Неправильная Сайко Аймара (СИ) - Дарья Юрьевна Быкова
Бедный волк. Не знаю, как он себе это объяснил, но мы и в самом деле попробовали сыграть. Мы с волком справлялись плохо, роняли фигуры, мужчина бесконечно терпеливо их подбирал и ставил на место. А ещё отсоветовал пару заведомо невыгодных ходов, но я всё равно проиграла.
— Приходи, — сказал он, каким-то непостижимым образом за мгновение до того, как меня выкинуло.
И я приходила. Один раз в пять-семь дней. Мужчина в основном молчал, мы играли в шахматы в той же кухне. И в шашки, и в поддавки тоже. Я приходила ненадолго, и никогда не видела никого, кроме него. Жаль, и в то же время хорошо, что я не могла говорить. Иначе, боюсь, вывалила бы на него много лишнего.
Что я выбрала самого старого жениха в богопротивной надежде, что тот не доживёт до свадьбы, а если и доживёт, то не будет сильно активным. Что Ирк влюбился и оттого торопит меня со свадьбой, негоже ему жениться, пока старшая сестра неприкаянная… Да и как новую хозяйку приведёшь в дом, если там уже сестра хозяйничает? Что к нам тоже приезжали Плащи, и я поэтому пришла через день, а потом долго не ходила. Плащи шумные, немного бестолковые, уверенные в своей избранности. Заигрывали со мной. А я палачей в них вижу и только…
Но волк не может говорить, а потому мы много молчим и часто во что-то играем…
Как-то весной я пришла днём. В неурочное время. Но ворота открылись, и я привычно-смело шагнула внутрь. И тут же волк взвился в ужасе, заметался, пытаясь отнять контроль, а я застыла, напуганная не меньше. Во дворе было несколько людей. Когда-то людей. Теперь же… Они определённо уже некоторое время не были живыми. Но при этом двигались, и что-то делали. Благообразная дама, чем-то похожая на нашу экономку, поливала только что высаженные цветы. Седой джентльмен красил перила на крыльце. Другой копал что-то в стороне…
Я почти потеряла сознание от ужаса, ещё и потому, что мне подумалось, что мой знакомый, мой друг — он как-то незаметно стал другом! — что он тоже зомби. Вдруг это заколдованный замок, и ночью они оживают, а днём, днём…
— Эй! Ты же знал, куда пришёл, разве нет?
Он садится рядом. Треплет по голове. И пахнет как обычно — живым! Молодым, здоровым! Волк благодарно утыкается носом, кажется, он признал голубоглазого хозяином, я тоже чувствую некоторое облегчение, которое, впрочем, быстро проходит.
Заставляю волка взглянуть в глаза мужчине. И делаю то, что надо было попробовать давно, но мне казалось бесчестным: пробую вселиться в него. И ничего. Как огромная стена, которую не то что не преодолеть, края не увидеть. Мужчина — маг. И, судя по всему, очень сильный.
Всё-таки некромант?.. Он?
— Идём! — мужчина ведёт волка за собой в дом. Зомби куда-то попрятались за это время. Мы идём не на кухню, а куда-то наверх, по широкой лестнице, наверное, заботливо надраенной руками трудолюбивых зомби… О, боже! Сайко Аймара, во что, во что ты ввязалась⁈
Он не держит, но я иду за ним. Вряд ли он будет приносить меня в жертву… среди бела дня. Ведь столько было для этого ночей… Он всего лишь приводит меня в свой кабинет.
— Испугался? — спрашивает, усаживаясь на диван. Волк — предатель, тут же запрыгивает, укладываясь рядом. Впрочем, это точно моё влияние. Впору писать в какой-нибудь университет свои наблюдения — влияние вселения на приручение диких животных. И сожгут нас с записями наблюдений на одном костре…
— Сколько тебе лет? — спрашивает некромант. Приходится признать, что вряд ли он может быть кем-то другим. Я фыркаю и качаю головой. Не скажу. Ни возраст, ни тем более имя, ни даже какое-то сокращённое… ничего не скажу. Вот засада-то! И в самом деле некромант!
— Полагаю, что не так уж много, — улыбается он. — Приходи человеком. Ты ведь недалеко живёшь? Я не обижу тебя. Приходи и поговорим?..
Я молчу, и он вздыхает. Снова гладит слегка по голове, словно младшего братишку:
— Ну хоть как обычно приходи…
Будь Сайко Аймара благоразумной девушкой, на этом бы всё и закончилось. Здесь было бы указано, что она больше не ходила, куда не следует, взялась за ум, вышла замуж и даже жила не так уж несчастливо…
Но я не умела останавливаться. И пришла снова. И ещё.
Весну сменило лето, и встречи стали мне единственной отдушиной в череде дел по подготовке к замужеству… пока однажды к некроманту не пожаловала другая гостья.
Я пришла вечером, привычно скользнула в ворота, не увидев нигде голубоглазого, поднялась по лестнице в его кабинет… И застыла возле приоткрытой двери. У него была женщина. Живая. И какая! Золотые волосы, тёмные, как ночь, глаза, богатая одежда, и какой голос… Но некромант отчего-то не рад. Напряжён. Обижен!
— Я тебя не проклинал, — тихо цедит он.
— Нет? — переспрашивает она. — Но отчего же тогда ничего не выходит?..
— Вам помочь? — спрашивает голубоглазый, и для меня целое открытие, что он может говорить так жёстко и обидно. Такое предложение помощи ещё надо уметь произнести. А учитывая, что он выразительно при этом кивает на диван… Не знаю, в чём он собирался помогать, но явно на этом диване.
— По-мочь? — снова переспрашивает женщина. Медленно, как бы с недоверием. И тут же вспыхивает. — Ты… Ты! Тайр, да как ты… как ты смеешь⁈
Некромант — Тайр, значит, — пожимает плечами:
— А что ты ещё от меня хочешь?
Она меняет тактику. От гнева переходит к слезам: всхлипывает, отворачивается:
— Тай… Всё как-то не так…
— И не говори, — криво улыбается тот.
А она оборачивается, подходит к нему:
— Прости! Я сама не своя… И скучаю. Простишь?
Маг молчит. Она подходит ещё ближе. Гладит по плечу.
Тайр смотрит холодно, но откуда-то я чувствую — простит. Он этой расфуфыренной даме всё простит. Дурак.
— Выпей со мной, Тай.
Она берёт бутылку со стола, сама открывает, сама наливает вино в бокалы. Еле-заметный запах. Еле-заметный для волка, а значит, и вовсе незаметный для людей. Что-то неправильное. Я бросила волка вперёд. Опрокинуть бокалы и лизнуть подозрительно-пахшую лужу. Вскрикнула женщина, кажется, Тайр успел произнести «не надо», а потом мой-волка язык онемел, внутренности скрутило болью…
Так я навсегда утратила этого волка.
Очнулась в своей кровати, и всё равно задыхалась. Умирать в ком-то — это почти настоящая смерть. После отчима я была уверена, что больше никогда. И вот…
Меня трясло. Дрожащими руками кое-как переоделась, закуталась в одеяло, но трясло всё равно. И я не сразу поняла, что плачу. По волку. А ещё от внезапной боли, что в его жизни есть эта женщина, и он смотрит на неё
