Змейка и крылья ночи - Карисса Бродбент
Я еще до начала разговора решила не выходить из себя – знала, что Илана и слушать не станет. И все же мне не удалось скрыть нотки досады в голосе.
– Ты ведешь себя глупо. Это всего несколько месяцев. Или даже дней! Если бы ты уехала как раз на открытие…
– Глупо?! – изрыгнула она. – Это что, он тебя подучил так сказать? Это он тебя глупой называет, когда ты хочешь сделать что-то помимо его воли?
Я выдохнула, не разжимая зубы. Да, это правда, Винсент называл меня глупой, если я без какой-либо причины отказывалась поберечься. И был в этом, конечно, прав.
Пусть человеческие кварталы и правда трущобы, но у людей там есть по крайней мере видимость защиты. А здесь? Я не представляла, что произойдет во внутреннем городе с Иланой или любым другим человеком, когда начнется Кеджари. Особенно с таким человеком, который уже согласился отдать свою кровь.
Я слышала, как на этих турнирах используют людей. Не знаю, что правда, что преувеличение, но у меня от этих историй живот выворачивало наизнанку. Иногда меня подмывало спросить у Винсента, но он наверняка бы подумал, что я опасаюсь за себя. Я не хотела, чтобы он переживал еще больше, чем сейчас. К тому же… он до конца не знал, насколько мы сблизились с Иланой за последние несколько лет.
Винсент не знал многого. Например, тех уголков моей души, которые не сочетались с его видением меня. Есть и то, чего никогда не поймет во мне Илана.
Но что бы я делала без каждого из них? Семьи у меня не было. Кто бы ни жил со мной в том доме, когда Винсент нашел меня, – все они к тому времени погибли. Если где-то оставались дальние родственники, для меня они были вне досягаемости – по крайней мере, до тех пор, пока я не выиграла Кеджари. Но у меня был Винсент, и у меня была Илана. Они заменили собой все то, чем мне представлялась семья, хотя оба не вполне понимали мою противоречивую сущность.
Сейчас, когда перспектива потерять Илану вдруг показалась реальной, страх сжал мне сердце и не отпускал.
– Илана, ну пожалуйста… – Голос прозвучал необычно сдавленно. – Пожалуйста, уезжай!
У нее смягчилось лицо. Она сунула сигару в переполненную окурками пепельницу и подошла ко мне так близко, что я смогла бы посчитать морщинки у нее вокруг глаз. Ее жилистая рука провела по моей щеке. От Иланы пахло дымом, резкими розовыми духами – и кровью.
– Сладкая, – сказала она. – Колючая, но сладкая. С кислинкой. Как… как ананас.
У меня непроизвольно дернулся рот.
– Ананас?!
Какое смешное слово! Зная ее – она могла и сама его выдумать.
– Но я устала, милочка. Устала бояться. Я ушла из квартала, потому что хотела посмотреть, как оно здесь. Оказалось столько приключений, сколько я себе и представляла. Здесь я каждый день рискую жизнью. Так же, как и ты.
– Тебе ни к чему делать глупости.
– Наплевательски относиться к опасности – это уже бунт. Знаю, ты тоже так считаешь. Даже если ты запихала все яркое в дальний угол шкафа. – Она бросила многозначительный взгляд на мою выпачканную в крови одежду. – Даже если ты прячешь свой бунт в темных переулках человеческого квартала.
– Илана, ну пожалуйста. Всего на неделю, пусть даже не на весь Кеджари. Вот, – протянула я шелковый шарф, – забери эту безумную вещь и отдай, когда вернешься, и я даже обещаю, что надену это.
Она долго молчала, потом взяла шелк и сунула в карман.
– Ну ладно. Утром уеду.
Я выдохнула с облегчением.
– Но ты! Упрямая ты крыска… – Она обхватила мое лицо ладонями. – Будь осторожна. Не стану читать нотации о том, что он заставляет тебя делать…
Я вывернулась из ее необычайно сильной хватки.
– Ничего он не заставляет!
– Да уж!
Вырвалась я вовремя: она фыркнула так зловеще, что во все стороны полетели капельки слюны.
– Не хочу видеть, как ты станешь одной из них. Это было бы…
Она закрыла рот и пробежала взглядом по моему лицу с нарастающим выражением тревоги.
– Это было бы… невыносимо скучно.
Не то она хотела сказать, и я это знала. Но у нас с Иланой были такие отношения. Вся эта резкая откровенность, вся эта нарочитая нежность скрывали то, о чем мы умолчали. Я не произносила вслух, что соревнуюсь на Кеджари, а она не говорила, что боится за меня.
И все же меня поразило, что она готова вот-вот расплакаться. Я только сейчас по-настоящему поняла, что, кроме меня, у нее никого нет. У меня был хотя бы Винсент, а у нее – никого.
Я подняла взгляд на часы, и у меня вырвалось проклятие.
– Мне пора, – быстро сказала я, отступая к окну. – Смотри не дай себя высосать до смерти, старая перечница.
– Не проткни себе задницу этой палкой, – парировала она, вытирая глаза.
От ее беззащитности не осталось и следа.
«Вот карга», – с нежностью подумала я.
Я открыла окно нараспашку, подставив лицо летнему дождю, от него шел пар. Я не собиралась молчать, но непростые слова задержались на языке – слова, которые вслух я произнесла лишь однажды и тому, кто заслуживал их меньше.
Но Илана уже скрылась в спальне. Я проглотила все, что хотела сказать, и нырнула обратно в ночь.
Глава вторая
Начавшийся дождь быстро набирал силу. Обычное дело для Дома Ночи. Винсент часто шутил, в своей ироничной манере, что в этой стране ничего не делается наполовину. Солнце либо одолевает нас непрекращающейся жарой, либо полностью отступает под натиском мрачных слоистых туч красно-серого цвета. Воздух был или таким сухим и горячим, что словно запекал человека живьем, или таким холодным, что ломило суставы. Луна половину времени пряталась за дымкой. Но когда ее было видно – сияла, как начищенное серебро, и свет ее оказывался столь ярок, что все неровности и впадины на песке напоминали волнующийся океан, – по крайней мере, как в моем представлении он должен был выглядеть.
В королевстве ночерожденных дождь шел нечасто, но уж если шел, то он превращался в потоп.
Я вся вымокла, пока добралась до дворца. Моя тропинка вдоль стены была предательски скользкой, камни, за которые я хваталась, – гладкими от воды. Но я не первый и наверняка не последний раз проделывала эту вылазку в дождь. Когда я наконец ввалилась в свою спальню, которую отделяли от земли несколько этажей, измученные мышцы горели.
