Резервация монстров: Одна среди них - Тая Ан
Проклятые соседи… Еще одним несомненным (если не основным) плюсом в моей будущей работе являлось то, что ни одна живая душа не будет ночь напролет пьяно орать под окнами, топать над головой как стадо бешеных бегемотов, сверлить в стену, или изощренно гадить в подъезде. Подобными концертами и инсталляциями я привыкла «наслаждаться» через день в разнообразных вариациях и персоналиях, но принцип каждый раз был один и тот же. Как же достало…
Заснуть удалось лишь около трех часов ночи, накрывшись как следует с головой и заткнув уши подушкой.
3.
Будильник прозвенел в восемь утра. Я еле разлепила опухшие от недосыпа веки, лениво вылезла из-под теплого одеяла, и поплелась на кухню заваривать чай. Помешивая в чашке ароматную жидкость, я вспоминала ночной инцидент и усмехалась про себя. Не терпелось узнать, что этот интриган сочинит за ночь. В существование у Германа варианта равноценной альтернативы моей работе я не верила ни минуты. Его нестандартное поведение только лишний раз подтверждало сей неопровержимый факт. Но вот вопрос относительно его мотивации продолжал назойливо маячить на задворках сознания. Нагло вырванное им обещание я держать не собиралась, ибо его методы воздействия на следующий день вызывали у меня лишь справедливое недоумение и снисходительную улыбку.
Подписание контракта и окончательный инструктаж были назначены сегодня на три часа, поэтому к полудню я решила сходить в парикмахерскую, дабы облагородить себя перед столь важным в жизни событием. Давно собиралась заняться своими волосами, даже накопила порядочную сумму, да все никак не хватало то времени, то фантазии, или просто было лень. Я изредка задумывалась над тем, что не достанься мне от неизвестного родственника довольно приятная внешность, я никогда не подверглась бы нападкам со стороны горе-воздыхателей, которые как и мешались в моей жизни, так и придавали ей нотку пикантности, подобно лавровому листу в супе. Кто-то скажет, что лаврушка придаст такой аромат любому блюду так, что без нее еда уже будет не еда. Ну да, ну да, сразу вспоминается вчерашняя ванильная лаврушка по имени Герман. Знать бы еще, что за суп он пытается заварить…
Однако, будучи чрезмерно самокритичной, я никогда не считала свою внешность более чем удовлетворительной. Мой требовательный взгляд, в зависимости от настроения, оскорбляли то чересчур глупый, то слишком унылый вид, то короткая шея, то большой нос, в иные моменты жизни казавшиеся вполне себе терпимыми.
Хотя, было то единственное, что мне в себе нравилось всегда, независимо ни от чего – это волосы. Они росли сами по себе, выглядели хорошо, и никогда не нуждались в особом уходе. Песочно-русые, с необычным золотистым отливом, воздушной волной они спускались почти до талии, чем доставляли множество неудобств, поэтому чаще всего заплетались мною в простую косу. Бороться кардинальными методами со своей единственной неоспоримой красотой я не решалась, поэтому додумалась сделать долговременную завивку, и на те самые рабочих несколько лет забыть наконец о расческе и косе.
Выпив только чай, потому как обычно еда в меня по утрам совсем не лезет, даже несмотря на голодные песни несчастного желудка, я быстро привела себя в порядок, надела легкую куртку и выбежала в осеннее утро.
Мой район лишним пафосом не отличался, я бы даже сказала, не отличался он не только пафосом, но и ничем хорошим, ни новыми домами, или вообще чем-то новым, кроме разве что сетевых продовольственных магазинов.
Синхронно покосившиеся жилые пятиэтажки, державшиеся лишь на честном слове да на костях многих поколений околевших в их подвалах крыс, больше портила, чем украшала уже облупившаяся реставрация многолетней давности. Хотя отдельные фрагменты оставшейся синей краски на фоне облезлых кирпичных стен при лишнем воображении и можно было принять за нестандартное решение чересчур прогрессивного дизайнера, который на самом деле был всего лишь не вполне трезвым маляром.
Асфальтовые пешеходные дорожки так назывались только потому, что бабушки-ровесницы тех пятиэтажек еще помнили, что когда-то эти дорожки делались из настоящего асфальта. Стояла та приятная пора, когда их еще не залило дождями до грязевой мешанины полуметровой глубины, и не завалило снегом, который никто никогда не утруждался убирать. Они всего лишь были слегка припорошены мягкими золотыми листьями, которыми так приятно было хрустеть при ходьбе.
По пути встретился сосед, один из тех, кто всегда, каждый божий день и в любую погоду что-то увлеченно ремонтирует во дворе возле своего гаража. И это что-то это обычно полусгнившее железное ведро с колесами, в прошлом гордо именуемое автомобилем. Но в случае Давида было немного иначе. Он увлекался мотоциклами, и их ремонт совпадал с его основной занятостью, так что ведро было каждый раз разное и преимущественно двухколесное.
Как это бывает, предвкушение близких позитивных перемен в жизни очень приподнимало настроение, и я плыла в туманном городском мареве, среди хмурых лиц и безликих силуэтов как яркий листик в хладной воде горного ручья, улыбаясь во весь рот и не видя ничего вокруг. И именно поэтому, а возможно, и в силу врожденной невнимательности, не заметила ничего подозрительного. Хотя могла бы.
Парикмахерский салон находился совсем недалеко от моего дома. Мою особу там прекрасно знали, как обладательницу одной из самых шикарных шевелюр в данном и нескольких близлежащих районах, ведь я порою забегала сюда ее в разумной мере подравнивать. Свою гривастую клиентку радостно встретили, угостили вкусным кофе, успокоили милыми улыбками, и с энтузиазмом впились в вышеуказанное достоинство. Уже через пару часов я довольная, как слон, и кучерявая как баран, двигала весь этот зоопарк в сторону любимой булочной, чтобы закрепить настроение вкусной выпечкой и в полной боевой готовности шествовать до места назначения, до которого, кстати говоря, от той самой булочной было всего около трех минут неторопливой ходьбы через живописный парк. Хотя подобные кулинарные излишества никак не сочетались с моей оздоровительной диетой, изредка рискнуть подобным образом было весьма приятно.
Утром в будний день очереди в магазине, как и людей в парке не наблюдалось, и вскоре я не спеша шагала по хрусткой листве парковой тропинки, вгрызаясь в теплую выпечку с густым ягодным джемом, в другой руке держа бумажный пакет с остальными двумя.
По закону подлости, такое хорошее утро обязательно должна была уравновесить какая-то неприятность. И хорошо, если неприятность мелкая.
