Рог белого медведя (СИ) - Дез Олла

Я запоздало подумала, что стоя в первом ряду, я волей-неволей привлеку внимание Бьорна. Он наверняка меня увидит. Но имеет ли это такое уж большое значение? Думаю, что нет. От того, как закончится сегодняшний день зависело очень многое. Или я уйду, и мы всё равно больше не увидимся. Ну, или я всё объясню Бьорну, и он, я уверена, поймёт. Я за два года не совершила ни одного сумасбродного поступка. Всегда была дома, всегда подчинялась любому его требованию. Один раз я вполне могу позволить себе глупость. А то, что это именно глупость я уже не сомневалась. Мой муж любит меня и не способен на предательство. И я совершенно напрасно сейчас сюда пришла.

Я окинула взглядом мощную фигуру главного конкурента и оппонента моего мужа Льёта Арктоса, главу дома Гризли. Рядом с ним стояла тоненькая фигурка, особенно контрастирующая с его - мощной и высокой. Жена Льёта была из дома Макулосус. Тогда их свадьба наделала много шума. В народе дом Макулосус называли «панда». Это был самый миролюбивый дом. И свадьба двух таких непохожих медведей надолго взбудоражила столицу. Но на вопросы он ответил быстро и чётко, и постарался не задерживаться на ступенях Парламента, уводя жену внутрь здания. Ходили слухи, что она беременна. Если это правда, то получалось, что даже беременная жена главы дома Гризли пришла на сегодняшнее мероприятие. А меня Бьорн не взял…

Мой муж, Вигбьорн Таларктос, прибыл последним.

Глава 2. Шеф с утра на меня орал так, что я по привычке сказал: «Хорошо, дорогая!»

Всем девушкам, ждущим принца на белом коне, сообщаю! Конь сдох, иду пешком, поэтому задерживаюсь...

Астрид

Бьорн вышел из машины под приветственный гул толпы.

Белых медведей в народе всегда очень любили. И не только за то, что они были самыми большими и сильными среди медведей. Дом Гризли по силе вполне мог бы составить им конкуренцию. Просто Белые не кичились своим статусом, неизменно участвовали в благотворительной деятельности, а все мужчины Дома, несмотря на значительное состояние, работали. А ещё Белые отличались постоянством, не устраивали глупых истерик на людях, не были замечены в дебошах и пьяных драках в трактирах. И вообще. Они очень не любили скандалы. И вот теперь мой муж будет первым, кто нарушит эту славную традицию, с нервным смешком подумалось мне.

Бьорн помахал рукой толпе, и подал руку женщине, помогая ей выйти из машины. Урсула выглядела ослепительно. Высокая, статная она великолепно смотрелась рядом с Бьорном и прекрасно знала это. Что она говорила о языке тела? Да, он был весьма убедителен. Бьорн ей улыбался нежно и ласково, а я думала, что так - он улыбается только мне. Он поддержал, потом приобнял её, и они вместе начали подниматься по лестнице Парламента к ожидавшим их трём девушкам.

Урсула, едва они подошли, прижалась к моему мужу и положила головку ему на плечо. Он же продолжал обнимать её и улыбаться, открыто приветствуя толпу. Мне, по сути, уже всё было понятно и так, но я продолжала стоять, в упор глядя на пару, которая не стесняясь, заявляла всеми возможными способами о том, что их связывают отношения отнюдь не дружеские.

Муж, улыбаясь, ответил глубоким низким голосом «Да» на первые два вопроса. Толпа то затихала перед вопросом, то взрывалась аплодисментами после его ответов. Они верили, что он действительно будет чтить закон и соблюдать интересы всего народа, а не только верхушки власти, или свои собственные. И вот настал черёд последнего вопроса, которого все ждали с огромным любопытством - нечасто Белые медведи давали ответы на личные вопросы. Все замерли и в абсолютной тишине прозвучало:

- Это правда…что вы никогда не были любовником Урсулы Бируанг?

Бьорн перестал улыбаться. И я, и все остальные наблюдали, как улыбка будто стекла с его лица. И вот уже перед нами истинный глава Дома Белых медведей - суровый, жёсткий правитель одного из восьми Коннетаблей. Тот, кому, возможно, однажды, всё же предстоит возглавить Парламент и стать единым главой над всеми восьмью Домами. И вот он стоял на ступеньках и молчал. Я затаила дыхание. Вся толпа затаила дыхание вместе со мной, хоть и по иным причинам. «Пожалуйста, не делай этого! Не признавай перед всеми Урсулу своей любовницей, - молча взмолилась я, - Ответь «Да»!».

- Нет! - прогремело в оглушительной тишине.

Я ещё шире распахнула глаза, не отрываясь глядя на мужа. А он вдруг обвёл взглядом толпу, и наши глаза встретились. Сначала в его взоре загорелось недоумение, а потом злость. Муж явно был недоволен. Ну, ещё бы. Меньше всего он ожидал меня тут увидеть. Я должна сидеть дома и не высовываться. Я послала ему улыбку. Я прощалась с ним. Из моих глаз медленно покатились слёзы.

Я даже отсюда увидела, как муж сжал челюсти, и, если бы не гул толпы, наверняка услышала бы, как он скрипнул зубами. А толпа гудела. Ну, ещё бы. Никто такого не ожидал. Урсула потянула Бьорна вверх по ступенькам, и наклонилась, что-то ему нашёптывая. Муж отвёл от меня взгляд и повернулся к ней, а я проворно юркнула за спину стоящего за мной мужчины, пропуская его в первый ряд. Тот охотно со мной поменялся местами, а я из-за его спины наблюдала, как Бьорн хмурясь, снова обвёл взглядом толпу, но внял настойчивым требованиям Урсулы, и они продолжили подниматься по ступеням.

Мне оставалось только выбираться из толпы. Как ни странно, пропускали. Хотя… я же стремилась выйти, а не войти, в конце-то концов. Я шла, слёзы застилали глаза, а вокруг гудела толпа, обсуждая услышанное:

- Нет, вы слышали? Значит правда, что она его любовница?!

- Ну, вот от него никак не ожидал…

- Она же красавица! Кто бы устоял!

И возгласы раздавались один хуже другого. Я выбралась, и меня замутило. Тошнота поднялась к горлу, и я наклонилась, прислонившись рукой к стене здания. Ко мне подошёл солдат из оцепления.

- Гуна? Вам плохо? Давайте я провожу вас за оцепление. Вы одна?

- Да, в смысле, спасибо. Меня ждёт машина.

Услышав, что меня ждёт машина - предмет роскоши и признак богатства, солдат предложил мне руку и повёл по улочке прочь от здания Парламента. Машину мы нашли быстро, рядом с ней пританцовывал от нетерпения наш шофёр. Увидев меня, он бросился к нам и, перехватив мою руку у солдата, запричитал:

- Гуна Асти, ну как же так можно-то? Я туточки уже весь извёлся. Вы уж заступитесь перед гуном Таларктосом? А то он, как пить дать, меня уволит.

- Не уволит, - слабо возразила я и села в машину.

Доехали мы быстро. Хельми помог мне выйти и повёл в дом.

- Что с вами, гуна Асти?

- Перенервничала. Ничего со мной не случится. Вот отдохну, и всё будет в порядке. Закатите машину в гараж.

«Она ценное имущество, в отличие от меня» - подумалось мне, но вслух я этого не сказала, а просто продолжила:

- Не стоит оставлять её во дворе, - и я стала медленно подниматься вверх по ступенькам в спальню.

Хельми закивал и побежал к драгоценной машине.

Зайдя в спальню и прикрыв дверь, я сползла вниз на пол. Больно. Как же больно! Я была счастлива два года. Была не только одета и обута, но меня защищала от всего мира широкая спина Бьорна. Я читала, реставрировала книги из библиотеки мужа. Я не работала, не заботилась о деньгах, не волновалась о налогах, не думала об очень многих вещах, заботящих простых людей. Стоили ли эти два года бесконечного счастья той боли, что я чувствую сейчас? У меня нет ответа. Бьорн встретился мне, когда я отчаянно в нём нуждалась. И он помог, спас, защитил. Любил ли он меня? Я сейчас уже и не знаю.

Слёзы текли, и я их уже не вытирала. Я прощалась со своей прошлой жизнью и любимым мужем и, сидя на полу в нашей с Бьорном спальне, набиралась сил. Как пережить предательство? Как справиться с этой болью? Как поверить и научиться жить заново, после того, как тебя разрушили, растоптали и унизили? У меня нет ответа, кроме одного - встать и что-то делать, двигаться и идти вперёд, не оглядываясь.

Просидела я недолго. Торжественный приём в честь открытия Парламента не продлится вечно. А потом будет ужин, и вот тут Бьорн может и уйти с него, чтобы примчаться домой и начать выяснять отношения. «Зачем я туда пошла? Зачем следила? Какое вообще имела право?» Я слышала несколько раз, как он так разговаривает со своими заместителями. И каждый раз стремилась убежать от кабинета подальше, чтобы не слышать гневный голос Бьорна. Со мной он никогда так не говорил, и я не хочу знать, способен ли он на это.