Елена Силкина - Таминко

Отрешённое, вдохновенное лицо, длинные, сильные пальцы, то невесомо порхающие по большой флейте, то замирающие на её деревянном стройном теле, дрожащие отсветы маленьких язычков пламени… Мэри застыла, зачарованно глядя и слушая песню без слов, похожую на голос ветра в горах. Мелодия была печальной, но в то же время сильной и гордой. А ещё в ней звучала упрямая надежда…

Таминко внезапно перестал играть и посмотрел вверх.

— Нельзя, — спокойно сказал он. — Это кива, сюда нельзя.

Что такое кива, Мэри знала — индейское святилище.

— Это мужская кива, — с лёгким нажимом в голосе продолжил он, поскольку девушка молчала и никак не реагировала. — Женщинам сюда нельзя, никаким женщинам, ни красным, ни белым. Сиди там, где сидишь, я сейчас поднимусь.

Он убрал флейту в замшевую сумку, подвешенную у него к поясу, погасил лампы и в полной темноте начал подниматься по верёвке с узлами, свисающей с потолка кивы рядом с отверстием. Мэри ждала, сидя на полу верхней пещеры.

На удивление здесь не было холодно, вообще во всех этих пещерах не было холодно. По лёгкому шороху девушка поняла, когда он выбрался наверх. Чиркнула самая обычная, бензиновая зажигалка — в руках у Таминко оказалась всё такая же глиняная лампа, чашка со свечой внутри. Молодой тэнноми поставил светильник на пол, вытянул из кивы верёвку, свернул её и спрятал в неприметное углубление возле входа в святилище.

— У тебя в руках ничего нет. Как ты добралась сюда в темноте?

— На ощупь. На голос твоей флейты.

Он покачал головой с явным неодобрением, слегка шевельнул губами, но так ничего и не сказал. Словно хотел отругать глупую белую девушку за безрассудство, да сдержался.

— Я была осторожной, всё время ощупывала ногами дорогу и держалась одной стены, вела по ней рукой, — оправдываясь, с неловкостью проговорила она. — Помешала?

— Нет, — после секундной паузы ответил он. — Я уже завершил обряд.

— А что ты делал? Молился?

— Благодарил.

Она покивала. Понятное дело, за такое чудесное совпадение стоило поблагодарить высшие силы, все, какие ни есть. Она же ошиблась дорогой и при этом угодила туда, куда надо, и не опоздала с предупреждением.

Они не спеша отправились обратно, он пошёл впереди, освещая путь. Иногда поглядывал через плечо и приостанавливался, чтобы она отдохнула, но понести девушку на руках не предлагал. Пока может идти сама, пусть идёт. Нельзя подавлять и ранить чужую гордость.

Несмотря на то, что они не торопились, этот путь показался ей гораздо короче.

Они вернулись в пещеру-«спальню», Мэри присела на свои одеяла.

Таминко остановился поодаль и внимательно посмотрел на неё.

— Почему ты решила меня предупредить?

Вопрос ошарашил её, но не удивил.

— А почему нет? — она вскинула на него взгляд в замешательстве. — Я ко всем отношусь одинаково. У меня приятельницы-эмигрантки, одна арабка, одна мексиканка и одна ирландка. Одну индеанку я тоже знаю. Она вышла замуж за белого и живёт недалеко от меня, но она совсем простая, с ней и поговорить-то не о чем. Ну не интересно мне только про шитьё, вязание и консервирование без конца разговаривать, не люблю я консервирование, хотя всё равно иногда разговариваю…

Я в городе однажды чуть не влезла в драку. Строитель возвращался домой с работы, индеец. К нему пристали трое, не знаю, что хотели, деньги отнять или просто избить. Я ношу с собой свисток… Не знаю, что бы я делала, если бы они не разбежались, я же драться не умею. Я посмотрела, как этот строитель добрался до мексиканского квартала, и ушла, не стала с ним разговаривать, он был пьян. Многие ваши сильно пьют…

— Осуждаешь их?

— Отчасти да, отчасти нет. Я понимаю, почему они это делают. У них настроение плохое, депрессия, то есть. У них всё отняли, никакого выбора не оставили, чтоб им жить, как они сами того хотят, подачки только кидают мелкие… Запьёшь тут. Хотя некоторыми возможностями можно было бы воспользоваться, чтобы выжить, сохраниться. Надо — через настроение, вопреки ему. Но это очень тяжело, от этого сильно устаёшь… Вот можно стало вашим получать высшее образование бесплатно, а это всё равно мало кто из них делает… Вот, к примеру, у тебя образование есть?

— Два высших, юриспруденция и живопись.

Она распахнула глаза. Два высших! Когда только успел?! И на флейте играет классно, и спортом занимается… Ой-ёй-ёй, а у неё-то ни одного высшего…

Красиво очерченные тёмные губы молодого тэнноми сложились в ироническую усмешку, но девушка смотрела с таким откровенным восхищением, что Таминко наконец улыбнулся.

— Борьба с собой действительно изматывает, и победить в ней нельзя, в любом случае проиграешь. Нужно не жить вопреки тоскливому настроению, а вынуть его из себя, растворить, убрать. Найти в жизни радости и цели, значительные и важные. И тогда всё получится.

Она просияла широкой улыбкой. Ей очень понравился такой его настрой — и ради него (с таким настроем проще выжить и гораздо лучше жить), и ради его народа (народ не исчезнет, если среди его представителей будет больше таких, как он), и ради неё самой, потому что если они двое… если он… Она боязливо не додумала мысль.

— Расскажи, как ты узнала о готовящемся убийстве.

— Случайно — в кафе подслушала. Они разговаривали в соседнем туалете…

Она покраснела, запнулась и через секунду продолжила:

— …и думали, что одни. У меня и сумочка, и кардиган были с собой, а машина припаркована на расстоянии. Они остались пообедать, и я поняла, что могу успеть. Они назвали имя — Таминко — и резервацию, я знала, где это. Мне надо было пройти мимо них и ничем не показать, что я всё слышала… Научи меня делать непроницаемое лицо! Все индейцы так умеют, я знаю! Я пыталась, но у меня плохо получается и такого ужасающего напряжения сил требует…

— Хорошо получается. Ты удержала не только лицо, но и эмоции, иначе убийцы непременно почуяли бы. Напрягаться как раз не надо, наоборот. Сложи губы, как тебе удобно, расправь брови, не хмурься, расслабь все мышцы лица и не двигай ими, вот и вся хитрость… Рассказывай дальше.

Да, она отвлеклась. Может, ей показалось, но он так посмотрел на неё, что ей сразу захотелось причесаться. Вот только расчёска в сумочке, а сумочка — в автомобиле. Мэри не взяла её с собой, зная свою выносливость. Сумочка с фурнитурой, увесистая и сама по себе, да ещё набитая всякими мелочами — лишняя нагрузка. Правда, там была и бутылочка с водой…

Девушка нервно пригладила пальцами волосы и снова заговорила:

— Я поехала вначале в противоположную сторону, чтобы эти трое ни о чём не догадались, а потом развернулась и погнала на максимальной скорости. По дороге сто раз чуть не умерла от страха — что не успею, что они догонят и убьют, у них ведь машина мощнее… Всё время оглядывалась, поэтому проскочила главный въезд и не заметила. А потом заглох мотор и никак не заводился. Я побежала пешком. Добежала, даже не знаю как, и поняла, что не туда. И тут вы появились. Мне даже в голову бы не пришло, что один из вас — и есть тот, кого надо предупредить, все молодые такие…