Хозяйка Горячих ключей - Марьяна Брай
— Твоя матушка, Сашенька. Степанида Ильинишна.
— Матушка, значит? А мне сколько годков-то?
— Девятнадцать будет в сентябре.
— А тебе? – Светлана подняла голову.
— Двадцать три, - как-то уж очень грустно ответила Ольга.
— А ты, значит, мой учитель?
— Да, но больше подруга, напарница, советчица и…
— Шума от тебя много, напарница. Недавно фильм смотрела американский про полицию. Так вот там тоже были напарники, - пролепетала Светлана, обдумывая все происходящее?
— Сашенька, не пугай меня, душенька, - девушка не притворялась, она вот-вот могла заплакать.
— Скажи, ты веришь в то, что со мной могло такое приключиться? – серьезно спросила Светлана. Она понимала, что с тем же результатом она могла спросить свой фикус, но здесь не было и его.
— Конечно, - по слогам ответила Ольга.
— Ты поможешь мне во всем разобраться и все расскажешь об этой твоей Сашеньке? – Светлана села и снова посмотрела в это чертово зеркало, стараясь принять все то, что оно показывало.
— Да, но тогда тебе нужно взять меня с собой… а… матушка твоя не хотела этого делать, поскольку денег для содержания моего у вас нет…
— Значит, без оплаты ты не поедешь? – серьезно посмотрев на Ольгу, спросила Светлана. Эту девочку ни в коем случае нельзя было отпускать! У кого она еще сможет выспросить все?
— Ну, поеду, конечно, как же я брошу свою подругу и…
— Напарницу, - подсказала ей Светлана.
— Да, - глупо улыбаясь, Ольга закивала головой. – Да и… кто знает… как там обернется в Пятигорье. Может, там у вас и будет возможность платить …
— А ты откуда? И где твоя семья?
— Это теперь такая тмутаракань, Сашенька, что и думать не хочется вернуться туда…
— Неужели из… - Светлана вспоминала какие-то названия деревень, чтобы брякнуть любое, но Ольга наконец решилась и ответила:
— Из Санкт-Петербурга, ты же знаешь. И напоминать мне о том – моветон. Еще скажи, что из моих волос плохо выветрился запах нафталина, - она растягивала улыбку, но видно было, что ей и правда, стыдно.
— Вот это да! – только и смогла ответить Светлана. – Хорошо, идем, успокоим матушку и эту, как ее… с карэ…
— С чем? – удивленно посмотрела на Светлану Ольга.
— Ну, та, которая вчера тут кричала про усохшие мозги и вред чтения…
— Дарья, это ж няня твоя. Она точно едет с вами. Без нее Степанида Ильинишна ни шагу не ступит, - Ольга, довольная тем, что ее увозят непонятно куда, лишь бы подальше от Петербурга, выпорхнула из комнаты, а Светлана принялась натягивать платье прямо на рубашку. Разбираться, что с чем тут носят, она решила после завтрака.
3.
Светлана вышла из комнаты в коридор, щедро застеленный ковром. Лестница находилась ровно посередине дома. Она знала эту лестницу, как пять своих пальцев, только вот раньше она была общей для всего дома.
Сейчас двери в правое и левое крыло не было. Видимо то, что раньше было квартирами, здесь стало комнатами. Три этажа огромного дома в центре города принадлежали одной семье?
Когда отец Светланы получил квартиру здесь, им полагались две комнаты. Сначала кухня была на этаже. Потом густонаселенную коммуналку начали расселять, и ремонт в доме включил обустройство кухонь в каждой квартире. Это ей рассказывала мама. Два жилых этажа в двухтысячных продались за бешенные деньги. И трехэтажка с элитным магазином на первом этаже стала совсем малолюдной. Соседи из крыла, где выросла и прожила всю свою жизнь Светлана Борисовна, не удержались от выгодных предложений. И теперь рядом с ней жила семья не очень-то и приличных буржуев. Именно так их называла Светлана.
— Деточка, мы и есть не начинаем, тебя ждем, - женщина, которую Ольга назвала ее матерью сегодня заискивающе улыбалась. А часть магазина с вывеской «Картье» теперь представлял собой огромную столовую. Видимо, остальные его части здесь были прихожей, гардеробом, и, вероятно, кухней.
— Что у нас на завтрак? – чтобы что-то сказать в ответ и снова услышать свой новый голос, спросила Светлана.
— Как ты любишь, милочка, - из смежной комнаты с большой сковородой, на которой все еще шкворчала яичница, вышла Дарья. – со сливошным маслом и гренками, - она даже голосом пыталась передать всю и без того прекрасно передающуюся запахами вкусноту.
— Тебе бы в актрисы, Дарья, - ответила Светлана, в очередной раз подметившая ее сходство с Мордюковой.
— Нет уж, увольте, увольте, деточка, стыд и позор этому вашему кино. Послушалась я было подруги своей и лучший свою костюм надела. Вышла, дура старая, отправилась в это ваше кино, - накладывая в тарелку Светлане щедрую порцию глазуньи, рассказывала Дарья и цокала языком.
— И что же? – не удержалась после долгой паузы рассказчицы Ольга.
— И то! Профурсетки эти ваши актрисы! Целовалась там, аки с супружником! На весь зал! А я не хотела блажить-то, видит Бог, не хотела. Переспросила у Настасьи Давыдовны – муж он ейный, или как? – Дарья опустила сковороду, посерела в лице и с чувством продолжила: - Нет, говорит. Это тоже актер, и с кем только они уже этих сцен не играли! Во-от тогдаа-то я вста-ала, да как пошла чихвостить всю эту непотребщину! – в образе, которым она передавала саму себя, Дарья забыла, что в руках у нее сковорода с остатками глазуньи и размахнулась ею с такой силой, что та вылетела из рук, пролетела столовую, миновала дверной проем в кухню и громко там обо что-то ударилась.
Ольга засмеялась так, что Светлана просто не могла удержаться и тоже покатилась со смеху. Она согнулась пополам и хохотала от всей души не над сковородой, а над Дарьей.
— Степанида Ильинишна, душенька, прости дуру старую, прости безрукую, - со словами мольбы Дарья бросилась в кухню, чтобы оценить масштабы ущерба, нанесенного ее постановкой.
— Сашенька наша, наконец, в себя пришла. Все благодаря тебе, Дарья. Так что, не больно причитай. Спроворь себе что-нибудь, да иди к нам, - «матушка» улыбалась, глядя на дочь, заливающуюся смехом, как раньше. – Думала, она умом тронулась от беды. Хотела ведь в Тюмень учиться ехать, а теперь и дома там нет. Да и денег на обучение.
Светлана Борисовна, кроме огромной любви, родившейся к этой Дарье, обрела в эти секунды понимание, что вот так вот, исподволь, она куда больше узнает о
