Ненаписанное письмо - Игорь Толич

— Так тебе и надо, мечтатель! Сколько вокруг девчонок, а он в облаках витает!

— И что ты предлагаешь? Сидеть здесь и пялиться на них?

— Нет, — серьёзно заявил Крис. — Иди познакомься с кем-нибудь и мне заодно притащи.

— Это ты у нас спец по обольщению.

Он расплылся в бравой американской улыбке точно отдавал честь под флагштоком на эсминце.

— Хочешь пари? — сказал Крис. — Сейчас найдём двух или трёх подруг. Сначала к ним подойду я. Потом ты. Посмотрим, за кем они пойдут.

Крису удалось ненароком и пожурить, и оскорбить меня. А мужчины, ты ведь знаешь, Марта, мужчины не терпят таких вызовов. Конечно, он не знал, что последней женщиной, с кем я знакомился и за кем ухаживал, была ты. И было это три года назад.

Перед работой я зашёл в кофейню. Туда я часто заходил в ранние часы и никогда ни с кем обыкновенно не сталкивался, что уже почти решил для себя будто этот парень — бариста с моряцкими руками и наколкой-якорем под левым веком — открыл свой кофейный уголок ради меня одного. По правде сказать, больше двух посетителей там с трудом перемещались, и всё это было огромной удачей: спокойно заглядывать в урочный час, спокойно дожидаться, когда Фил приготовит кофе, спокойно цедить горько-пряные капли эспрессо в одиночестве, поглядывая в одну из газет, которые Фил всегда оставлял на стойке.

И вот в то утро вбежала ты. Я даже не уверен, что ты сама это помнишь, Марта, — так стремительно ты вбежала.

Ты не попросила, а скорее потребовала:

— Кофе! С собой! — да-да, именно так ты и заявила с раскрасневшимся от спешки лицом.

Фил повернулся так же медленно, как делал это всегда, и вежливо попросил подождать.

— Почему?! — ерепенилась ты. — Я спешу!

— Потому что я уже делаю кофе для гостя.

Только тогда ты заметила меня, будто я телепортировался по сигналу Фила, а прежде находился где-то в другом месте и объявился лишь затем, чтобы тебя раздражать.

— Пропустите меня! — выпалила ты.

— Не пропущу, — шутки ради ответил я.

— С какой стати?!

— С такой, что я пришёл первым. И хочу первым получить свой кофе.

Если бы ты знала, дорогая Марта, какое удовольствие мне доставляла эта милая перепалка с тобой, сколько грёз во мне ты всколыхнула своим появлением, ты бы, возможно, осталась и продолжила ругаться.

Но вместо этого ты выплюнула мне в лицо: «Идиот!», схватилась за дверную ручку, и через секунду эта дверь плясала на петлях громким, возмущённым эхо, а тебя уже и след простыл.

Фил поставил передо мной чашку и блюдце с готовым кофе.

— Фил, ты не мог бы перелить в стакан? — попросил я.

Фил лениво выполнил мою просьбу. Я поблагодарил его, схватил кофе и впервые не стал его пить здесь же.

Я спешил. Спешил, чтобы догнать тебя. К счастью, мне это удалось.

Ты металась по улице в поисках другой кофейни, а я подошёл к тебе и протянул стакан.

— Ваш кофе готов.

Ты посмотрела на меня с недоумением и злобой.

— Пейте. Иначе он совсем остынет. А дождаться, пока Фил приготовит новый, с вашей выдержкой вы не сможете.

— Что вам нужно? — покрывая меня искрами из глаз, негодовала ты.

— Хочу, чтобы вы попробовали лучший кофе в этом квартале. Насколько я могу судить, все прочие заведения здесь на порядок ниже.

Ты взяла стаканчик и принюхалась, как осторожное животное принюхивается, когда ему протягивает лакомство незнакомец.

— Вы туда что-нибудь подсыпали?

— Щепотку корицы.

— Ненавижу корицу.

— Я так и подумал. Поэтому в последний момент решил иначе и принёс вам без всяких добавок.

Наконец, ты улыбнулась.

С этого момента наш роман развивался в геометрической прогрессии. Так что, если я попытаюсь восстановить хронологию событий последующей недели, рискую исписать всю имеющуюся в моём распоряжении бумагу.

5 августа

Почти всё время мы проводили вместе, влюблённые в одну лишь мысль друг о друге. Я никогда не говорил тебе, дорогая Марта, что прежде не осмеливался знакомиться с женщинами подобным наглым образом. А ты не уставала повторять, что я наверняка собрал недюжинную коллекцию различных имён и цифр телефонов. Но на самом деле моя записная книжка, если и содержала женские имена, то принадлежали они коллегам, родственницам или кому-то из сферы услуг (и вовсе не той сферы, о которой ты могла бы подумать).

Например, Ани из парикмахерской, у которой я обыкновенно стригся примерно раз в две или три недели, я назвал «Ани Парикмахер». А Софи из цветочного, куда первым делом помчал, назначив тебе свидание, была записана как «Софи Цветы». Во всех этих именах не было хитростей и двойных значений.

В нужный момент я просто отправлял звонок по одному из номеров и просто говорил:

— Ани, как насчёт семи часов?

Она говорила что-то вроде:

— Не вопрос, Джей! Приходи! — и смеялась в трубку.

А ты, заслышав её тонкий голосок, непременно спрашивала:

— И кто она?

— Мой парикмахер.

— Стрижка будет интимной?

— Как всегда, — шутил я, и ты смеялась.

И хотя в нашу первую встречу я открыл в тебе лишь вспыльчивость и трепетное отношение к кофе, полюбить я тебя смог благодаря твоей улыбке.

Сейчас я вспоминал её теплом.

И ни одна из незнакомок в нынешних обстоятельствах не могла превзойти по красоте эту улыбку, несмотря на то, что улыбались нам с Крисом старательно и отовсюду — выбор был богат как россыпь кофейных зерен, которыми были украшены стены в кофейне Фила.

— Не знаю, что ты задумал, но я согласен, — преисполнившись уверенности из прошлых воспоминаний, сказал я Крису. — Но выбирать всё равно будешь ты.

— Это легко, — сказал Крис. — Вон те двое через дорогу.

Он кивнул, указывая направлении.

По переулку между баром, где мы обосновались, и противоположной частью рядов заведений пестрой канвой текли люди. У края условного тротуара прибились тележки с уличной едой: мороженое, блинчики, хрустящие, жареные закуски. Дым от них стоял коромыслом над головами ожидающих в очереди. Я разглядел двух девушек. По виду напоминали местных — узкие глаза, короткие ноги в драных шортах, выстриженных из старых джинсов, осветлённые неоднократно волосы с желтоватым отливом, напоминавшим хну, которой мастерицы украшали руки туристок на пляжах всего за пару долларов.

Девушки ели сатай — острые шашлычки на шпажках — и запивали их лимонадами из мягких прозрачных пакетов через воткнутые трубочки. Обе живо переговаривались и кидали быстрые взгляды в толпу. Ладони у них были маленькие