Аня Баст - Обретение
Лили снова чихнула.
— Садись. У меня есть похлебка, масло и хлеб. — Он искоса глянул на Лили. — Тебе нужно поесть горячего. К утру буря утихнет, и мы сможем снова пойти по следу.
У Лили меньше суток на то, чтобы справиться с болезнью, которая пытается угнездиться в теле. Мак всегда чуял, насколько здоров или болен собеседник, и хотя сейчас у Лили и вправду небольшая простуда, изнурительный поход в снегу может привести к куда более серьезным последствиям.
— Спасибо.
Лили устроилась на табурете у стола. Мак налил ей похлебку, и она принялась за еду с аппетитом, который его порадовал.
— Откуда у тебя шрамы? — спросил Мак, осторожно взглянув на нее. — На бедре и на животе.
Он увидел их, когда снимал с Лили одежду. Широкие длинные рубцы.
— Я не хочу говорить об этом. — Лили помедлила и прибавила более мягким тоном: — Если ты не против.
Мак вонзил зубы в хлеб.
— Это… видишь ли… — Она судорожно сглотнула.
— Если не хочешь, не говори.
— Да нет, все в порядке. Когда-то я была замужем, и муж… плохо со мной обращался.
— Вот как.
Мак не произнес эти слова, а прорычал. Кусок хлеба в его желудке превратился в камень. При одной мысли, что кто-то причинил Лили боль, его волчья шерсть встала дыбом.
Отец Мака тоже был любителем домашнего насилия. Вот почему он много лет назад поклялся, что пальцем никого не тронет, если только не будет вынужден защищаться или защищать кого-то другого. Вожак стаи горы Элгонкинн некоторое время опасался Мака, понимая, что у того достанет силы бросить ему вызов. Но Мак не хотел этого и не стал бы драться, разве что его бы принудили. Теперь стая оставила его в покое.
— Я была беременна, когда он… После этого все было кончено. — Лили помолчала. — Я имею в виду, что потеряла ребенка. Это случилось давно.
С тех пор она больше не могла иметь детей. Мак это чуял. Негодяй основательно ее исковеркал…
Лили долго молчала, глядя на свою тарелку, затем поднялась и, зябко обхватив себя руками, отошла к окну.
— Снегопад, кажется, слабеет.
— Кейси мы не потеряем.
Плечи Лили напряглись.
— Надеюсь, что так.
— Он не твой ребенок.
Она повернулась, уронив руки вдоль тела, и шагнула к нему.
— Почему ты так сказал? Откуда узнал, что именно это я подумала? — Лили порывисто вздохнула. — Я думала, с людьми твой телепатический дар не работает.
— Так и есть, но это не значит, что я ненаблюдателен. Ты посвятила жизнь тому, чтобы помогать людям, животным, всему миру… Особенно детям — человеческим и волчьим. После того как ты рассказала мне о своей потере, сделать вывод было совсем не трудно.
Лили отвернулась.
— Это глупо.
— Это по-человечески.
Ее лицо потемнело.
— Что ты хотел этим сказать?
Проклятие! Не умеет он вести разговоры по душам.
— Я хотел сказать, что это вовсе не глупо. Просто отзвук несчастья, которое произошло с тобой. Неразумно — может быть, но не глупо.
Лили испытующе поглядела на него, провела языком по нижней губе, а затем легонько прикусила ее верхними зубами. Так она бессознательно поступала всегда, когда впадала в глубокую задумчивость.
Маку пришлось отвернуться, иначе бы он вскочил и принялся ее целовать.
— Откуда в тебе такая душевная тонкость? — наконец спросила она.
— Думаешь, если я живу не в стае, совсем бесчувственный?
Лили окинула его долгим взглядом, и ее глаза сузились.
— Наоборот. Я начинаю подозревать, что ты живешь отдельно именно потому, что все принимаешь близко к сердцу.
Мак отвернулся и зачерпнул ложкой похлебку.
Лили вернулась к столу.
— И все-таки, почему ты живешь один?
— Меня все раздражают. Почти все.
— Ты не одинок. Хотя и предпочитаешь одиночество. — Лили помолчала. — Значит, я тебя раздражаю?
Мак отложил ложку и посмотрел на нее. Убедившись, что Лили смотрит прямо ему в глаза, проговорил:
— Ты одна из немногих, кому я всегда рад.
Она растерянно моргнула, но тут же снова взглянула на него.
— Правда? Не ожидала услышать от тебя такое. В конце концов, я человек, и мы совсем не знаем друг друга.
— Это я был бы не прочь исправить, — отозвался Мак.
— То, что я человек… или другое?
Уголки его губ дрогнули.
— Сделать тебя оборотнем я не могу, оборотнем надо родиться… Так что, думаю, другое.
— Вот как.
— Я тебя удивил?
— В общем-то… да.
Мак досадливо фыркнул:
— Я живу отдельно от стаи, потому что не хочу быть замешанным в политику. Поскольку я один из самых сильных волков стаи, все ждали, что я схвачусь с Рэндаллом за место вожака. Но мне это не нужно. Я предпочитаю жить здесь, вдали от чужих дрязг.
— И от ответственности.
— Можно и так сказать. Мне нравится одиночество. Я не боюсь себя. Мне такая жизнь вполне подходит.
Лили окинула его испытующим взглядом.
— Да, подходит. — Она откусила еще хлеба. — Можно задать тебе личный вопрос? Раз уж ты сегодня склонен разговаривать не только междометиями. — Лили чуть заметно улыбнулась.
Мак прекрасно знал, что словоохотливым его не назовешь.
— Да, конечно. Спрашивай, о чем хочешь.
С этими словами он откинулся на спинку стула.
— Ты родился человеком или волком?
Такой вопрос задавали часто. Некоторые оборотни появлялись на свет в волчьем облике и, только достигнув зрелости, превращались в людей. Другие — их было большинство — рождались людьми, а волчий облик принимали, только став взрослыми.
Мак глядел на Лили сквозь полуопущенные ресницы, его лицо было непроницаемо.
— Я родился человеком. А если бы волком, это что-нибудь изменило?
— Нет. Просто любопытно. Меня очень привлекают оборотни. Особенно те, кто родился волком. Мне кажется, они… более дикие. Вот почему я решила… э-э… Сморозить глупость.
— Так ты думала, что я родился волком?
— Ну… может быть.
Мак подался ближе, и у Лили перехватило дыхание.
— Потому что я… более дикий?
— Угу.
У нее вдруг отчаянно защекотало в носу, и она с огромным трудом сдержалась, чтобы не чихнуть. Глаза Мака были невероятного шоколадного цвета, а губы восхитительно сочные. Она могла бы неделю ничего не есть, только покусывать его нижнюю губу.
Неужели он хочет ее поцеловать? При мысли об этом Лили бросило в жар, и она почувствовала, как в ней рождается сладостная дрожь предвкушения. Да, она хочет, чтобы Мак ее поцеловал. Она уже не раз представляла себе, как это произойдет. И в своих фантазиях заходила намного дальше простого поцелуя.
С минуту Мак в упор смотрел на нее, а затем вновь откинулся на спинку стула.
