Последний шанс для эльфа - Мара Вересень
Элсаелон проснулся не сам. Его не мог добудиться советник его отца Инглор. Эльф склонился над ним и тряс, обеспокоенно вглядываясь в лицо. И, судя по всему, испытал заметное облегчение, когда Элсаелон открыл глаза.
– Владыка Лафлареил уже ждет, – с нетерпением сказал Инглор и принц решительно выбрался из постели. Ему предстоял непростой разговор с отцом.
В кресле лежал новый костюм, состоящий из лазоревых брюк и такого же камзола, по которому вились тонкие лозы, и клонили головки полураспущенные бутоны, вышитые серебряной нитью. Дополняла костюм тончайшая шелковая белая рубашка с кружевными манжетами. Элсаелон недоуменно посмотрел на всю эту роскошь – простая майка и джинсы были намного удобнее и привычнее.
Быстро приведя себя в порядок, принц облачился в вычурный эльфийский костюм и пристально рассмотрел себя в зеркале. В отражении он увидел озадаченного эльфа, с непривычки выглядящего довольно нелепо, словно на скаковую лошадь одели хомут и впрягли в телегу.
За дверью их ожидала охрана в числе двух эльфов в военной форме, вооруженных мечами, а за спиной у каждого виднелся лук и колчан со стрелами. Элсаелон поежился от ощущения, что его ведут к отцу словно преступника под конвоем.
В королевских покоях был накрыт завтрак на двоих. Владыка Лафлареил ожидал сына, задумчиво уперев высокий лоб в переплетенные пальцы. Когда принц и советник вошли, он заметно оживился и даже растянул губы в улыбке, но лицо его словно сопротивлялось подобному выражению чувств, и улыбка угасла, едва появившись.
– Леон, сынок! Позавтракай со мной, – сказал Владыка, кивая советнику на дверь. Через мгновение все покинули комнату, оставив отца и сына наедине.
Элсаелон присел на стул напротив отца. Он был ужасно голоден, поэтому с радостью принял предложение и наполнил тарелку едой. Когда первый голод был удовлетворен, Владыка Лафлареил нарушил молчание:
– Расскажи мне, как ты жил все эти годы и как тебе удалось вернуться?
Принц знал, что придет время для этого тяжелого разговора, и как бы ему не хотелось отсрочить этот миг, рано или поздно придется рассказать отцу обо всем, что он пережил. И он начал рассказ, стараясь описывать произошедшее общими фразами, но все эмоции без труда читались на его искаженном от нахлынувших воспоминаний лице.
– Как ты уже знаешь, из-за обмана я попал в рабство к тому, кто являлся моим опекуном. За две сотни лет я увидел все стороны человеческой жизни. Я познал их коварство и жадность, стал свидетелем их слабости и жестокости, я видел предательство и ложь. Мое тело подвергали различным испытаниям, мой дух был почти сломлен. Но я знал одно: очередной опекун рано или поздно умрет. Многих очень сильно злило мое долголетие, и они мстили из зависти, калеча и избивая меня.
Владыка сидел плотно сжав побелевшие губы. И хоть сын не рассказывал никаких подробностей из того, что перенес в людском мире, смертных за свою долгую жизнь Лафлареил повидал достаточно, чтобы догадаться если не обо всем, то о многом. Он не задавал уточняющих вопросов, лишь накрыл своей ладонью руку сына, непроизвольно сжатую в кулак до побелевших костяшек и произнес:
– Сынок, я рад, что ты дома. Прости, что не смог найти и освободить тебя раньше!
– Ты бы не смог, даже если бы очень захотел, – ответил принц, – уже лет восемьдесят все документы были у меня на руках. Я знал, как можно завершить контракт, но не предоставлялось случая.
– И как же ты смог это сделать? – спросил Владыка.
– Мне нужно было пожертвовать своей жизнью ради жизни того, кому я принадлежал в тот момент. Но я всегда ненавидел того, кто был моим хозяином, и не желал продлевать ему жизнь и спасать ценой собственной. До недавнего времени.
– Здесь замешана женщина? – догадался отец.
– Да. Я был с ней всего полгода, но словно знаю ее всю жизнь. Только с ней я увидел, какой может быть человеческая жизнь. И она бросила все, что имела, чтобы спасти меня. А потом… потом я не уберег ее, и она умирала у меня на руках. И я призвал все свои магические силы, чтобы спасти ее. Я не знал заклинаний, я действовал так, как подсказывала интуиция.
Отец смотрел на сына со смесью жалости и злости. Он ненавидел себя за то, что обрек свое дитя на такие страдания. Но больше он не позволит ничему плохому случится с его сыном, уж он-то об этом позаботится. Тем временем Элсаелон продолжал:
– Я спас эту девушку, отдав ей частичку своей души. Лекарь сказал, что повреждения не восстановятся. Я не смогу снова стать таким, как был, и полностью вернуть свои силы.
– Не беспокойся, Леон! Мы найдем тебе жену-эльфийку с сильными магическими способностями, ваши дети будут очень одаренными, – заверил его отец.
– Жену себе я буду выбирать сам! – жестко отрезал принц. – Достаточно того, что за меня в этой жизни всегда принимал решение кто-то другой.
– Хорошо, мы устроим отбор невест, соберем всех эльфиек, и ты выберешь самую достойную!
Принц лишь судорожно схватил ртом воздух и хотел было возразить, но отец ему не дал даже слова вставить:
– Если ты хотел вернуться к своей человечке и разделить с ней одну людскую жизнь, то я не позволю тебе сделать это и закончить свой путь так бездарно! Ты просто не сможешь покинуть Долину в ближайшие пятьдесят лет! – Глаза эльфа светились яростью, и он, дотронувшись до артефакта в перстне, решительно продолжил: – Я, Лафлареил Эдиль, Владыка Гвинара и прилегающей к нему Долины запрещаю своему сыну Элсаелону Эдилю покидать территорию Гвинара любым путем без моего позволения и повелеваю ему выбрать себе невесту на предстоящем отборе!
Принц глухо застонал. Он никак не ожидал от отца такого решения. Сначала конвой, теперь это!
Он толкнул стул и пулей вылетел из-за стола, желая прямо сейчас переместиться из эльфийских земель назад в человеческий мир. Но магия не подчинялась ему и не переносила его туда, где он так хотел оказаться.
Глава 2. Катерина
Катерина уверенно вела машину по направлению к дому. Два часа сна в дороге, стаканчик кофе каждые четыре. Другой бы не смог ехать в таком жестком режиме, но девушка чувствовала себя на удивление комфортно. Она знала, когда следует ускориться, а когда нужно притормозить, чтобы избежать опасной ситуации.
Домой она приехала глубокой ночью. В квартире стояла звенящая тишина – не было даже недовольной кошки, которую забрала к себе подруга. Катерина
