Дорогой, дай лапу! - Хэйли Джейкобс
Заново переживать эти недели…не так мучительно, как я думала в первой жизни.
Тогда мне казалось, что весь привычный мир рухнул и никогда больше моя жизнь не будет прежней, все кончено. Конфисковали даже заказанное полгода назад платье для моего первого бала, которое доставили пару недель назад. В тот момент я поняла, что не готова из-за ошибки отца, заложившего все, что у него было и влезшего в долги ради сомнительного предприятия, забыть о своем благополучии и надеждах на светлое будущее.
Обида на близких, страх перед смертью, когда я еще так молода, прекрасна и даже не видела мира кроме родных земель, все это окончательно привело меня к мыслям о том, чтобы бросить все и бежать. Найти лучшую жизнь, построить собственную судьбу на руинах старой и счастье моих отца, матери и братьев.
Я не желала разделить бремя долга с семьей, не могла себе позволить марать руки и гнуть спину, когда мои подруги блистают на балах и принимают ухаживания от потенциальных кандидатов на роль мужей.
Кузен одной и моих знакомых навешал мне на уши лапши, и я с радостью приняла его обман за акт доброты и милосердия, доверилась проходимцу и соблазнилась его брошенными на ветер и ничего не стоящими обещаниями и клятвами в любви. Наивная идиотка!
Нечего и говорить, такие мужчины, что готовы спасти попавшую в беду леди, у которой ни гроша за душой, и ничего не потребовать взамен, живут только на страницах сказок.
Спасу себя и свою семью сама. И просто так принимать чью-то помощь на прозрачных условиях не собираюсь. В мире нет ничего бесплатного, к третьей жизни это стало мне ясно как день.
Малодушие и жестокость, вот что я оставила напоследок родным в память о себе. Мама слегла после моего побега. Каких только лекарей и целителей не приводил отец, тратя последнее, что смог сберечь, надежды уже не было. Вот самое страшное последствие моего детского решения сбежать и бросить свою семья разбираться с проблемами.
Здоровье матушки всегда было хрупким. Сначала вести о кораблекрушении товарных судов, затем банкротство и визиты кредиторов, конфискующих имущество в уплату долгов… не знаю, что именно послужило началом болезни. Мой уход ускорил процесс, но начался он раньше.
Поэтому в этот раз придется действовать наперед. Не ждать, когда болезнь станет необратимой. Такую сумму, которой хватит на покрытие долгов, квалифицированную и главное своевременную помощь целителей, лекарства, я могу добыть только одним путем.
Слухи о поисках невесты для князя Севера ходят уже давно. Но ни одна здравомыслящая девица моего возраста, даже в страшных снах себе не представит того, на что я готовлюсь пойти добровольно. Иронично. Когда-то и я представить себе не смогла бы, что вот так буду рваться в невесты чудовища.
- Ниль, - зовет Ксандер, когда ночью, думая, что все уже уснули, я, переодевшись в дорожную одежду, взяв немного съестных припасов и спрятанные от ушлых коллекторов последние карманные деньги, крадусь по темному коридору в сторону конюшни.
Застываю и оборачиваюсь.
На лицо брата страшно смотреть.
И не потому, что я боюсь его гнева, а потому, что, когда мы наконец встречаемся взглядами, я не вижу и намека на злость. Нет гнева или досады, и даже обиды не вижу в его карих как у мамы добрых глазах. По-прежнему вижу в них любовь и понимание, поддержку и заботу. От этого щемит сердце.
Я же знаю, что он понял все не так.
В прошлом я сбегала тем же способом, и никто из них меня не остановил. Запоздало приходит осознание, что возможно тот мой побег был вовсе не таким тайным и незаметным, как мне тогда казалось. Кто? Ксандер? Или отец? Мама? Аксель?
Я никогда не сбегала раньше из дома, а в тот раз так и подавно наделала шума, пытаясь улизнуть. На глаза наворачиваются слезы. Они не пытались меня остановить. Даже лишившись всего, мои родные ставили меня в своих любящих сердцах на первое место. Позволили мне беспрепятственно уйти, надеясь, что я найду для себя лучшую жизнь.
- Не плачь, сестренка. Мы будем в порядке, - Ксандер нежно обнимает меня и притягивает к себе, гладит рукой по волосам как когда-то в детстве.
Нет, не будете вы в порядке! Я знаю, что не будете! Никто из вас не будет в порядке!
Брат, мой старший брат. Как же я скучала по тебе! Накопленная за прошлые жизни грусть вырывается из меня тихими рыданиями, подавляемыми подставленным плечом Ксандера. А ведь даже вспомнив все, я упрямо держалась, рационально обдумывая, как мне поступить, чтобы все исправить.
- Ниль, у тебя есть деньги? Я кое-что сберег. Подожди меня, хорошо? Сейчас принесу.
Всхлипываю и не до конца понимая смысл сказанного братом послушно жду его в темноте.
Только оставленная Ксандером свеча в медном подсвечнике на голом полу, когда-то покрытом заморским багровым с золотыми узорами ковром, тускло рассеивает свет, отбрасывая на стены тревожно пляшущие блики.
Наблюдать, как из дома исчезают вещи во второй раз, едва ли было для меня теперь трагично и больно. Вещи – всего лишь вещи. Пустые комнаты и голые полы, темнота и холод, разлетающиеся эхом звуки уже не могут низвергнуть меня в состояние агонии и отчаяние. Больше нет.
Я помню, как пусто было в том месте, где лежали в земле тела моих родных, на их могилах не было даже самых дешевых деревянных табличек, помню, как кутаясь от холода я стояла в маленькой комнатушке, где жили братья и отец свои последние месяцы, помню, как я теряла голос от плача в полной темноте.
- Возьми, - брат возвращается и сует в руки найденный в спешке предмет.
Золотой медальон. Узнаю его сразу. Это же…
- Не могу. Его тебе Гретта подарила на прошлый день рождения… - качаю головой.
Это уже не просто вещь.
Лицо Ксандера застывает камнем:
- Возьми, сестренка.
Брат сжимает мои ладони с овальным медальоном, подаренным теперь уже бросившей его из-за разорения нашей семьи девушкой. Раньше внутри него был ее магоснимок.
Не уверена, что с ним стало после последнего визита Гретты, пожелавшей лично посмотреть на унижение Глостеров и в открытую радовавшейся, что она не успела
