Академия Дивинат, или Принцесса для Темного (СИ) - Вин Милена

Но ее целеустремленность никоим образом не проявлялась в учебе. Хуже студента у меня еще не было. Прогульщица какой свет и тьма не видывали, даже факультатив Бертингера прогуливает, в который я запихнул ее как раз-таки из-за прогулов.

Не прогуливала она только мои занятия. Похвально, конечно, но я знал, что она приходит не из-за знаний, а исключительно из-за меня.

Сверлит взглядом в течение всей лекции, не давая сосредоточиться, вздыхает еле слышно, отчего меня передергивает, а воображение начинает рисовать пошлые картинки, как она издает те же звуки, но в разы громче, находясь не за партой, а подо мной.

Маленькая невыносимая искусительница.

Своим чрезмерным вниманием она загнала меня в угол, из которого я начал замечать только ее.

И большие глаза — один яркий фиолетовый, как ее магия, а второй черный, утративший свой цвет вследствие травмы. Два шрама рассекали левую часть лица, проходя от брови, через глаз и небрежно заканчиваясь у скулы. Я видел только ее хрупкую, но тем не менее сильную фигурку в этой обтягивающей все прелести темной форме, которую нестерпимо хотелось сорвать к Хаосу. Длинные черные волосы, волнами струящиеся вдоль спины, — она никогда не собирала их в прическу. Я еще не замечал. Может, поэтому так желал намотать их на кулак?..

Тьма, упаси меня от того, о чем я буду жалеть. Я не должен пренебрегать правилами. Не должен забывать о своих обязанностях. Не должен желать эту девчонку, как целебный эликсир после битвы с умертвиями на кладбище…

Я честно и мужественно боролся со своими хотелками. Все четыре месяца. И было бы гораздо легче, если бы она оставила меня в покое, переключила свое внимание с меня на что-то другое. Или даже на кого-то другого.

Но нет. Она продолжала ходить за мной тенью, преследовать и в жизни, и в мыслях. Продолжала испытывать мое терпение. Прицепилась мертвой хваткой, как кровосос.

Такой интерес выглядел несколько безумным, ненормальным, ведь я не раз намекал ей, что между нами ничего не может быть в силу установленных правил.

Но на что я надеялся? Бунтарке чхать на правила.

И клянусь своими должностью и титулом: такими темпами скоро и мне станет на все чхать, и я претворю все сны с ней в реальность.

«Таким серьезным и задумчивым ты мне нравишься больше, — ворвался в голову ее мягкий издевательский голосок. — Но о чем ты думаешь, сверля взглядом мою попку?»

Боги, она сведет меня с ума.

Впрочем, мой взгляд и правда сверлил ее пушистый задок, но это вышло совершенно случайно.

Унимая жар в груди, выдал мысленный ответ:

«О том, что вас следует выпороть розгами. Быть может, жестокость — язык, который вы понимаете?»

Ее носик вдруг задергался, выдавая испуг. Ушки вытянулись.

«Дурак», — сказала всего лишь и положила голову на лапки.

Обиделась? В самом деле?

Обычно трудно было добиться от нее такой реакции. Так остро она еще точно не реагировала.

«Я пошутил, — произнес мягче и все же отважился погладить ее по голове. — Я не приемлю жестокое обращение, и в академии такие меры наказания недопустимы».

«Поэтому это место мне нравится чуточку больше, чем Дерил-де-Лой».

Я понял ее мысль сразу же, но предпочел промолчать.

Уж не знаю, как и чем наказывали ее дома, но тема с розгами и прочими не увеселительными инструментами для порки отныне под запретом.

Она молча дулась, а я больше не мог переключить внимание на проверку домашнего задания. Смотрел на нее. На то, как ее небольшое тельце аккуратно вздымается и опускается. Проклятье. Даже будучи кроликом она не дает мне сосредоточиться на моих же занятиях.

Медленно почесал ее между ушками и скользнул ниже, вдоль спинки, поглаживая нежно и почти невесомо. Не осталось незамеченным, как она на миг задержала дыхание.

«Я ведь сейчас голая, да? — пришла она к неожиданному выводу, и мои пальцы замерли у ее холки. — Можно сказать, ты меня лапаешь?»

«Что? — обомлев от такого выпада, я резко отдернул руку. — Ты в шубке. Не голая».

«Ага, а мою форму ты сжег. Так что я голая. Не отрицай, извращуга».

Маленькая нахалка.

Впрочем, она тоже не посмела бы отрицать, что ей нравятся мои прикосновения. Наверное, из-за чар она не просила прекратить, но все жене просила, и это спускало мой азарт с поводка.

На губы само собой наползла улыбка, и я прикрыл рот кулаком в попытке скрыть ее.

«Тогда тебе стоит побеспокоиться об одной вещи. — Поймав ее заинтересованный взгляд, я добавил: — После превращения ты действительно будешь абсолютно голой. И перед Хаосом клянусь: чары могут растаять в любой момент».

6. Маленький кусь. Диана

Не видела еще ничего и никого сексуальнее ректора в облегающей черной рубахе с закатанными рукавами, полностью увлеченного своей дисциплиной.

Я проторчала с ним в кабинете до самого вечера под насмешливыми и удивленными взглядами адептов. Наслушалась разного материала на занятиях первокурсников и лекциях третьего и четвертого курсов. Но вся информация мгновенно вылетала из головы. В основном я, как большинство студенток, пялилась на сильные руки магистра. Мышцы напрягались, когда он усердно выводил закорючки на доске. Хмурился, внимательно выслушивая вопросы адептов, и эту складочку между бровями жутко хотелось разгладить.

Реальная мечта, а не мужчина. Но я уже выросла из того возраста, когда он мне по-настоящему нравился и я желала стать его женой. Теперь он был нужен мне для иной цели.

Остальное время, не посвященное наблюдению за секси-шмекси ректором, я проспала. За исключением тех минут, когда студенточки облепляли стол Бекфорда, чтобы рассмотреть милашку-кролика. Кое-кто даже принес лакомства и угостил меня. Но парня, который тыкал в меня своей морковкой, ректор в гневе отогнал.

В очередной раз разлепив веки, потянулась и сладко зевнула. Ректора в кабинете не было, как и студентов. Осталась одна-одинешенька, а он, поди, ужинать пошел. Мерзавец.

Без толпы адептов в классе стало холодно. За окном уже было темно, в стекло ударяли большие снежные хлопья.

Глянула на напольные часы. Десять часов вечера. А я все в кроличьем обличье.

Зараза. Когда ж я стану собой?

Взгляд вдруг зацепился за щель между стеной и книжным шкафом, и я шустро спрыгнула на пол. Любопытненько. Тайный проход, значит? И куда ведет?

Будь я хоть немного похожей на свою соседку по комнате — прилежную Агнесс Тилл, которая и одно слово обидчикам боялась сказать, — осталась бы сидеть на месте и спокойно дожидалась бы ректора. Но я не была похожа на Агнесс. И меня ни один из профессоров ни под каким предлогом не назвал бы прилежной.

Увы и ах, бунтарство во мне неискоренимо.

Не мучаясь сомнениями, я с легкостью протиснулась в щель и оказалась в маленьком темном проходе перед винтовой лестницей, ведущей во тьму. Я не боялась темноты в отличие от Агнесс, но сейчас даже меня одолели колкие мурашки. Воздух тут был спертым, лестница наверняка вела в подземелье.

Но страшилась я вовсе не того, что могу застать внизу. Это было больше волнением, нежели страхом. Волнением перед открытием чужой тайны.

Слыша, как громко стучит сердечко, я принялась спускаться. И чем ниже оказывалась, тем ближе становился теплый свет свечей.

На последней ступеньке помедлила, вся сжалась, заметив ректора. Он стоял спиной ко мне у захламленного круглого стола и что-то… резал. Глухой стук ножа дрожью отдавался в моем кроличьем теле.

Я была права. Это подвал. Маленькая комната походила на лабораторию: всюду склянки, раскрытые книжки, образцы и части тела разных существ в банках. М-да. Некроманты такие некроманты.

— Почему вы прячетесь, Ла Ноэр? — не оборачиваясь, спрашивает магистр.

О боги, это первый раз, когда меня передернуло от неожиданности рядом с ним. На самом деле сейчас он выглядел пугающе. В этом подвале, с ножом в руках и штанах, перепачканных кровью…