Входящая в сознание - Мари Штерн
Естественно, страх, что мне откажут, глодал душу, но папа был очень рад, что я наконец отважилась на столь серьезный шаг. Мама сначала упрямилась, не желая принимать моего стремления к боевому факультету, ведь я с самого детства желала стать стихийником, но в конечном итоге сдалась.
Родители долго пытались меня уговорить о поступлении в академию Гю-Корт, ректором которой как раз и был мужчина из моих грез, но я решила, что не стану так над собой издеваться. Мне нужно было сосредоточиться чисто на учебе, а в том месте, где находился объект моих мечтаний, я бы думать о ней не смогла.
Через 6 сложных изнурительных лет я окончила академию магии имени Волариса и поступила на практику в отряд теней, оберегающих южную часть 4 измерения. То была не совсем моя цель, но с чего-то нужно было начинать, ибо по подачкам от папы по карьерной лестнице я двигаться не хотела. Обостренное чувство справедливости не принимало подобного.
Спустя три года службы я добилась расположения начальства и заслужила перевод в более престижный отряд, но и тут меня ждал провал. Я попала не к тому, к кому рвалось сердце, а к старому другу папы — Ксариану Крамоне.
У него я провела еще один год, и когда мне стукнуло 26 поняла, что больше меня никуда не возьмут. Я буду с этим отрядом до самого конца, пока не решу оставить такую жизнь и посветить себя чему-то другому. Но я была бы не я, если бы приняла подобный исход.
Я продолжила сражаться. Моему ликованию не было предела, когда до меня дошли сведения, что Алишер Арм набирает в свой отряд двух недостающих членов: ведьму и дракона, но последнее место было занято мгновенно, стоило Кириану лишь появиться на отборе. Мне же пришлось биться с самыми сильными молодыми ведьмами, недавно окончившими академию, кровью и потом вырывая заслуженное место из их загребущих ручонок.
Хитростью попав на отбор, я заколдовала свою внешность, что в конечном итоге мне аукнулось, но зато цель была достигнута. Я смогла впечатлить капитана отряда и успела вступить в ряды его команды за несколько минут до того, как меня раскусили и сняли морок. Казалось, Алишер увидел перед собой призрака. Его лицо, обычно безмятежное, превратилось во что-то невероятное. Столько эмоций… Столько боли и вины… Столько горечи…
Вот только победе я радовалась раньше времени. Арм отказался от меня прямо на награждении. Огласил свой приговор таким холодным и отчужденным голосом, что у меня душа ушла в пятки и замерзла там, покрывшись толстой коркой льда. Стало больно. Я даже не смогла сдержаться и вновь показала слабость, впервые за десять лет позволив себе разреветься. Это была конечная.
Мои слезы вызвали в мужчине такую ярость, что та стала осязаема. Мое горло словно невидимая рука сдавила, пока горящие огнем глаза прожигали во мне дыры и убивали оставшуюся надежду.
С того момента прошло три месяца, и я почти смирилась с проигрышем, но когда папа предложил свою помощь и поговорил с Армом, я вновь загорелась тем стремлением. Именно сейчас я узнаю свой приговор и дальнейшую судьбу в отряде теней. Если нет — я уйду, оставлю все в прошлом, но если же меня примут, сделаю все, чтобы завоевать сердце мужчины, связанного со мной судьбой.
— Простите! — пискнула я, задев плечом служанку, несущую огромную стопку чистых постельных комплектов.
Каким-то чудом женщина устояла на ногах и, наградив меня суровым взглядом, направилась дальше, ворча себе под нос. Я же прибавила ходу и, стараясь не посшибать людей, попадающихся на пути, понеслась к папе.
Только у двери его кабинета я смогла выдохнуть. Постучав по деревянной поверхности, с замиранием сердца я переступила порог. Папа как всегда встречал меня улыбкой: нежной и ласковой, а я, наплевав на сдержанность, кинулась в его объятия, с мурлыканьем оплетая его тело и руками, и ногами.
— Папа. — прошептала я, счастливо улыбнувшись. — Я так соскучилась.
— И я скучал, малышка. — пророкотал отец и поцеловал меня в макушку.
Не отпуская меня, отец дошел до кресла и присел вместе со мной. Только после этого пересадил меня поудобнее, разместив мою тушку на своих коленях.
Я была готова мурчать от наслаждения, пока его рука гладила меня по волосам, а родной запах, всегда кружащий мне голову, щекотал нос. Я млела в папиных руках, таяла, оживала, чувствовала себя в самом защищенном месте во всей вселенной. Я не была дома всего две недели, а показалось, словно целую вечность.
— Мне казалось, ты сразу начнешь выкачивать из меня правду. — усмехнулся папа.
— Хотела. — не стала я юлить. — Но когда вошла сюда, не смогла удержаться. Все же ты лучше любых новостей. — расплылась в улыбке, трясь щекой о его твердую грудь.
Папа бархатисто рассмеялся и запечатлел на моей макушке наполненный нежностью поцелуй.
«Дома! Я дома!». — млела я от этой мысли, негой расплывающейся по всему телу.
Звук распахнувшегося портала заставил вздрогнуть и поднять взгляд в сторону образовавшейся воронки. Определить, кому она принадлежала, труда не составило, ибо магию мамы я могу почувствовать даже в другом измерении.
— А меня обнять не хочешь, пропажа моя? — вопросила счастливо улыбающаяся мама, раскинув руки для объятий.
Я мигом спорхнула с папиных колен и в два шага оказалась около нее. Взрослый ты или же ребенок, но родители это те люди, рядом с которыми ты можешь быть собой. Я не боялась показывать чувств и эмоций. Я скучала по родителям, пусть даже отсутствовала и не долго.
— Ты уже рассказал ей? — обратилась мама к папе, стоило мне освободиться из ее крепких объятий.
— Кхмм… собирался. — напряженно промолвил отец.
Смена его настроя показалась мне странной, даже пугающей, ибо шестое чувство забило в набат, говоря о том, что меня ждут не совсем радужные новости. Моя улыбка мгновенно сошла с лица, а в глазах потухла магия. Чувствуя, как подгибаются ноги, я присела на диван и, не поднимая глаз на папу, спросила:
— Меня не приняли?
Дорианор Ааранорра был моей последней надеждой, но и та начала рушиться на глазах. Взгляд папы смягчился, когда он опустился рядом со мной на корточки, взяв меня за руку, но его тело было напряженным. По скулам бегали желваки.
— Эви… — отец опустил взгляд в пол, но тут же поднял его на меня, решительно взглянув в мои глаза. — У меня для тебя две новости.
— Я так понимаю, как заведено? Плохая и хорошая? — хмыкнула я, надеясь, что
