Звёзды с корицей и перцем - Кира Владимировна Калинина
Лёгкие тени на дорожках стали длиннее и глубже. Рик и Леля брели, не разбирая куда — лишь бы подальше от гуляющих, смеющихся, глазеющих биенцев. Выбирали безлюдные тропы, тихие, заросшие уголки, пока не вышли к обветшалой беседке на самом краю сада. Синяя краска на резных столбиках и ажурных решётках облупилась, купол крыши проржавел. Кругом теснились деревья, и сочную зелень листвы пронзали потоки лучей, наполняя воздух радостным светом.
— У тебя очень красивые косы, — сказал Рик, беря в руки правую косу Лели, благоговейно, как берут музейную реликвию. — Никогда таких не видел. У нас девушки кос не носят.
Зато носят остроносые туфли на каблучках, шёлковые чулки и изящные тёмные костюмы, а не бесформенные платья в незабудках, перехваченные в талии тряпичным пояском.
Зависть куснула Лелю за душу. И отпустила. Рик сейчас здесь, с ней — не с ними!
Коса в его пальцах рассыпалась, пушилась, и каждый волосок играл золотом. Рик приложил её к щеке, потом, осмелев, намотал себе на шею, будто шарф.
— А что, кроме кос, во мне ничего нет? — ревниво спросила Леля.
— Почему нет? Ты вся… удивительная.
Он опять смотрел на неё тем взглядом, от которого внутри замирало, и вздрагивало, и катилось мурашками по груди и ногам.
— Ты когда-нибудь целовалась?
— А что? — отозвалась Леля, не смея дышать.
— Ничего. Просто я подумал…
Его голос звучал всё тише, а глаза и губы становились всё ближе… И никуда не деться, даже если захочешь — они связаны косой. А Леля и не хотела! Сколько раз она воображала, каким будет её первый поцелуй, гадала, понравится ли ей и не противно ли это — прикосновение чужих губ.
Но в тот миг не стало ни страхов, ни сомнений. Мелькнуло только: «Вот сейчас…» И всё затопил тёплый ласковый свет. Леля едва понимала, что делает Рик, что делает она сама, не сознавала даже, как откликается на поцелуй. Ей казалось, что солнце, льющееся сквозь листву, водопадом хлынуло в неё и наполнило каждую клеточку, каждую частицу существа ослепительным счастьем.
Леля несла это счастье у сердца, пока они с Риком шли в сторону Врат.
Сад с его неухоженными зарослями и путаными тропами остался позади. Стёжка, вьющаяся по травянистому склону, вывела на дорогу, проложенную вдоль крутого горного откоса. В конце дороги было видно портальную раму высотой с дом. Чем ближе она становилась, тем сильнее на свет в Лелиной душе наползала туча, такая же серая, как форма студентов гристадского университета.
Однокурсники Рика были на месте — ждали команды войти во Врата.
Ещё чуть-чуть, и Сторра станет недосягаемой, как звёзды на небе.
Три года — это ужасно долго! Целая жизнь.
— Вот и всё, — к горлу Лели подступили слёзы. — Ты уйдёшь и забудешь меня.
— Я никогда тебя не забуду!
Рик достал из нагрудного кармана потрёпанный блокнот и огрызок химического карандаша.
— Пиши! Полное имя и адрес.
Потом, не читая, перелистнул страничку, написал своё, вырвал листок и вложил в руку Лели.
Оба слюнявили карандаш — это было, как ещё один поцелуй с холодновато-едким привкусом анилинового красителя.
— Рик, наша очередь! — закричали ему. — Давай живей!
Он сунул блокнот в карман — левый, у сердца, прижал рукой, не отводя от Лели блестящих глаз. В этот момент он показался ей безумно красивым.
— Я вернусь к тебе. Как только откроют Врата, — Рик взял в ладони её лицо, вгляделся так пристально, так отчаянно, словно хотел отпечатать у себя на сетчатке каждую чёрточку.
Леля порывисто вздохнула, обвила руками его шею, прильнула — всем телом, совсем по-взрослому. Сторриане одобрительно загудели.
Резкий голос крикнул, торопя Рика.
— Жди меня, Леля… Жди! — Он жадно прижался к её губам горячим ртом. И убежал догонять своих.
Она видела, как бравые парни в сером один за одним входили в клубящейся под рамой туман, как Рик оглянулся на ходу, махнул рукой. И исчез. Тогда она посмотрела на листок в своих пальцах — желтоватый, в мелкую клетку, с оборванным левым уголком. Прочла имя: «Рикард ди Ронн» и адрес в Гристаде. Не общежитие, не квартира — частный дом на Шаткамер-страда, 19.
Сизоватый, тускло мерцающий туман под рамой пропал. Погас в один миг, будто киноэкран по завершении сеанса; смежили веки зелёные огоньки наверху.
В вечереющем небе проступал неполный диск Сторры — словно круг сыра, объеденный мышами по левому краю. За рамой виднелась каменистая площадка и коричневато-серый склон горы с кривобоким деревцем, вцепившимся корнями в уступ.
— Я буду ждать тебя, Рик, — шёпотом сказала Леля, глядя на это деревце невидящими глазами. — Даже если ты не вернёшься. Я буду ждать тебя всю жизнь.
Глава 2
Десять лет спустя
— Рада вас видеть, дорогая Мориса! — эра Либле, в лиловом шёлке и длинных жемчугах, заключила Эльгу в лёгкие дружеские объятья. — Чудесное платье! Грэй Лагар? Неужели из осенней коллекции? Разве её уже представили?
На Смайе была весна, на Сторре, в Гристаде, разгар лета.
— Только на закрытом показе, — Эльга доверительно понизила голос.
От хозяйки гостиной пахло тяжёлыми духами и дорогой косметикой. Эльга бывала у неё два-три раза в месяц, и всегда в новом наряде — положение обязывало. Сегодняшнее платье, тёмно-зелёное, до середины голени, было нарочито простым, но сшитым точно по фигуре — а за фигурой Эльга следила.
Как и за реакцией гостей.
Жаркий огонёк во взглядах мужчин, ревнивый интерес женщин. Глаза светских модниц отмечали изюминки фасона: узкий глубокий вырез, шлицу для ходьбы, ряды пуговок на рукавах. Эльге живо представилось, как шелестят под ухоженными пальчиками страницы сторрианских каталогов с самыми горячими новинками сезона — и вскоре с той стороны Врат летят, подхваченные страль-потоком, дорогостоящие посылки с чем-то очень похожим, но всё равно не тем, не таким...
Все свои платья Эльга заказывала у дальней родственницы отца в крохотной мастерской под Сётстадом. Там же на платья нашивали ярлычки знаменитых сторрианских домов мод. Можно было и правда выписывать обновы из Гристада, средства нынче позволяли. Но заслуживали, как считала Эльга, лучшего применения.
Вслед за эрой Либле подошёл выразить почтение барон Бевондер, одетый
