Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
— Десять, — упрямо настаивал Дьярви. — И два за овёс.
Бэг хмыкнул.
— Мы с вами поладим. Но — одиннадцать. В столицу хлынуло множество провинциалов, желающих попасть в королевскую гвардию. Скоро снимать комнаты даже в конюшнях будут.
«Он прав, — мрачно понял парень. — Слишком заманчивое предложение…»
— Десять. Но без ужина.
Бэг расхохотался.
— Договорились. Из каких краёв вы, господин, прибыть изволите? Если, конечно, это не…
Это не было секретом.
— Из Горного щита.
Бэг кивнул:
— Довелось мне лет пять назад готовиться к бою с горняками…
— К бою с горцами? — удивился Дьярви.
Он не слышал о такой войне. Хозяин трактира хмыкнул. Потянулся пальцами к усу, вспомнил, что выбрит.
— Нет. Бой-то ожидался с краснокосыми. Ну да юдард с ними! Но раз уж так, господин Дьярви, извольте деньги за месяц вперёд. И пять щитков за уход, лечение… Итого двадцать семь щитков.
«Вот я… прошляпил, — с досадой подумал Дьярви. — Пять щитков за лечение! А что там лечить то было? Замотать тряпкой руку⁈ И за это — пять щитков⁈».
— Завтра, — процедил он. — А сейчас велите мне подать завтрак и… проваливайте.
Парень был зол. На себя, конечно. Что злиться на человека, соблюдающего собственную выгоду? Но раздражение прорывалось. Горцы никогда не умели сдерживать эмоций.
— Завтрак? — удивился Бэг. — Так ведь вечер на дворе…
Дьярви прищурился.
— А я сегодня завтракал?
— Нет, но…
— Тогда принесите мне тот завтрак, который я сегодня не съел.
Хозяин расхохотался и вышел. Дьярви тоже усмехнулся, довольный собой. Всё же не совсем дурак…
Утром он уже чувствовал себя намного лучше. Левую руку ещё дёргало, и она слабо ныла, но Дьярви уже смог встать, сполоснуться в тазу и даже одеться самостоятельно. Одежда оказалась чистой и выглаженной: видимо, хозяин был верен сделке. Отлично.
Парень спустился вниз, и молчаливая невеста хозяина принесла ему еду: кашу с тыквой и мясом. Уже неплохо. Молодой организм не хотел есть, он хотел жрать, и Дьярви быстро расправился с завтраком, а затем вышел во двор. Светило солнце, и его яркие лучи плескались в стремительно сохнущих лужах. Повсюду выхаживали ленивые куры и моргали сонными глазами.
Весна… А в Горном щите всё ещё воют по ночам метели…
Дьярви глубоко вдохнул наполненный солнцем воздух и усмехнулся. Отец, наверное, проклял младшего сына, хотя тот и не надевал шёлк и бархат, но… Сейчас Дьярви чувствовал себя почти равным королю, а впереди его ждало великое будущее. В этом юноша был уверен.
Он перепрыгнул через широкую синюю лужу и направился к конюшне, которая была тут же, объединённая единым фасадом с гостиницей.
Старик Бо-бо выглядел прекрасно: кто-то даже вычистил его пегую шкуру. Дьярви не стал утруждать слуг, правой рукой набросил потник на спину всё ещё жующего коня, закрепил седло, а затем взнуздал. Проверил подпругу, просунул палец. Хмыкнул. Вытащил сбережённый кусок хлеба, дождался когда тёплые губы, прощекотав «усиками» ладонь, заберут угощение, а затем вскочил в седло и выехал на улицу.
Перед ним лежал Шуг. Город, раньше представлявшийся ему детской сказкой. Волнующе-неприличный, роскошный, развратный. Город изнеженных мужчин и неверных женщин.
Бо-бо уверенно ступал копытами по грязной улице, и Дьярви почувствовал разочарование. Матушка рассказывала, что мостовые Шуга покрыты драгоценными камнями, а дома сплошь сделаны из розового мрамора. Но не было ни того, ни другого. Грязь и покосившиеся халупы.
Однако, когда конь выехал на центральные проспекты, столица всё же удивила провинциала. На окнах и балкончиках изящных особняков пылали разноцветные цветы, улицы были сплошь покрыты брусчаткой, стены раскрашены разнообразными красками, в скверах и садах виднелись мраморные скульптуры. А уж дамы! Красавицы прогуливались по бульварам под ручку с мужьями, и их яркие платья горели и переливались.
Всё-таки, сказка.
Особенно впечатлила набережная реки Шугги: вдоль неё вытянулись особняки всех семи хранителей щитов. Сверкающий позолотой алый особняк Золотых герцогов. Похожий на нарисованную иллюстрацию к детским сказкам дворец Серебряных щитов, с башенками, флигелями, мезонинами, островерхими крышами. Мрачный и суровый, тёмно-серый особняк Медвежьих. Изумрудно-зелёный, почти скрытый в саду, поражающий огромными окнами и обилием колонн и арок — Шёлковых. Белоснежный, очень простой с виду, с плоской крышей, почти затянутый плющом, уже распустившим зелёные пятипалые листья, — Южных. Горный дворец Ингемара походил на замок, простой и неприступный, почти как особняк герцога Ярдарда, но более древний и скучный.
А вот этот… Нежно-лазурный, украшенный майоликой и мозаичными полотнами, изображающими море и корабли… Две круглых, совершенно бесполезных в бою, башенки… Белый балкон с тремя окнами, украшенными витражами… Этот — чей? Дьярви снова перебрал в памяти всех семерых и понял: Морского герцога. Точнее… Герцогини. Ведь сейчас Солёным архипелагом правит женщина. Лэйда, дочь Ларана. Точно. Её.
Особняком Морской герцогини набережная и заканчивалась. И город заканчивался. Дальше шёл небольшой сосновый лесок.
Напротив светлейших дворцов находился Запретный остров, и Дьярви увидел, что в чёрных развалинах бывшего королевского дворца возится какой-то люд. Ульвар решил отстроить дворец, вернув его на прежнее место? «Да какая мне разница! Будет даже проще добираться», — хмыкнул новобранец, ещё раз полюбовался голубым особняком и пустил коня вскачь. Насколько, конечно, это слово было применимо к большеухому Бо-бо.
Уже через полчаса Дьярви увидел кованную решётку и стражника, вальяжно опершегося о калитку.
— Кто таков? — веснушчатый мужчина зевнул.
Ему, казалось, тоже передалось всеобщее сонное настроение.
— В королевскую гвардию. По призыву короля Ульвара.
Стражник снова зевнул.
— Добро.
Открыл калитку, потянулся, пропустил всадника.
— Налево, мимо ротонды. Потом поворачиваешь направо, где фризы с поднесением чаши, проедешь вдоль мраморных анфилад, и там, где пилястры с амброзией, будет аппарель в азалиях. Минуешь флигель с четырьмя кариатидами, объедешь и увидишь лестницу. Поднимешься на второй этаж, спросишь капитана Ференка.
Из всего перечисленного Дьярви понял про мрамор, чашу, флигель и лестницу. И про капитана со странным именем. Он хотел переспросить, но встретил издевательский взгляд узких желтовато-карих глаз и передумал. Очень уж явно нахал хотел унизить деревенщину.
