Чуж чуженин - Ксения Скворцова
— Люблю его, тата! — бросилась она на грудь отца, давая, наконец, волю слезам, утыкаясь в жёсткую, пахнущую дымом бороду.
— Знаю, лисонька моя, знаю, — нежно перебирал Всеслав золотистые пряди дочери. — И говорит мне сердце, что ещё найдёшь ты своё счастье. А жениха не обижай и Хорта прими, как полагается. Тебе с ним путь неблизкий разделить предстоит. И скоро.
‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵
Разговор с князем придал Мстиславе решимости. Дороги назад не существовало, и твёрдость отцовского намерения развеяла остававшиеся сомнения. Успокоившись и призвав всё возможное хладнокровие, княжна приготовилась встречать зазимское посольство.
Хорт со своей малой дружиной ожидал в гриднице, и при появлении Гостемилы и Мстиславы мужчины поднялись и низко поклонились. На лице княгини, с одной стороны, было написано облегчение, ведь, наконец, приличия оказались соблюдены, но с другой, его омрачало беспокойство. Наверняка падчерица заготовила очередную выходку. И теперь, видя, что зазимцы все как один замерли, кажется, потеряв дар речи, Гостемила не знала, радоваться тому или досадовать.
Что и говорить, Мстислава была хороша. Она постаралась предстать во всей красе, намереваясь сразить и смутить человека, который приехал, чтобы вырвать её из дома и как добычу принести в зубах своему хозяину.
Светло-голубая верхница тончайшего переливчатого шёлка приглашала полюбоваться мягко очерченными изгибами покатого стана и подчёркивала прелесть глаз и молочной, светящейся кожи. В толстой, как пшеничный сноп косе, перекинутой на грудь, поблёскивали жемчужные нити, которым вторило нарядное очелье и три ряда низок.
Не зря нынче Мстислава велела Векше доставить из холодного погреба льда — щёки и губы алели, а очи блестели, маня, дурманя мужа, что теперь не мог отвести от неё взгляда, который даже не слышал косных речей княгини, лепетавшей про немочь, якобы помешавшую её падчерице явиться к дорогим гостям раньше.
Нет, глядя в эти искрящиеся самодовольством и лукавством глаза, осенённые пушистыми бровями и длинными ресницами, только глупец поверил бы россказням о хвори. Мстислава лучилась здоровьем и красотой, и она видела, что Хорт, наверно подготовленный злыми языками, оказался безоружен перед её чарами.
Словно стряхивая с себя оцепенение, он несколько раз моргнул, и в прояснившемся взоре княжна с раздражением прочитала, что воевода справился с собой, и гораздо быстрее, чем ей того хотелось. Он прищурился, и его немного раскосые глаза заиграли насмешливыми огоньками.
— Слава Пресветлой Матери, ты в добром здравии, княжна. Не напрасно мы Богине требы клали.
Хорт снова поклонился, и в его стати было столько достоинства и уверенности, что Мстиша невольно окинула взглядом поджарое, ловкое тело воеводы. Возвращаясь к его лицу, девушка увидела, что уголок рта зазимца приподнялся — он подметил и то, как Мстислава нарядилась, пытаясь ослепить его, и то, как два дня продержала в унизительном ожидании. Ни тем, ни другим воеводу Ратмира смутить не удалось.
Что ж, она и не такие крепкие орешки раскалывала.
Мстислава сладко улыбнулась и чуть повернула голову набок, давая жемчугам огладить бархатистую скулу. Трое зазимских мужей, что стояли за спиной воеводы, и дышать забыли, следя за каждым движением Всеславны, но Хорт лишь улыбнулся, словно не замечая её колдовского морока.
— Княжич просит прощения, что дела держат его в Зазимье, вдали от своей прекрасной невесты. Он считает мгновения до встречи и посылает сии дары.
Хорт подал знак, и его люди поставили перед княжной пару увесистых ларцов и откинули крышки. Мстиша безразлично скользнула по содержимому ленивым взглядом. В одном лоснились чёрные меховые шкурки соболей — пара сороков, не меньше, из другого показывалась шитая золотом червчатая объярь. Княжна кивнула, да так небрежно, что зазимцы невольно поджали губы и покосились на воеводу. Но Хорт невозмутимо сделал новый знак, и поднесли ещё один ларчик, в котором поблёскивали украшения, произведшие на Мстиславу такое же малое впечатление. По её небрежному мановению пальцев смиренно склонившая голову Векша тотчас кинулась, чтобы исполнить немой приказ и принять у княжны подарок.
Но от волнения или по неловкости рука чернавки дрогнула, едва не опрокинув ковчежец. Её спас зазимский воевода, успевший подставить ладони под тонкие пальцы девушки и поймать ларец. Векша вспыхнула так, словно кто-то раздул дремавший в загнётке уголь, и ответила Хорту полным отчаянной благодарности взглядом. На лице молодого воеводы затеплилась улыбка, совсем не похожая на ту, которой он только что одарил её госпожу. Впрочем, Хорт тут же посуровел, будто опомнившись, где находится. Почтительно кивнув, он отступил на шаг от девушки, которая сделала то же самое, съёжившись у правого плеча Мстиславы.
Княжна поклонилась, но от неё повеяло морозом.
— Благодарствую, воевода. Не обеднеет ли только Зазимье от щедростей княжича?
— Богатства нашей земли несметны, и покуда князь Любомир правит своей вотчиной сильной и мудрой рукой, оно не оскудеет, — с почтением ответил Хорт. — Но главное сокровище Зазимья я зрею ныне пред собой. Позволь же мне поднести зарочье твоего жениха.
Мстислава с трудом скрепила себя, чтобы не выдать подступившего страха. В горле пересохло.
Чужеземец достал из-за пазухи крошечный платок алого шёлка, и уже заранее предвидя, что он скрывал, Мстиша из последних сил удерживалась, чтобы не попятиться. Парча на груди вмиг сделалась тесной, не давая дышать. Хотелось выбежать из гридницы, помчаться куда глаза глядят, только бы оказаться как можно дальше от зловещего гостя.
Хорт низко поклонился и с величайшим почтением протянул раскрытую ладонь.
Забыв о спесивости, Мстиша подала воеводе бледную дрожащую руку. Она молила богов, чтобы не свалиться без чувств под ноги ненавистному зазимцу.
Ладонь княжны была настолько холодна, что прикосновение Хорта обожгло. Улыбка исчезла с лица воеводы, когда, не поднимая очей на невесту Ратмира, он осторожно нанизал на её тонкий палец крошечное, поблёскивающее лазоревым лалом кольцо. Если бы Мстислава не тратила остатки воли на то, чтобы не упасть, она бы заметила, что и Хорт сухо сглотнул, прежде чем отвести взгляд от перстенька, окольцевавшего Мстишу не хуже крепкого ошейника.
Её опущенные ресницы трепетали. Мстислава не могла заставить себя посмотреть на Хорта, сгорая от стыда, словно он только что не оказал ей величайшую честь, окончательно придав чин невесты, а прилюдно опростоволосил или распоясал. Точно читая в душе девушки, воевода до земли поклонился и отступил. И верно, стоило ему сделать шаг назад, дышать тут же стало чуточку легче.
В происходящее поспешила вмешаться Гостемила, учтивыми словами пытаясь сгладить
