Ведьма с крылом дракона (СИ) - Легран Этель

Мужчина, ухмыльнувшись, качнул головой в сторону стакана. Илария проследила за его взглядом, но не сразу догадалась, на что он намекал. В стакане была кровь Курца, и она выпила ее с наслаждением, как что-то обыденное.

— Твое имя?

— Имя… — повторила Илария, будто пробуя слово на звук, а затем пожала плечами. — Не помню, — спокойно выдавила она и вновь уставилась на оппонента.

Вампир изумленно выгнул бровь. Пара схлестнулась взглядами, но никто из них не сдался натиску.

— Не знал, что при обращении отшибает память, — Курц потрепал свои каштановые волосы. — Или ты изначально человеческая особь с низким интеллектом? Сначала мне так не показалось… Вспомнить только, как решила ранить себя, чтобы призвать меня в поле зрения…

Вопрос был риторическим, но девушка задумалась. И вновь пожала плечами. Мужчина раздраженно скрипнул зубами, после чего поднялся с кресла, предварительно подхватив принесенные с собой документы.

— Надо же. Эта глупость даже не смешная.

Он в два шага подошел к кровати и навис над девушкой. Она изумленно глядела на него, но ничуть не боялась. Только любопытство плескалось на задворках сознания, отчего Илария тепло улыбнулась. Но в следующую секунду настроение вампира переменилось: он схватил ее за подбородок и силой заставил разнять челюсти. В глазах девушки появился ужас. Она вцепилась в руку вампира, пытаясь ослабить его хватку, но тщетно.

— Надо же… — иронично протянул Курц, — зубки еще не прорезались. Провалялась без сознания четверо суток, а толком даже первой стадии не прошла. Бесполезная… — выплюнул он и отпустил.

Илария закряхтела и с обидой поджала губы. Ее щеки болели из-за грубого обращения, отчего теперь девушка сжалась в комок у изголовья кровати и терла лицо обеими ладонями.

— Если соберешься подыхать, когда пробудишь свою личность потомка золотого дракона, то, будь добра, сделай всё в этой комнате. Не хочу тратить поиски на твою дряхлую полутушку… — Мужчина резко развернулся и зашагал к выходу. Его тяжелому шагу вторил шелест страниц. — И не вздумай пытаться манипулировать кем-нибудь, чтобы помогли, иначе… будешь гореть в адском пламени, проклятая нашей Гекатой.

С этими словами вампир покинул комнату, а взгляд девушки прояснился, и она вновь огляделась по сторонам.

Курц оказался снаружи, спиной ощущая взгляд новоявленной. Он, не оборачиваясь, с силой захлопнул за собой дверь, отчего та затрещала.

Всё шло кувырком. И ему совершенно не нравилось, что теперь ничего не удастся проконтролировать. Одна переменная разрушила все планы, сама того не ведая. Темный гримуар выкрали у нечестивых из-под носа, как нечего делать, и с текущего момента связь с книгой проклятий утеряна. Не имея истинного владельца, Геката никому не показывала свою сущность магии. Именно оттого ее сложнее было найти. Волки не справились, перерыв ближайшую местность вверх дном — оставалось надеяться, что гримуар не попал к детям драконов.

— Новоявленная, — с омерзением выплюнул Курц, злясь, что охотница наворотила дел, и ему приходилось возвращать всё в прежнее состояние. Пока ничего не выходило так, как хотелось, что еще больше выводило из равновесия. — Лучше бы не приходила в сознание и тихонько померла, без мук обращения и угрызений совести. Без этой чертовой связи крови…

Вампир сделал шаг — половица под ногами скрипнула. Он замер, а затем, будто ужаленный, быстрым темпом помчался по коридору. Звук отдавался эхом о деревянные стены, усиливался из-за конструкции дома, но ничего не заглушало то, как болезненные образы прошлого вспыхивали в сознании.

Вымученная улыбка. Наклон головы. Золотые, вьющиеся волосы. И глаза. Зеленые, миндалевидные, в которых всегда сверкали искорки веселья. Что бы ни происходило, девушка улыбалась. Даже объятия смерти не огорчили ее. Муки изменений, творившихся в теле. Угасающая слабость. Тонкие пальцы, тянувшиеся в поисках тепла прикосновения. Последний вдох.

Курц влетел в комнату неожиданно и с шумом, врезавшись сначала плечом в проем, чем перепугал остальных нечестивых, а затем раздраженно швырнув листы на стол, отчего те взмыли в воздух и разлетелись по сторонам. Золотовласый мальчишка тотчас спрыгнул со стула и завертелся, как щенок, пытающийся поймать собственный пушистый хвост, попутно собирая документы, будто это было объявлением игры. Вампир же вперил руки в бока и с тяжестью выдохнул. Темное помещение наполнилось гробовой тишиной, и никто не смел разрывать ее. Нечестивые переглянулись между собой, после чего дружно посмотрели на Курца, потерявшегося в своих мыслях. На его лице отразилось страдание, зеленые глаза потемнели.

— Она очнулась… — пробормотал вампир. Нечестивые сразу же поддались настроению: кто-то заворчал, а кто-то, наоборот, обрадовался. На Джину, молодую ведьмочку с яркой улыбкой и иссиня-черными длинными волосами, все вперили удивленные взгляды, на что та быстро пробормотала в оправдание:

— Хорошо же. Разве нет? В наших рядах давно не было пополнений…

Курц оставил сказанное без комментария. Недовольный, он прочистил горло и посмотрел на ведьму острым, прожигающим взглядом, из-за чего та больше не посмела выдавить и слова. И так очевидно, вампир раздражен. В таком состоянии лучше не переходить ему дорогу и не трепать расшатанные нервы. Вспыхивал он редко, но, стоило мужчине всерьез разозлиться, отходил долго и мучительно.

Оглядев наспех присутствующих, вампир вздохнул.

— Она очнулась, но не в том состоянии, чтобы отвечать на наши вопросы. К тому же она не прошла обращение полностью. Не знаю, как это выльется в сочетании с древней кровью золотых драконов…

Теа, гарпия, зло сверкнула глазами. Ее короткие пепельные волосы взъерошились, как перья у птицы. В прядях резонировала магия, подкрепляя эмоции к большему взрыву.

— Почему просто нельзя было убить ее, когда еще оставался шанс? — вскрикнула Теа и затрясла листом бумаги, испещренным пометками, будто флагом. — Тогда не было бы всех этих последствий! Девчонка пробралась к нам, выкрала Гекату, а теперь стала твоей ахиллесовой пятой!..

Атмосфера тотчас наполнилась электромагнитными волнами. Курц стойко выдерживал их, не шелохнувшись. Джина нахмурилась и сомкнула губы, а двое волчат-близнецов съежились, испуганно навострив уши. Они особенно чувствительно относились к изменениям магических колебаний.

— Прости… — жалобно провыл Зес, сидящий у Джины на коленях. Мальчишка вцепился в рубашку девушки, когтями стягивая ткань, и уткнулся носом в живот. — Это наша вина. Мы недоглядели, пока вы все спали.

Глеос, вдоволь набегавшийся, вывалил собранные бумаги на столешницу и ловко запрыгнул на нее, встав во весь рост. Качнув головой назад, чтобы усмирить взъерошенные пряди, волчонок подтянул штаны в прыжке, после чего уставился на предводителя серьезным, зрелым взглядом.

— Зес не виноват, не ругай его, Курц. Это я позволил охотникам подобраться к нам. Из-за меня они нашли Гекату. И это я не смог отыскать гримуар. Из меня вышел плохой хранитель…

— И я-я-я, — взвыл Зес, вторя словам брата-близнеца и заливаясь слезами. — Я тоже винова-а-ат.

Джина похлопала расстроившегося оборотня по спине, но мальчишка не успокаивался. Он свернулся на коленях в волчонка и протяжно заскулил. От этого звука у Джины заныло сердце, и она погладила Зеса по серебристой шерстке. Смотря на брата, Глеос расстроился и тоже в мгновение обратился. Он опустился на четыре лапы, прошлепал по просветам стола между документами и спрыгнул на соседний стул, тыча в близнеца лапой и поскуливая. В своем единении оборотни были схожи.

Курц в очередной раз вздохнул, а Теа раздраженно зашипела, сдув челку со лба. Ведьма, заметив это, поспешила закрыть волчатам уши, которые могли вновь отреагировать на негатив окружающих. Для них здешние нечестивые стали настоящей семьей, поэтому они остро реагировали на критику друг друга со стороны близких. Пропажа Гекаты — серьезное нарушение для хранителей.

— Я не ругался. Никто не виноват, мы все исправим. Незачем расстраиваться, ребята, — попытался примириться вампир, однако ничего не изменилось.