Анна Водолей - Продаться демону (СИ)
Тита на выходные всегда оставалась в общаге, ее родственники жили очень далеко и часто навещать их не позволяли средства. А вот Аритэ тоже собиралась домой. В окно я видела, как у входа ее встретил демон, легко подхватил тяжелую сумку и повел к центральному выходу из студгородка. Оттуда меньше получаса пешком до станции или пять минут на извозчике.
— Не волнуйся, он ее только проводит. С родителями она его боится знакомить, — успокоила соседка.
— Неужто сообразила, — проворчала я, задвигая штору и прячась от целеустремленного взгляда Эла, который почувствовал затылком слежку и обернулся. Отсалютовал.
Поз-з-зер!
— Не, папы испугалась.
Глава семейства у Аритэ был мужчиной деловым и строгим. Не терпел глупости и безделья, сурово сводя брови на переносице, когда уличал в них нежную половину — супругу и двух дочерей. Подруга боялась его, как огня, и высоко почитала. Но это не мешало ей из рук вон плохо учиться. Зато демона домой не приведет.
Положа руку на сердце, конечно, совсем критичного в парне-демоне ничего не было. Артефакты и амулеты в помощь, пострадавшие были рады побыть жертвой, получая взамен что-то для себя. Конечно, если знали об этом. Сами демоны не всегда раскрывали свою расу, а по внешнему виду определить их мог далеко не каждый.
Аритэ испугалась другого. Эла нельзя было представить женихом (тьфу-тьфу, чтоб не случилось подобного). Он мог, как и его сородичи, присутствовать только в качестве любовника подле женщины. Или наоборот. Наверное, все-таки наоборот.
Я вышла из общежития, когда сумерки начали затягивать небо. Как раз поспею к последнему поезду, при этом могу позволить себе прогуляться пешком, наслаждаясь подступающим теплом.
Мы часто с подругой ездили порознь, чтобы не зависеть друг от друга, при том что жили на соседних улицах. Она уже должна была приехать и пить чай.
Пить чай в нашем небольшом городе — это символ спокойствия. Это целый ритуал, призванный показать благополучие. У нас дома чай был после обеда. У Аритэ — в четыре часа дня. В рабочие дни правила не соблюдались.
Билетерша выдала мне тонкий бумажный талончик, когда я предъявила удостоверение студента, и пропустила к перрону.
Еще немножко, и буду дома. Поезд шумно выдыхал пар и вкусно пах топливом и маслом.
Я прошла в вагон и села у окна. Мест было много, малочисленные люди рассредоточивались по сиденьям, стараясь садиться подальше друг от друга.
Из-за туч вышла почти полная бледная луна. Ниже обычного зависшая в небе. Красивая.
Поезд загудел, неспеша тронулся, начал набирать темп, неся меня в родной город.
Дом встретил пустотой и выключенным светом. Похоже, сегодня меня не ждали. Я скинула сумку и сразу пошла на кухню. Готовых блюд, конечно, не было, рассчитывать на них было бы странно. Но несколько консервных банок с тушенкой спасли ситуацию. Мы студенты народ простой. Кашу с тушенкой считаем за блаженство.
Нехитро отужинав, подхватила сумку с вещами и поплелась в ванную на втором этаже. Тут у нас было три спальни и общая ванная. Порядок в доме удивил, чего это дядя прибрался, гостей ждал?
Растрепала у зеркала пучок на голове, светлые волосы, моя гордость, осыпались на лопатки медовыми локонами. Карие глаза покраснели и остро нуждались во сне. Неделя выдалась сложной. Нужно было сдать несколько курсовых и подготовить ритуальный чертеж по блокировке контура от низшей нежити. Курс у меня не профилирующий, но сдать на отлично его было делом чести, так как предмет вел декан. Запланированное сделано, статус зубрилки подтвержден. Осталось выспаться и не думать ни о чем плохом.
О плохом я не хотела думать так усердно, что заснуть не выходило.
Аритэ всю прошедшую неделю делала вид, что ничего не происходит. Она мне улыбалась, желала перед сном хорошо выспаться и плевала на меня (на счастье) перед сдачей чертежа. Моя скорбная физиономия ее не смущала. И этот демон ходил, как на поводке, за ней. Повадился сидеть в нашей комнате. Я тогда не глядя брала учебник и уходила. Мерзкий тип успевал бросить мне в спину какое-нибудь язвительное замечание, выводившее из себя.
Часы показывали начало второго ночи. Сон не шел. Кровать стояла у окна, и я, распахнув штору, залезла на подоконник.
Щербатая луна ярко освещала улицы с блеклыми фонарями. Во время полнолуния магический фон трещит от напряжения, все колдуют, хотят успеть на самую сильную фазу. И сейчас, еще не полнолуние, а уже дышать сложнее. Зато резерв наполняется и плещется.
Редкие прохожие из молодежи проплывали под окном. Видимо, из ночного клуба. Скоро показалась фигура Зарина. Он медленно шел к дому, останавливался через каждые три шага и хватался за голову. Опять напился. Хотя нет, когда он пьян, то не бьется головой об фонарный столб. Пятнадцать минут я наблюдала самобичевание, а когда дядя дошел-таки до двери, нырнула в кровать. Притворюсь спящей, на всякий случай.
Зарин долго топтался на первом этаже, а потом деревянные ступеньки захрустели. Поднимается.
Нехорошее предчувствие сдавило сердце. Денег просить будет?
Дверь спальни тихо скрипнула, пропустила пышнотелого дядю в комнату.
Он подошел к кровати и опустился на пол. Всхлипнул. Нет-нет, этого только не хватало.
— Крошечка наша, кровинушка, — тихо запричитал он, неловко гладя по голове. Он был пьян. Я внутреннее сжалась, пусть ему скорее надоест выражать нежность. — Я козел. Сестра меня убьет. Что же теперь делать?
Точно, проигрался.
— Лика, Ликочка. Лика, — он потряс меня за плечо, и мне пришлось сонно разлепить глаза и сделать попытку снова уснуть. Вдруг отстанет. — Лика, я сделал нечто ужасное!
— Зарин, отстань. Я сплю. Давай утром.
— Можно и утром, — согласился дядя. — Но вдруг ты потом скажешь, что нельзя было тянуть до утра.
— Утром, — припечатала я.
— Ну ладно. Но я скажу, — предупредил он и набрал полные легкие воздуха.
— Иди спать! — возмутилась я. Что за неделя выдалась!
— Я продал твою душу! — завизжал дядя, закрывая себе уши и зажмуривая глаза.
Наверное, у меня проблемы со слухом. Или галлюцинации от усталости. Изо рта вырвался нервный смешок, а потом не выдержала и рассмеялась в голос.
— Как ты мог продать мою душу, Зарин? Ну, ты и придумал. Иди-ка ты спать, — посоветовала я дяде и сама легла, укрываясь теплым одеялом. Щелчком пальцев выключила свет, намекая, что разговор по душам окончен.
Зарин помялся, повздыхал и вышел. За стеной слышалось, как он тяжеловесно бродит в своей комнате, двигает мебель. Видимо, садился на стул. Потом чем-то стучал. Надеюсь, головой об стол, после столба не лучший вариант, но все же.
