Зимний Бал, или Еще один шанс для попаданки (СИ) - Гринберга Оксана
Ни е-ди-ной!
– Рина, ну хватит тебе! – подойдя ко мне, заныл мальчик. – Ешь свой суп, и пойдем уже гулять! Мне надоело сидеть дома. И в солдатиков играть тоже надоело.
Потому что у него их было целое войско, разложенное на соседней кровати.
– Сейчас, – сказала ему, продолжая ничего не понимать.
Наконец, оторвалась от окна, потерев заледеневшую щеку; заодно подумала, что не помешает законопатить все щели, из которых дуло так, что я замерзла даже в шерстяной кофте.
Затем, делая вид, что направляюсь есть свой суп, прошлась по комнате.
Добрела до полок, остановилась и уставилась на книги.
Часть из них оказалась по истории какой-то Ровейны, были по общим наукам, а несколько так и вовсе по магии. На это диво я вытаращила глаза, хотя порадовалась тому, что могла читать на чужом языке и делала это вполне быстро.
Немного постояла, разглядывая корешки с золотистым теснением «Продвинутой артефакторики архимага Гостера» и «Справочника Огненного Мага от А до Я».
– Рина, – воскликнул мальчик, – только не начинай снова читать папины книги! У тебя все равно нет магического дара! И ты знаешь, к чему это может привести!
Я не знала, но спрашивать не рискнула. К тому же мальчик добавил:
– Пойдем лучше на улицу!
– Сейчас, Рори! – сказала ему. – Погоди немного. Скоро пойдем.
Немного переживала, угадала ли с именем, но не ошиблась.
Осмотрев книжные полки, вернулась к окну и выдвинула верхний ящик стола. Там стояла деревянная шкатулка. На мое счастье, она не была заперта, и я, откинув крышку, вытащила пачку бумаг.
Отлично, документы!
Самой первой лежала грамота об окончании «Первой Городской Гимназии для девочек», причем с отличием, выданная на имя мисс Рины Одридж.
Отложив в сторону грамоту, я развернула два сложенных пополам листа. Ими оказались паспорта на имя той же Рины, а еще Рори Одриджей с размашистой подписью и печатью.
С драконом.
Да, печать была с драконом – тут уже ни добавить, ни отнять.
Датой рождения Рины значилась середина лета 5703 года – что это вообще такое?! – а Рори родился на двенадцать лет позже, в 5715 году.
Отложив в сторону еще и паспорта, но перед этим пожалев, что буквы на печати неразборчивые, следующим я вытащила табель успеваемости Рины Одридж за последний учебный год.
По всем предметам у той стояли «отлично» и «превосходно».
Затем я достала лежавший сбоку в шкатулке немного облезший, расшитый голубыми бусинами кошель.
Открыла его, и тут же лицо Рори, не спускавшего с меня глаз, приняло скорбное выражение.
Пусть я не разбиралась в денежных единицах этого… мира, но если в кошельке находились все сбережения Одриджей, то их оказалось негусто. Ни одной купюры, лишь мелкие медные монетки, да и тех оказалось всего ничего.
Центы, я прочитала название.
Двенадцать центов – именно столько оказалось в том кошельке.
– Рори… – начала было я, надеясь, что мальчик в своей детской непосредственности расскажет мне чуть больше.
Тот вздохнул.
– Ничего, Рина! – произнес он голосом взрослого маленького ребенка. – Мы с тобой справимся! Завтра тебе должны заплатить на фабрике. Ты работала почти месяц, и только тогда начала задыхаться и кашлять. Но они все равно должны тебе… Как это называется? Увани… Умани…
– Увольнительные, – сказала ему. – То есть меня уволили?
– Уволили, – подтвердил он.
– Тогда, наверное, окончательный расчет, – пробормотала я. – Какие уж тут увольнительные за месяц работы!
Значит, фабрика.
Не сказать, что это было отличным местом работы для гимназистки Рины Одридж, учившейся на «отлично» по всем предметам. Но, судя по всему, ситуация у брата и сестры сложилась довольно сложная, и если мне придется задержаться здесь еще на какое-то время, то завтра меня вряд ли завалят деньгами за месяц работы.
Еще немного порывшись в шкатулке, я обнаружила что-то вроде трудового договора – маленькую записку, накарябанную на обрывке бумаги, гласившую, что Рина Одридж, девица 19 лет, проживающая по адресу: Цветочная, 15, была взята разнорабочей на «Спичечную фабрику господина Локреджа».
Внизу был указан адрес фабрики, стояли подпись и дата – 17 ноября 5721 года.
Следовательно, если Рина проработала там около месяца, после чего заболела и не получила расчет, то сейчас…
– Иди уже ешь свой суп! – напомнил мне Рори. – Он очень вкусный.
Да, сейчас как раз пришло время есть свой суп, решила я.
Ничего другого мне не оставалось – немного подкрепиться, после чего выбраться наружу и поискать ответы уже там, раз в комнате под внимательным взглядом младшего брата Рины Одридж я так их и не обнаружила.
***
На улицу мы все-таки выбрались, но это произошло не быстрее, чем через час.
Кстати, часы я тоже обнаружила – ими оказалась хитроумная конструкция из колбочек и песка со стрелками, и висела она как раз рядом с книжными полками.
Заодно порадовалась, что циферблат состоял из двенадцати делений.
Потому что он мог быть и совсем другим. Такому бы я тоже не удивилась, серьезно размышляя о том, что сошла с ума.
Спятила, свихнулась, и в моем помешательстве меня зовут Рина Одридж, и у меня есть младший брат Рори. Ему шесть с половиной лет, он ходит в первый класс приходской школы, этому я нашла подтверждение в документах.
Наши родители умерли – в шкатулке обнаружились бумаги, подписанные коронером. Стефан и Карина Одридж покинули этот мир почти одновременно, с разницей в одну неделю. Это произошло почти год назад – в середине февраля 5721 года.
При мысли о Стефане и Карине Одридж я почувствовала легкую грусть, похожую на ту, которую испытывала, когда вспоминала о своих родителях. Значит, Рина Одридж уже смирилась с потерей и теперь всеми силами пыталась выжить, а заодно и вырастить брата.
Затем я обнаружила небольшое зеркало возле полок с одеждой и наконец-таки узнала, как выгляжу в этом мире и в новом теле.
Отражение имело мало общего с моей прежней внешностью. Схожим было только если то, что у меня имелись две руки и две ноги.
Из зеркала на меня смотрела худенькая девушка, которую без преувеличения можно было назвать красивой, даже очень.
Одухотворенная, изящная красота. Нежная кожа, румянец на щеках, огромные распахнутые синие глаза, оттененные темными ресницами, и длинные, почти до пояса, золотистые волосы.
На губы на ее месте я бы тоже не жаловалась.
Еще немного посмотрев в зеркало, я принялась размышлять о том, куда подевалась настоящая хозяйка этого тела. Неужели она умерла от болезни?! Или же перенеслась в Москву, заняв мое место руководителя отдела продаж?
Я понятия не имела, но решила ничего не испортить до момента, пока не подвернется возможность вернуться домой и поменяться телами.
Правда, денег в расшитом бусинами кошельке оставалось лишь несколько медных монет с полуистертым ликом обрюзгшего короля. Дрова – две охапки, надолго их не хватит. От окна сквозило, из щелей возле входной двери дуло.
Тянуло еще и оттуда, где располагались «удобства», – за маленькой дверцей обнаружилась крохотная ванная комната, а за ней – еще более крохотное отхожее место.
С другой стороны, хорошо хоть не придется бегать по морозу на улицу.
В ванной обнаружились кран и лоханка для стирки, в которой лежало грязное белье. Был и маленький тазик – в нем, подозреваю, мылись Рина с Рори.
Вода из крана текла обжигающе-ледяная, но даже если ее нагреть… Вымыться в такой холод я бы не рискнула и Рори не позволила – сперва нам следовало утеплить квартиру, а потом уже разжиться дополнительными дровами.
Затем под мою инспекцию попали запасы продуктов на полках за ширмой. Нашлась мука – не меньше половины солидного размера горшка – и еще закваска для теста, что меня очень порадовало. Рядом соседствовали две вялые морковки, неубедительное количество картофеля и кусочек сала.
