Проклятая Черной Луной (СИ) - Саша Урбан
Глава 3. Первый урок
Начались испытания. Девушек выстроили в центре зала. Харука Мин обошла каждую, издевательски помахивая веером. Она с первого взгляда отсеяла сутулых, косолапых, не вышедших лицом или кланявшихся недостаточно почтительно. Ее слова, холодный безразличный тон, били больнее пощечин. Девушки, всхлипывая, уходили в сопровождении своих взвинченных матерей, взбешенных бессилием и невозможностью противопоставить что-то этой сухонькой старухе.
Затем пришли музыканты и девушек, всех как одну, попросили исполнить Танец ветра. Хлопали ладоши, в воздух взлетали рукава. Девушки двигались стройным потоком под пристальными поддерживающими взглядами матерей. Темп ускорялся, инструменты нагревались, и вскоре зал наполнился музыкой, поглотившей тяжелое сбившееся дыхание танцовщиц, старавшихся не отставать в своих тяжелых неудобных нарядах.
Яра прикрыла глаза, концентрируясь на движениях. Шаг в сторону, присесть, поворот. Руки вверх, описать дугу, поворот головы. Полшага в сторону, наклониться к полу, вытянуться навстречу солнцу. И снова с начала. Кто-то сбивался, оступался, отставал, и под тяжелым взглядом Харуки Мин покидал строй. А музыка играла все громче, вбирая в себя все стоны и всхлипы. Яра делала шаг за шагом, упариваясь в черном платье, скрипя зубами и приказывая себе не уставать. Голени и плечи сводило судорогой. Колени дрожали. Волосы прилипли к вискам и лбу, а голова кружилась до тошноты. Казалось, музыка не закончится никогда, и они все навсегда застряли в этой адской пляске. Некоторые девушки, еще остававшиеся на ногах, начинали вслух шептать молитвы.
Совсем рядом Яра услышала протяжный стон и распахнула глаза ровно в тот момент, когда юная девушка в сиреневом наряде раненой птицей рухнула на пол и замерла. Лицо спряталось в сгибе локтя. А через секунду служанки помогли девушке подняться и вернули ее в объятия бледной, трясущейся матери.
Яра продолжала танцевать. Шаг, взмах, поворот, поклон, соприкосновение ладоней. Раз за разом бесконечный цикл повторялся, стирая из восприятия все, крове последовательности движений. Все расплылось перед глазами: и перекошенные болью лица соперниц, и пылающие лица матерей, и безразличная Харука Мин. Музыка прекратилась как раз в тот момент, когда Яра была готова рухнуть на пол.
Девушки остановились и опустили руки. От их пестрой толпы осталась лишь дюжина.
«М-да, — презрительно изогнула губы Харука Мин. — Что ж, не такой пыткой будет слушать ваше пение».
И об этой женщине ее мать отзывалась с такой теплотой?! Обернуться на маму Яра не решилась. Не хватало еще, чтобы Хана с одного взгляда поняла, что дочь находится на грани отчаяния.
По сравнению с танцами, пение было простой формальностью. Отсеяли тех, кто заметнее других фальшивил. Больше всего Харуке Мин понравилось пение Ики Чен, которая выбрала военную песню.
«Вам только в женском зале выступать с вашими балладами о любви», — проскрипела она, подтверждая каждое слово ударом трости.
Потом объявили перерыв. Всех матерей и выбывших девушек попросили покинуть зал. Оставшимся конкурсанткам позволили промакнуть пот и освежить макияж. Как только нехитрый туалет был завершен, служанки принесли несколько низких столиков и чайных сервизов.
«Этикет», — поняла Яра.
Девушки обходили столики, хищно поглядывая друг на друга.
«Ни одно испытание не скажет о благородстве девушки больше, чем светская беседа. Разбейтесь на пары и угостите друг друга чаем», — скомандовала Харука Мин. Яра, словно во сне, побрела к ближайшему столику. Сказывалась усталость, копившаяся еще с утра. Девушка даже не успела толком присмотреться к потенциальным партнершам, как вдруг напротив нее оказалось круглое и нежное лицо Ики Чен. Яра улыбнулась, готовая одарить девушку вежливым кивком, но Ики ее опередила. Склонила голову, касаясь пальцами лба. «Приветствие для старой девы» — так назывался этот жест. Девушки рядом тихо зашептались. Яра поджала губы, призывая все силы, чтоб изобразить улыбку, и вежливо кивнула.
— Ты стала настоящей красавицей, Ики, — проговорила она, протягивая руки к чайнику. Но девушка и тут проявила проворность.
— Позволь, я угощу тебя чаем, — прощебетала она. — Хотелось бы набраться в этом опыта.
— Конечно.
Ики кривила душой. Ее движения были безукоризненны и легки. Она быстро сполоснула чашки первой порцией чая и тут же поставила чайник на горелку, чтобы чай настоялся.
— Так радостно видеть тебя, Яра, после стольких лет, — улыбнулась девушка.
— Да, годы бегут мощной рекой.
— Главное, чтобы эта река не смыла молодость раньше времени.
«Мелкая язва», — поджала губы Яра.
— Молодость — это состояние души, — постаралась вильнуть она. Навострив слух, Яра услышала, как девушки за соседними столами обсуждают наряды и сорта чая. Харука Мин кружила вокруг них, как коршун, то и дело приговаривая: «И чем вы собираетесь заинтересовать гостей? Умением отличить пятнадцать оттенков розового?» И тут у Яры появилась идея.
— Что ты думаешь о новой пошлине на шелка?
Ики удивленно округлила глаза, и тут же спрятала раздражение, обернув его в аккуратную улыбку.
— Право, я не очень в этом разбираюсь. И, надеюсь, мой будущий муж сделает все, чтобы я не думала о подобных мелочах.
— Это не будет мелочью, если твой супруг окажется владельцем шелковой мануфактуры.
Ики прикрыла рот ладонью и зашлась щебечущим смехом, глядя куда-то поверх ее плеча. Яра медленно повернула голову и заметила нависшую над ними Харуку Мин. Старуха сжала подкрашенные красным губы в тонкую линию. Ее черные глаза метали молнии.
— Яра Кин, твои речи действительно впечатлят мужчин, а может, вгонят их в смертную тоску. Они приходят, чтобы говорить о делах с другими мужчинами, а твой долг — развлекать их, а не давать советы по уплате налогов, — она облизнула губы. — Ики Чен, твои попытки быть остроумной лишь подчеркивают твое невежество и надменность. Побольше дисциплины, девчонка.
— Простите, госпожа, — тут же склонила голову Ики.
— А ты, Яра Кин, должна быть мудрее. Не позволяй своей напарнице выставлять себя пустоголовой девицей.
Яра лишь крепче сжала челюсти, не позволяя себе продемонстрировать ни капли раскаяния. Ее взгляд схлестнулся с взглядом придворной свахи, и несколько секунд они просто смотрели друг на друга, пока женщина, наконец, не обернулась к остальным.
— Это ваш первый урок, пташечки. Что бы ни творилось, вы на этом празднике сестры. От гармонии между вами зависит удовольствие всех во дворце. Помните, что гости редко
