Гори, гори ясно! - Ольга Петрова
— Катя, привет! Это Костя. Мне Макс передал твои исторические реликвии.
— Что? Ах, да, — я припомнила вчерашний разговор с соседом, — Так это действительно реликвии?
— Пока неясно, но перспектива есть, — туманно объяснил Костя и немедленно перешел к делу. — Скажи, пожалуйста, что представляет собой место, где были сделаны эти находки?
— Деревня Заречье, Лужский район.
— Заречье? Река, так полагаю, Луга? На каком расстоянии от деревни?
— Точно не знаю, — я растерялась от внезапного расспроса с пристрастием. — Не очень близко, но пешком дойти можно.
— Какой рельеф местности, на которой был сделан раскоп? — археолог-любитель закидывал меня вопросами с энтузиазмом прокурора, желающего поскорее вывести преступника на чистую воду.
— Это горушка невысокая, — поспешила объяснить я. — Когда-то это место называли Мóгилы.
— Кладбище, что ли? — не понял Костя.
— Нет, просто так называли. Но вообще-то…
— Что вообще-то? — прокурор был весьма дотошным.
— Братья не стали дальше копать, потому что наткнулись на кости. Человеческие, очень древние, судя по всему, — нехотя призналась я.
— Отлично! — хищно обрадовался собеседник. — Я перезвоню.
И действительно, он перезвонил уже в тот же вечер и предложил встретиться на следующий день, выпить кофе и пообщаться. По его словам, удалось выяснить «кое-что любопытное». Я с удовольствием отложила отъезд на дачу, а на встречу с бизнесменом-археологом позвала и Макса, который был заинтригован не меньше меня.
2. ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ
Как известно, лето в Питере короткое и внезапное. Зато зима властвует здесь подолгу, до апреля не отпускает простуженный город из своих колючих лап, и продолжает коварно нападать вплоть до самого июня. Поэтому солнечный и жаркий июньский денек был настоящим подарком измученным холодом и сыростью горожанам. Все моментально адаптировались к этому редкому явлению. Девушки деловито бежали в легких развевающихся платьицах и в босоножках на тонких ремешках, щеголяя свежим педикюром. Юноши в шортах и футболках как ни в чем не бывало разговаривали по телефонам, глядя на голоногих и голоруких девушек как на что-то само собой разумеющееся. Ну, подумаешь, лето — что здесь такого. У питерцев летняя одежда всегда наготове, как снаряжение у пожарника, и теплые дни никого не могут застать врасплох. Мы привыкли, что каждый погожий день надо ловить и использовать на все двести процентов. Сразу успеть все — позагорать, искупаться, выехать за город на шашлыки, посидеть в открытом кафе, поесть мороженого, влюбиться, развести мосты, разочароваться и влюбиться снова. Для нас лето — это вспышка жизни в условиях вечного выживания в городе на Неве, прекрасном всем, кроме своего климата. И, конечно, работодателям стоило бы идти навстречу сотрудникам и признавать хорошую погоду законным основанием для того, чтобы объявить внеочередной выходной. Или, хотя бы, отпустить всех пораньше. А то будет, как в том анекдоте про человека, который все лето проработал. Весь день.
Несмотря на то, что Питер — город весьма многонациональный, на Макса с интересом (а на меня — как на его спутницу — с завистью) поглядывали все встречные девушки, а также некоторые парни. Он давно уже к этому привык, не обращал ни на кого внимания, а вот мне было не по себе.
Неугомонный археолог ждал нас в открытом кафе на канале Грибоедова. Он оказался симпатичным шатеном примерно моего возраста. Одет неброско, но стильно, и каждая вещь, от простой черной футболки до белых кед, скромно говорила о своей эксклюзивности. А еще он был весьма самоуверенным. Такие обычно всем нравятся, плохо только, что они сами об этом прекрасно знают.
— А Макс не говорил, какая ты красавица, — обронил он, без стеснения окидывая меня оценивающим взглядом с головы до ног.
— Спасибо, — сухо поблагодарила я. Не люблю банальностей и лести. Тем более, что знаю, никакая я не красавица. Просто симпатичная… бываю… когда высплюсь и отдохну как следует. Но сегодня я как раз выспалась и отдохнула, так что комплимент освоила.
Мы расположились на плетеных креслах и заказали кофе.
— Так что ты нарыл? — иронично осведомился Макс.
— Это вы нарыли. А я — нашел информацию, — веско сказал Костя.
Похоже, шуток над собой Костя не любил. И, судя по тому, что сразу, без предисловий, высыпал на стол знакомые мне предметы и принялся делиться найденной информацией, не привык зря терять время.
— Итак, что мы имеем: несколько бусин разной величины, железное кольцо с полудрагоценным камнем, серебряные монеты, бронзовый браслет, сережка и металлическая бляшка. Бусины шарообразные, стеклянные и сердоликовые. Несколько зеленых — они особенно ценились. Вполне традиционные, бытовали у славянских племен на северо-западе. Эти украшения принадлежали женщине, причем небогатой. Браслет — не самой тонкой работы, просто витая бронзовая проволока. Сережка и кольцо тоже простые, не из дорогих. Предметы подобного типа были в обиходе с восьмого по одиннадцатый век.
— Широкий разброс, — не удержалась я.
— К сожалению, провести радиоуглеродный анализ, чтобы определить более точную датировку, у меня не было возможности. — Костя посмотрел на меня сурово, как профессор на болтающего во время лекции студента. — Зато монеты могут рассказать куда больше. Дело в том, что свои деньги в Древней Руси не чеканили до десятого века. В обращении были римские серебряные денарии и иранские драхмы, а до этого в ходу были шкурки пушных зверей. Присмотритесь-ка, что изображено на этих монетах? — Костя подтолкнул по одной монетке к Максу и ко мне, дабы сделать процесс опознания находок более интерактивным.
Я пригляделась, но так и не смогла ничего разглядеть на своей, настолько истертым было выбитое невесть когда изображение.
Макс тем временем что-то углядел на той монетке, которая досталась ему.
— Вроде как крест, — неуверенно произнес он.
Я вгляделась в потемневший неровный кружок, который держал на ладони Макс, и, действительно, разглядела тонкий крест, и латинские буквы по кругу. Прочитать надпись не смогла, как ни силилась.
