В лабиринте нереальностей. Книга вторая - Елена Кароль
— Вашество, тихо-тихо. Ну что вы, живы они, в порядке. Мы жеж нечисть, что нам будет...
— А Сёма? — спросив срывающимся шепотом, сама не заметила как, но схватила Федю за плечи и попыталась потрясти. Получалось плохо. Меня саму уже трясло так, что зуб на зуб не попадал. Ещё немного и я...
— И с ним всё в порядке. Вашество, а ну бросьте! — перепугавшись за меня всерьёз, Федя сам перехватил меня за плечи и даже обнял, прижав крепко-крепко и погладив по спине, унимая нервную дрожь. — Тряхнуло их знатно, да перепугало, но уже всё хорошо. У ручья они чуть дальше. Малец из горшочка чуток выпал, вот, сажают обратно.
— Где они? Федя!
— Тихо-тихо. Идёмте обратно, они с другой стороны. Идёмте...
Бережно обняв, словно я могла рухнуть в любую секунду, что в принципе было недалеко от истины, чертик довел меня до нашей стоянки, усадил на край спальника, в котором до сих пор спала Мила, а сам, шепнув мне, что сбегает и всех приведет, помчался в абсолютно противоположную сторону.
Заторможено проводив его взглядом, нахмурилась. Что-то неладное чудилось мне в его поведении, что-то неправильное... почему он... почему он не разрешил мне идти с ним? Неужели не всё так гладко, как он мне сказал?!
Моментально накрутив себя до новой паники, поняла, что если сейчас же не пойду и не проверю сама, то точно начну истерить или ещё что похуже. Я уже встала, уже успела сделать несколько шагов, успела понять, что наши соседи-коты уже куда-то ушли, хотя буквально десять минут назад ещё были здесь, как увидела возвращающегося Фёдора, крепко прижимающего к себе странный зеленый сверток. За ним шли невероятно чумазые домовушки, причем кто из них Авдотьюшка, а кто Марфа Васильна я даже не сразу поняла — обе кошки были испачканы в земле настолько, что были просто грязно-серыми.
— Вашество, а ну сядьте! Я кому сказал, что всё хорошо? — сначала прикрикнув на меня, лишь после этого, Федя протянул мне завернутого в лопухи Сёму.
— Почему... что с ним?
— Разбился горшочек от удара. Трясло нас так, будь здоров. Я уж старался уберечь, но всё равно не доглядел. И это... — отведя взгляд и поморщившись, Федя тихо признался: — Листик у него один отломался. Мы уж старались, но...
Листик.
Торопливо вернувшись на спальник и лишь там развернув лопухи, в которые Сёма был завернут чуть ли не целиком, закусила губу, чтобы не разреветься. Ещё вчера кроха радовал нас четырьмя красивыми листочками, выросшими у основания, а сейчас... одного листика не было вообще, два других были повреждены, но держались, а четвертый был порван четко посередине. Сам малыш, а точнее створка с ресничками выглядела увядшей и поникшей, но тем не менее была целой.
Насколько я чувствовала по эмоциям, он как и Мила спал, так что завернув его обратно в лопухи, чтобы не высыпался даже грамм земли, сжала зубы так, что они скрипнули.
А затем, стараясь не срываться на яростное шипение, позвала чертика:
— Федя...
— А?
— Если Сёма не отойдет в ближайшее время и будет плакать, то клянусь, я порву этих драных котов на лоскутки! Где они? Куда ушли?
— Здесь мы.
Не ожидая, что кто-то может подойти из-за спины, дернулась и чуть не выронила спящего Сёму, что разозлило меня ещё больше. Набрав в легкие побольше воздуха, обернулась, чтобы высказать всё, что думаю о тех, кто поступает не только глупо, но и подло, но вместо обличительно речи лишь с шипением выдохнула сквозь плотно сжатые зубы. Эти... в общем эти мужчины пришли с носилками, которые соорудили из, если мне не изменяет зрение, дверки моего шкафа.
На текущий момент двое держали носилки, двое насторожено и хмуро рассматривали домовушек и черта, Вик стоял ближе всех и хмуро рассматривал меня. Что, не нравлюсь? Так вы мне тоже.
Молчание затягивалось и в итоге кошак сдавлено кашлянул и заговорил снова:
— В пяти километрах на юг наша деревня, мы поможем вам дойти. Я... в общем, я извиняюсь, что так получилось с вами и домом, но...
— Ну, вот вы одно мне скажите, неужели надо всенепременно разговаривать у меня над ухом, а? — сонная Мила, недовольно открыла глаза и ещё недовольнее их закрыла, пробурчав что-то совсем неразборчиво, а затем уже громче добавила: — Ир, дай пацанам уже делом заняться, полночи не спала от боли. С них доставка, обезболивающее и так, чтобы тихо и быстро. Ага? С остальным потом... спать хочу, ужас. Как там Сёма? Сильно пострадал?
— Относительно.
— Не переживай, приду в себя, подлечу. Всё будет хорошо.
— Хорошо... — поверив ведьмочке сразу и безоговорочно, потому что знала — она прекрасно разбирается в целительстве и растениях, поудобнее перехватила спящего кроху и встала, тут же отойдя в сторону, чтобы "пацаны", как их неласково назвала сирена, переложили спальник с пострадавшей на носилки.
Да...
Хмуро отметив, что "пацаны" даже не выдохнули под пятидесятикилограммовым весом ноши, через полчаса остро жалела о том, что не в брюках, а в длинном сарафане, который по глупости надела ещё вчера. Идти было до ужаса неудобно, тропы как таковой не было и даже несмотря на то, что мужчины выбирали самый оптимальный путь, стараясь не лезть в буреломы и обходя неудобные участки по более приемлемому пути, я шла медленнее всех и постоянно путалась то в собственной юбке, то в собственных ногах, а последние десять минут и вовсе в собственном хвосте.
— Да что б тебя! — запнувшись об очередную корягу и едва не полетев носом вперед, я была уверено перехвачена одним из котов и поставлена обратно на ноги, вот только благодарности во мне не было. Да если бы не они, мы бы вообще тут не оказались! — И тебя тоже!
— Меня-то за что? — обидевшись, мужчина недовольно поджал губы, но ему хватило лишь одного моего злого взгляда, чтобы промолчать и не выяснять и так очевидное. — Может, я тебя понесу? Мне не сложно...
— Сама дойду. — выдернув руку и радуясь
