Руины - Джиллиан Элиза Уэст
Конечно, он потерпел неудачу. Моя мать была всего в нескольких шагах от защитных рубежей дворца, когда Ренвик напал, но король почувствовал, что она в опасности через их связь. Благодаря этой связи она смогла использовать силу короля Тифона, чтобы удерживать Ренвика до его прибытия. Король убил Ренвика и отсёк его крылья золотым клинком, пропитанным смолой кратусового дерева, единственным веществом в нашем мире, способным навредить богу. Теперь Подземный Король знал это слишком хорошо.
Но смерть для Ренвика была лишь паузой на его пути к разрушению. Он всегда возвращался — более страшный, чем раньше.
Я тяжело вздохнула и отвернулась, направляясь к алькову, который давно считала своим. Он находился рядом с большим панорамным окном и был уставлен мягкими подушками. С шумом плюхнувшись в большое кресло с высокой спинкой, я подтянула колени к груди и оперлась на них подбородком. Драйстен устроился на пуфике рядом. Иногда я читала в тишине, иногда вслух, для нас обоих. У меня было не много развлечений, ведь мне запрещено покидать пределы замка.
Сила, которой меня прокляли, не знала границ. Она была глубокой, как чёрный океан, в чьих глубинах скрывалось неизвестное, и столь же необъятной, как ночное небо. Сегодня нам повезло, что конец настиг лишь дерево, а не Драйстена или Ильяну.
Сейчас я больше всего на свете хотела просто сесть, прижав лоб к тонкому стеклу, и смотреть на зелёные просторы замковых земель, пытаясь успокоить нарастающую панику и унять бешеный стук сердца. Сквозь стекло я видела верхушки яблонь, которые сейчас расцветали благодаря утренней магии. Но среди этого прекрасного вида выделялось тёмное пятно — пепел дерева, которое я уничтожила. Было бесполезно пытаться разглядеть за ним маленький ручей, окаймляющий территорию замка. Вдалеке я различала лишь тонкие струйки дыма от человеческого поселения и плотную стену тумана, которая отделяла наше королевство от Инферниса.
С такого расстояния туман был едва заметен, но я хотела его увидеть. Каждый раз, когда я ловила его в поле зрения, тьма под моей кожей начинала бурлить, заставляя что-то зудеть глубоко в костях. Я знала, что это связано с проклятием, оставленным демони, и магией Инферниса. Рассеянно я провела пальцем в перчатке под манжетой другой перчатки, коснувшись чёрного полумесяца, украшающего изгиб моего запястья.
Этот знак, оставленный после укуса, вверг меня в жизнь полную одиночества. Знак, который внушал королю Тифону страх, а иногда и гнев. Бывали моменты, когда я ловила его взгляд, устремлённый на эту метку, и видела, как его губы искажает гримаса, словно он пытался решить, какая часть меня сильнее — тьма или свет.
Что значит носить в себе одновременно силу жизни и смерти, вечно борющихся за первенство?
Я не знала. И не была уверена, что когда-нибудь узнаю.
ГЛАВА 4
Ренвик
Я помнил, как началось время.
Первый дождь.
Первую осень.
Первую зиму.
Первую весну.
Но я не мог вспомнить лицо своей матери.
Иногда мне казалось, что во снах я видел ее. Слышал, как она зовёт меня, звёзды катятся по её щекам, чтобы затем растечься по ночному небу. Иногда мне казалось, что я видел изгиб её губ, когда она упрекала меня и моего сводного брата Тифона.
«Вы станете причиной гибели друг друга», — мягко укоряла она в этих снах.
Но сейчас, когда я лицезрел настоящую гибель и руины перед собой, я задавался вопросом: а вдруг она ошибалась? Вдруг мы предназначены уничтожить не только друг друга, но и всё вокруг?
Последние два с половиной столетия я следил за королевством, насколько это было возможно, наблюдая за Тифоном и его воинами. За это время я обрёл новую форму, позволяющую скользить незамеченным сквозь трещины, избегая тех, кто ждал моего возвращения.
С крыльями, такими похожими на те, которые он оторвал от меня, с когтями, острыми, как лезвия, и с перьями, чёрными, как ночь. В облике ворона, скрываясь от Тифона, я парил высоко над деревьями, наблюдая, ожидая.
Принцесса устроилась под моим деревом, когда появился Тифон. Их резкие слова донеслись до меня вместе с ветерком, вспышка гнева прорезала солнечный свет. Я подумал, что разум играет со мной злую шутку, когда увидел, как тени вырвались из её кожи.
Но тьма исчезла так же быстро, как и появилась, сожжённая золотой магией Тифона. Я слишком хорошо знал, какой след это оставит на её коже, и ту боль, что будет терзать её потом. Затем её увели к яблоневым садам. Я последовал за её магией, словно за маяком в ослепительном солнечном свете, чтобы убедиться, что зрение не обмануло меня.
Но когда она шагнула между яблонями, они расцвели вслед за ней. Её сила была чем-то прекрасным, ослепительным светом в этом мрачном мире, и теперь я был уверен, что ранее ошибся. Не могло быть тьмы в этом божественном существе, когда вокруг неё крутилась такая ослепительная, сверкающая магия.
Принцесса остановилась перед особенно красивым деревом, задумчиво глядя на него. По позвоночнику пробежала тьма, моя сила пробудилась, вытягиваясь, словно я протянул к ней руку.
Магия звала магию, и моя потекла сквозь то, что осталось от моей души.
Знакомые тени скользнули с её плеч и запястий, оплетая руки, пока две белые перчатки не упали на покачивающуюся траву. Как в трансе, её бледная рука протянулась вперёд, пальцы раскрылись, чтобы коснуться коры. Мое дыхание замерло — я ощутил слабый отголосок удивления, если такое чувство всё ещё могло существовать во мне, — когда дерево увяло и рассыпалось в пепел у её ног. Я едва различал крики стража и полубога за её спиной.
В груди разлился лед, вечный мороз проник ещё глубже, пока не заболели кости.
Сила жизни и смерти в одной богине, в его руках.
Это меняло всё.
Если у неё была сила тьмы, она могла стать инструментом для целей Тифона. Закрыв глаза, я снова увидел то древнее поле битвы. Крики раненых. Вкус тумана на языке, когда он вырывался из моих пальцев.
Я должен действовать — и быстро, прежде чем он научится управлять её силой.
Как только она вернулась в замок, сверкая в лучах полуденного солнца, я оторвался от ветви дерева и взмыл в небо, направляясь к туманам, разделяющим наши земли. Это была граница, которую я создал тысячи лет назад, наподобие охранных рубежей, окружавших Эферу и защищавших её обитателей от тех, кто хотел причинить им вред, — и удерживавших Оралию внутри. Если кто-то осмеливался войти в туман без
