мимо, он поднял на них тусклый взгляд, который с равным успехом мог выражать и крайнее одиночество, и раздражение из-за того, что его побеспокоили.
— Поздненько вы, — ровным голосом заметил он.
— А сам-то, — парировала Пенн и показала язык.
