Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова
— Вас ничего не смущает? — ледяным тоном поприветствовала я визитера.
— Э…
— Я в постели. Не одета. Хочу отдыхать и не желаю с Вами общаться.
Мужчина тотчас же отвел глаза от моих ног и начал рассматривать выцветшие васильки на старых обоях. Марта Адольфовна в свою очередь приняла театральную позу и разразилась трагическим монологом:
— Бесстыдница! А я говорила, предупреждала о том, что она из себя представляет. Падшая женщина. Нет бы брать пример с приличных девушек, которые учатся и работают. Она же целыми ночами пропадает и известно, чем занимается. Выгнать бы ее. Да жалко. Совсем же на панель скатится.
— Я, смею напомнить, Вам за проживание деньги плачу.
— Да что ты там платишь? Мелочь сущую. Считай, из милости тебя приютила.
Вот от такой наглости мне, действительно, дурно стало. Нет, конечно, просила старуха немного. Но благотворительностью здесь и не пахнет. Условия более, чем скромные. Микроволновки нет. Холодильник крошечный. Стиральная машинка доисторическая и на ладан дышит. Чисто, правда. Только чистоту эту сами девочки поддерживают.
Мужчина прервал излияния Марты Адольфовны резким взмахом руки и сквозь зубы процедил:
— Вам будут компенсированы все неудобства.
С некоторым удивлением я наблюдала, как квартирная хозяйка, пробормотав: «Конечно-конечно» ретировалась. Оставалось непонятным, что послужило причиной такой покладистости: обещание что-то так компенсировать или приказной тон гостя.
— Итак, вернемся к моему вопросу. Вас ничего не смущает?
— Нет, — мужчина смерил меня ледяным взглядом, но изо всех сил постарался смягчить свой тон. — Если тебе удобно вести беседы в подобном виде, можешь не одеваться.
— Кто вы?
— Брат твоего отца, Ярослава. И я приехал забрать тебя домой.
— Смешно. А вы не опоздали лет, этак на десять? Хотя, нет. Вы опоздали на все двадцать.
— Мы не могли этого сделать раньше. И ты поймешь, почему.
— Вон пошел! — меня накрыла ледяная волна ярости. — Я вам не нужна была. Вы меня бросили. Да в гробу я видал таких родственничков.
— Неужели ты не хочешь обрести семью?
— Дверь там.
— Все дети хотят иметь…
— Вот именно, что дети, — перебила я дядюшку. — Где вы тут ребенка увидели? Раньше надо было приезжать.
— Ярослава…
— Заметьте, я даже не спросила, как вас зовут.
— Элайя.
— Не спросила потому, что мне это не интересно.
— Возможно нам стоит прогуляться? Поговорить в более непринужденной обстановке. Хочешь позавтракать в самом дорогом ресторане этого города?
— Я хочу, чтобы вы ушли.
— Понимаю, ты злишься на нас. Мы должны были о тебе позаботиться. Но опасались вмешиваться и привлекать внимание к тебе. О причинах столь странного, с твоей точки зрения, поведения не расскажешь в двух словах. Все очень сложно. Позволь объяснить.
Я демонстративно зевнула и попросила его сделать мою жизнь лучше — исчезнуть из нее.
— Ярослава, ты же умная девушка и должна понимать, что мы можем многое тебе дать. Не нужно будет жить в подобном месте. Ты, вообще, забудешь о необходимости работать. Наша семья богата. И ты получишь все, о чем мечтала. Наряды. Украшения. Возможность посмотреть мир, а ведь он намного больше, чем ты себе представляла.
— Мне кажется, или вы пытаетесь меня подкупить?
— А даже если и так?
— Тогда вы впустую тратите свое и мое время.
— Считаешь, что тебя нельзя подкупить? Гордая?
— Почему же нельзя? Можно. Только вам я не по карману.
— Я уже говорил, что наша семья очень богата?
— Да. Можете не повторяться.
— Не хами.
— Я знаю себе цену. И прекрасно понимаю, что ни вы, ни ваш брат заплатить ее не в состоянии. Потому что она, как ни пафосно это звучит, дороже денег.
— Деньги, сами по себе — ничто, а вот возможности, которые они открывают…
— Несколько ограничены. Вы готовы отдать мне свою жизнь? Всю до капли. До последнего вздоха. Сомневаюсь. А именно так поступила моя бабушка. Именно так поступил мой отец.
— Отчим.
— Отец! Ваш брат просто соблазнил чужую жену. Сделал ей ребенка. А потом бросил их на произвол судьбы.
Горло сдавило спазмом. Так всегда было, когда я вспоминала папу Мишу. Тоска, благодарность и иррациональное чувство вины за то, кто я есть. Плод супружеской измены и живое напоминание о предательстве когда-то любимой жены.
Чуть больше двадцати лет назад красавица Нина Черникова бросилась в объятия заезжего мажора, готового водить ее по ресторанам и дарить дорогие подарки. Скорее от скуки, чем от большой любви. Но женщина считала, что вытянула счастливый билет. Полагала ли она это предательством по отношению к законному мужу? Вряд ли. Скорее, гордилась, что попыталась вырваться из нищеты. А простой врач, которому вероломная супруга наставила рога, сначала ушел в запой, а потом в работу.
С женщинами он встречался. Друзья и родственники постоянно пытались его свести с какой-нибудь «хорошей девочкой». Но как-то не складывалось. Наверное, он все еще любил мою мать. Только простить не мог. И правильно. Не стоила она прощения. И любви его не стоила. Но сердце — глупый орган. Оно доводов рассудка не слушает.
Может со временем все бы сладилось. Женился бы он, детей завел. Только времени в запасе у Михаила Черникова не оказалось.
Рак. Последняя стадия. И жизни… от силы, пара месяцев. Это было скорее приговором, не подлежащим обжалованию, чем диагнозом. Ошибка исключалась. Проверено и перепроверено несколько раз. Коллега все-таки.
А когда, молодой еще мужчина — всего-то тридцать четыре на днях исполнилось, шел из больницы домой, ему повстречалась бывшая соседка. Потерянный и опустошенный, он не слишком вслушивался в бойкую речь тети Зины — дамы, разменявшей шестой десяток, но не утративший живости и благодушия. Она высыпала на него целый ворох информации о полузабытых или даже незнакомых людях. Кто женился. Кто развелся и так далее.
Михаил слушал. Кивал, иногда невпопад. Но старался делать вид, будто бы его интересует вся эта словесная шелуха. Не хотелось ему обижать милую в своей простоте женщину. Ведь в последний раз видятся. Так пусть воспоминания об этой встрече у нее не будут омрачены грубым нежеланием общаться. И лишь когда тетя Зина заговорила о его бывшей теще, туман апатии немного рассеялся.
— Да знаешь же ты, наверное. Умерла она. Уж полгода, как. Хорошая была женщина.
— Да, — машинально согласился Михаил.
— А что теперь будет, одному богу известно. На Верочке ведь все в их доме держалось. И Нинке она совсем уж скатиться не позволяла.
