Ведающая - Александра Дроздова

Кошка стала нюхать мое лицо, руки. Сердечко билось в горле, виски стянуло от испуга, но я приготовилась нападать первой. Черная морда косилась в сторону Вари. Еще немного и я бы ринулась в последний бой, не дозволяя приблизиться к своему ребенку, но кошка сбила весь мой воинственный настрой. Она резко улеглась ко мне на колени и начала тереться головой о руки, как ласковая домашняя кошечка. Меня это настолько обескуражило, что мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что произошло и могло произойти.

Кошка придавила меня своим весом, теперь я не могла пошевелиться из-за ее тяжести, а не из-за сковывающего действия страха. Руки остались свободными, но от потрясения их сильно колотило, трясло, как у паралитика, но это не помешало мне начать гладить ту, что секунду назад я была готова убить.

Славное звучное мурлыканье благостно на меня подействовало, незаметно для себя я успокоилась и перестала бояться. Сердце перестало частить, а мне стало любопытно — кошка или кот? Плутоватая морда больше была котовской.

Я осмелела, что, поглаживая, тихо произнесла:

— Красивая киса! Я таких никогда не видела. Шерсть такая мягкая-мягкая, такая приятная-приятная, а глаза хитрющие-хитрющие.

Я почесала ему под подбородком. Мне казалось, что это все же он. Я продолжала гладить и за ушками, и по спинке под его умиротворяющее тарахтение.

— Мы зашли в твои владения? Извини нас, мы просто заблудились. Я и сама не знаю, как мы сюда с дочерью попали. И сюда — это куда? Хлоп глазками, а мы уже в этом лесу, вторглись в твой дом. Какие мы невоспитанные — пришли в гости, а угостить-то хозяина нечем. Я могу предложить лишь колбасу.

Мои слова с делом были созвучны, я дотянулась до оставшегося куска колбасы, отломив, предложила мурчалке. Кот понюхал и негодующе фыркнул, есть он не стал.

— Чем богаты, то и едим! Огурцы даже и предлагать не стану, ты — сытый наглец! — с улыбкой сказала я, разглядывая разумные, желтые глаза кота.

Все-то он понимал, наглый и хитрый кот. Разглядев в нем не звериный ум, с новой волной ко мне вернулось беспокойство и чувство опасности. Кот почувствовал мое напряжение, он аккуратно лег напротив и положил свою голову на лапы, он наблюдал.

Я следила за ним, он за мной, однако, я не ощущала себя блюдом. До Вариного пробуждения, мы изучали друг друга с откровенным любопытством, но в молчании. Когда Варя проснулась, она моментально заметила наличие нового спутника.

— Ой, какой красивый котик! — воскликнула она. Дочка смотрела на зверя настороженно и руки не тянула. О, чудо или же сила воспитания?

— Познакомься, — сказала я, — Кот, просто, Кот. За неимением другого имени, будем называть его так.

Варя кивнула и ответила:

— Мне нравится.

Кот, внимательно наблюдавший за нами, то ли прохрипел, то ли прорычал:

— Ирис!

Из Вариной ладони выпал огурец, который она успела сцапать и начать поедать. Я тоже была удивлена, это недостаточно емко выражаясь. Всего одно слово, а столько чувств смешалось.

У меня еще оставалась надежда, что мы где-то на нашей родной Земле, но ни на одном клочке известного мне мира не водилось говорящих животных. Осознание себя в другом мире не придавало мне радости, наоборот, сильно опечалило и озаботило. Как же нам выжить и не попасть еще больше? Как бы нам вернуться? А было ли вообще такое возможным?

После моего огорчения я услышала, как звонко рассмеялась Варя. Она без робости и стеснения стала ворковать с Ирисом, а он заливисто урчать, как будто кот только и ждал подобного внимания. Я со стоном закрыла лицо руками. Пора уже начинать умолять Ириса о помощи или подождать еще немного?

Кот в очередной раз мурлыкнул и произнес сиплым голосом:

— Помогу.

Я надеялась, что черный кот не умел читать мысли, а его ответ был не больше, чем просто совпадением. Мне хватало и того, что я вместе с дочерью находилась в неизвестном мире, в мотыльковом лесу. Отказываться от помощи подозрительного говорящего животного — плохая идея. Нам одним — не выжить.

После сбора наших скудных вещей, мы пошли за Ирисом. Куда же он нас приведет?

Глава 4

Мы мучительно шли до самой темноты. Половину пути я несла Варю на руках, а половину на своей спине. Долгие изнуряющие пешие переходы были совсем не для четырехлетней девочки. Да, Ирис делал остановки для отдыха, но были они совсем непродолжительными. Кот настойчиво звал нас продолжать путь — он рычал, шипел, бодался лбом, цеплял лапами одежду, что мне приходилось мириться с его командованием, брать Варю на спину и снова идти. Я молилась, что до конечной точки маршрута оставалось еще немного, еще чуть-чуть и еще капельку и так снова и снова.

Ирис больше не произнес ни слова. Я предположила, что услышанные нами два слова дались ему с трудом, с хрипом и надрывом. Я оправдывала его молчание — болезнью, а не желанием держать нас в неизвестности. Мне не хотелось думать о нем плохо. Придумать, как раз, можно было все, что угодно, я ничего не знала о правилах этого мира, об его устройстве, а фантазировать я считала неправильным — лучше раздобыть достоверную информацию при возможности.

Но, если быть честной, то думать об этом не хотелось — не хватало сил на мыслительный процесс. Я страстно желала просто лечь и спать желательно на чем-то мягоньком. Руки ломило от тяжести, тело сводило от усталости, а голова распухала от тяжелых размышлений, то о коте, то о семье.

Я старалась не думать о родителях, но нет-нет, да и проскакивали мысли: «Как они там без нас? Сильно ли они переживали…». Мне было легче, когда Варя беседовала со мной, но она-бедняжка настолько устала, что язык ее заплетался, и она задремала, повиснув на моей спине.

В лесу стемнело. Мы шли в кромешной темноте, я едва различала кончик кошачьего хвоста — он служил мне маяком. Варя крепко спала, не просыпаясь, от моих многочисленных спотыканий. Я еле поднимала ноги и уже проклинала весь этот мир вместе с черными кошками, когда внезапно мы остановились.

Мы дошли? Я боялась в это поверить…

Тонкие лучи луны или не луны подсвечивали самый настоящий дом, стоящий на самом краю леса. В такой густой темноте даже с проблесками лунного