Танец тьмы. Хроники чародейки - Нова Старр
— Как тебя занесло в эту чащу? — дивилась Тиялинда.
— Всему виной магия, а ещё любовь, — томно вздохнул Пьер.
Прямой, благородный нос и высокие скулы подчёркивали утончённую красоту его внешности. Светлые шелковистые волосы обрамляли лицо нового знакомого, ниспадая мягкими волнами до плеч.
Тиялинда затаила дыхание:
— Неужели, из-за любви можно убить?
— О, красавица! — мягко протянул заблудившийся. — Из-за любви не только это можно. Из-за неё войны начинаются, жизнь кончают самоубийством, предают, убивают. Но… — Он сделал паузу. — Из-за настоящей любви. Такой, которая поднимает до небес, но и сбрасывает во тьму пропасти.
— У вас была такая? — с придыханием спросила Тия.
— Да. Но любили меня, а не я.
— А вы?
— Зови меня Пьер, красавица, и на «ты», а то я чувствую себя старым занудным стариком, — и он протянул руку для пожатия, глядя ей прямо в глаза.
Неужели, она тогда пропала? Когда заметила, полные, чувственные губы, будто созданные для нежных поцелуев, которые изогнулись в лёгкой, едва заметной улыбке. А, может, сиганула в заготовленную пропасть?
Почему-то вместе с гибелью объекта воздыханий её разум мгновенно прояснился, и Тия по нему больше не страдала, а думала холодно — в ключе анализа ситуации. Будто и не было этого месяца бессонных ночей, томных вздохов, верчения перед зеркалом, долгих ожиданий его визитов.
Конечно, красив был чертяка. Чего одна фигура стоила: стройная, высокая, она источала грациозность и королевское достоинство. Одевался он всегда богато, одежды были обязательно украшены золотом и драгоценными камнями, будто вырядился на бал, а не в лес.
Он касался её кончиков пальцев и наклонялся ближе. Дыхание нежно щекотало щёку. Он поправлял иссиня-чёрную прядь Тии и вздыхал, отодвигаясь, будто что-то ему не давало перейти черту, о которой страстно мечтала Тиялинда: его губы прикасаются её, а язык быстро прорывает преграды, и она раскрывается ему навстречу. Этот поцелуй ей снился каждую ночь с момента первой встречи, а Пьер не целовал её.
И… если быть честной, не подарки послужили причиной вспышки, закончившей жизнь принца, а как раз поцелуй. Её! Она не выдержала и, когда он как обычно замер в пару сантиметрах от её лица, сама коснулась его губ. Мммм. Сладкие, тёплые. Но он в ужасе отскочил. И с неё будто сорвали шоры, погружающие в пучину любви и неги. Они стояли друг напротив друга, разъярённые и чужие. Скандал был знатным, последствия интересными. И сейчас Тиялинда была уверена, что на принца наложили заклятие. А ещё она предполагала, что маменька или тётушка могли наложить заклятие на неё. Скорее всего, тётушка, ведь маменьке всегда некогда, всегда незачем. А тётя Лия вдруг предусмотрела, чтобы племянница, если и влюбилась, то не благодаря магии очарования, а самостоятельно. Тётушка прекрасно знала о странном образе мыслей Тии — о взаимной любви, о взаимном уважении, о равенстве. Вот маменька мужиков совсем не любила, а умело использовала, чего и дочери желала.
«Ах, — Тия опять провалилась в мысли, — какое же сладостное чувство — любить»! Оно щекотало низ живота и пьяно разливалось внутри. Всё казалось ярче, а сама жизнь полнее. И хотелось ещё, но Тиялинда отмела эти мысли, сконцентрировавшись на записях.
Глава 4, в которой Тиялинда старается понять
Итак, бескрайние просторы Тьму-Тараханской империи были нашпигованы магией. Но простому люду иметь её было непозволительно. В раннем детстве каждый житель империи проходил специальную проверку у королевских магов, и имеющееся у него выкачивалось. Бесплатно и необратимо. Эдакий налог, чтобы любой бунт не то, что подавить на корню, но даже не дать ему возможности возникнуть. Против магии обычные людишки не имели никаких шансов, тем более практически все, кого Тиялинда встречала в деревнях и посёлках, были скручены магией преклонения перед империей и её правителем и помогали им, отдавая последнее в случае необходимости, даже жизнь.
Окружающие страны на Тьму-Тарахань имели зуб. Они там ютились на маленькой территории, часто превосходя численностью всё население империи, а тут жировали на бескрайних просторах. Поэтому Чародейный сёстринск давным-давно выбрал это место — легко скрыться и не отсвечивать.
Сами чародейки расположились в месте, которое, по мнению жителей этих земель, было необитаемым. Ночное светило Тилуна позволяло не участвовать в земных разборках, сполна получать энергию солнца и творить, что вздумается. Ведьмы спокойно перемещались с земли на светило и обратно, при этом перемещения не ограничивались этим местом. Они свободно путешествовали по всей солнечной системе, создавая или влипая в конфликты. Лишь эта земля была свободной от их вмешательства. Так гласила Вселенская хартия чародеек, поэтому-то для доказывания своего совершеннолетия молодые чародейки отправлялись сюда. Магию использовать они могли, а вот в политику вмешиваться — нет. Но Тиялинде казалось, что сейчас политика вмешалась в её жизнь.
— Тьфу, — сплюнула Тия. — Любая ведьма метлу во всём этом сломит.
И она пыталась вникнуть в эту скукотень дальше.
Сейчас тут правил король Вирий Единственный. Да-да, если верить разговорам в округе, то он правил, по меньшей мере, тыщу лет. Старикашка за это время всем надоел. И многие надеялись, что скоро даже магия не спасет его от старости.
Много магических сил уходило на охрану границ и внешние конфликты. Сейчас велись войны с тремя королевствами: королевством Пыжиков, империю Хю и страной Даиверов. Кстати, Пьестонские земли граничили с империей Хю. Маленькой империй. Пока. Но за последние тридцать лет она присоединила к себе множество земель с другой стороны от Тьму-Тарахани и теперь посягала на святое для Вирия Единственного — его земли, зато он посягал на их земли. Но причём здесь Тиялинда?
Изыскания Тиялинды прервал бывший маг — деревенский рыжеволосый парень. Его мускулистое тело, словно высеченное из камня, источало грубую, первобытную силу. Широкие плечи, крепкая грудь и рельефный пресс свидетельствовали о тяжёлой физической работе на земле. Каждое движение молодого мужчины было полно мощи и энергии.
Тия сморщилась, когда он пошёл к ней — избушенция, как и было приказано, выпустила его, как только он стал способен на разговор. Девушка испытывала одну лишь брезгливость — она любила утончённость, изящество, ум. А тут… нашпиговали магией, запрограммировали, как цепного пса. В общем, делай дело и не думай.
Густые, рыжие волосы, вихрем вздымающиеся над высоким лбом, придавали ему дикий, почти необузданный вид. Глубоко посаженные зелёные глаза смотрели на мир с настороженностью, будто готовые в любой момент вспыхнуть гневом.
И он вспыхнул:
— Какого хрена я тут блюю? — от мощного баса даже избушка вздрогнула.
Тиялинда откинула чёрные волосы и посмотрела уничижительно,
