Освобожденный бессмертный - Линси Сэндс
Сарита тупо уставилась на него, заметив, что пара десятков металлических ремней поднимается из-под стола, пересекает его тело, а затем исчезает в щелях на поверхности стола. Один был на его лбу, затем на горле, плечах, под мышками, и еще несколько через каждые пару дюймов вниз по его туловищу, после этого по всей длине стола. Также было полдюжины металлических ремней меньшего размера, которые удерживали его руки от подмышек до запястий.
Сарита повернула голову и посмотрела на второй столик, где лежала нижняя половина его тела. На его пах было накинуто маленькое полотенце, а по нижней части тела было еще больше ремней, и огромная зияющая рана в том месте, где его тело было отделено. Он выглядел так, будто его распилили пополам, как дерево.
Изучая открытую рану на нижней половине тела и рану на верхней части тела, Сарита не могла не задаться вопросом, почему она не сходит с ума.
Наверное, из-за отсутствия крови, подумала она. и потому что это не выглядело реальным. Или, возможно, потому, что это напомнило ей о «Мирах тел», выставке человеческих тел, показывающих анатомию тела. В 2005 году отец водил ее посмотреть на это в Научном центре Онтарио. Он был похож на один из них. Очевидно, это был труп из университета или что-то в этом роде.
В этом есть смысл, подумала Сарита. Ведь доктор Дресслер был профессором одного из университетов Венесуэлы. Но университеты обычно не позволяли профессорам забирать домой трупы, насколько она знала.
И почему обе половины тела вот так были привязаны к столу, было для нее полной загадкой.
Звук приближающихся голосов привлек ее внимание, и Сарита повернула голову к двери, когда кто-то сказал: «Я разберусь с этим. Вы возвращаетесь к своим обязаностям. и делайте свою работу.
Дверь открылась, и внутрь вошел пожилой мужчина. Одетый в темные брюки и белый врачебный халат, доктор Дресслер был высоким, с пышной копной белоснежных волос, разделенных пробором на бок и уложенных волнами, что наводило на мысль, что он немного запоздал со стрижкой. У него были усы и козлиная бородка, но его брови были смесью белоснежного и темно-коричневого или черного, что наводило на мысль, что в молодости он был темноволосым мужчиной. Кожа на его шее была дряблой и немного обвисшей, а на его лице были морщины, которые с возрастом испешрели все его лицо, но они были гораздо менее выраженными, чем она ожидала от кого-то, кому, как она знала, было за восемьдесят.
«Доктор. Дресслер? — неуверенно спросила она, прежде чем взглянуть на женщину, которая зашла следом за ним в комнату. Также в темных штанах и белом врачебном халате, она была намного моложе, возможно, ей было около тридцати. Ее светлые волосы были собраны в тугой пучок, открывая лицо, не тронутое косметикой, но все же прекрасное.
По крайней мере, было бы, если бы на ее лице не было такого кислого выражения, подумала Сарита.
«Сарита, моя дорогая. Какое удовольствие наконец-то познакомиться с тобой, — сказал доктор Дресслер, привлекая ее внимание к себе и ведя блондинку через комнату. Он сжал ее руки в своих и отодвинул ее в сторону, добавив: «К сожалению, вы прибыли в довольно неподходящий момент. Этот эксперимент зависит от времени, поэтому, пожалуйста, оставайтесь здесь в стороне, пока мы сделаем свою работу, а потом мы поговорим».
Оставаясь у стены, где он сказал ей быть, Сарита молча наблюдала, как он присоединился к блондинке и помог ей сдвинуть вместе два стола так, чтобы верхняя часть тела трупа идеально совпадала с нижней частью туловища.
«Принеси кровь, Ашера», — приказал доктор Дресслер, а затем переместил защелки с каждой стороны столов в том месте, где они соединялись, превратив два коротких стола в один длинный.
Блондинка немедленно подошла к холодильнику в конце стены к шкафчику и открыла дверь, показав внутри стопки крови в мешках.
Сарита замерла от удивления. Мешки выглядели так, будто их можно увидеть в больнице или банке крови, но их количество было ошеломляющим. Она бы предположила, что на полках холодильника было сложено не меньше сотни пакетов.
Ашера отнесла пакеты к подносу на колесиках с хирургическими инструментами, вывалила их на него и подкатила поднос к столу, а затем отправилась за двумя штативами для капельниц. В тот момент, когда она поставила их рядом со столом, д-р Дресслер взял один из пакетов с кровью с подноса и начал устанавливать в одину капельницу. Повесив пакет с кровью на крючок, он быстро прикрепил трубку, прежде чем вставить иглу в левую руку трупа. Закончив, он взял с подноса еще один пакет с кровью и перетащил вторую капельницу с правой стороны тела, чтобы сделать то же самое. Затем он выжидающе посмотрел вверх.
Проследив за его взглядом, Сарита увидела, что Ашера вернулась к шкафам, чтобы взять что-то еще. Теперь она возвращалась с чем-то вроде кляпа, но с большим количеством лямок. Там также была воронка, где должен был быть мяч, заметила она, когда Ашера подошла ближе к столу.
«Две минуты», — предупредил доктор Дресслер, глядя на часы, пока Ашера привязывала ремни кляпа ко рту трупа.
Ашера выпрямилась и быстро вернулась к холодильнику, чтобы собрать еще с полдюжины пакетов с кровью. Она бросила большинство из них на поднос с колесиками к остальным, когда вернулась, но оставила один и взяла скальпель из хирургических предметов на подносе, прежде чем подойти к столу, где он был соединен. Она посмотрела вниз, туда, где две половинки тела были плотно прижаты друг к другу, и просто ждала, казалось бы, готовясь.
В замешательстве покачав головой, Сарита спросила: «Что?..»
— Тсс, — прошипел доктор Дресслер. — Ты поймешь через тридцать секунд.
Сарита закрыла рот, но снова покачала головой от безумия, свидетелем которого она была. Осквернение трупа было уголовным преступлением в Канаде, и то, что они делали, казалось, соответствовало этому описанию. К сожалению, это была не Канада, и она понятия не имела, какие здесь, в Венесуэле, законы. Тем не менее, Сарита решила, что при первом же удобном случае она их изучит.
«Время!» Доктор Дресслер рявкнул и быстро открыл роликовый зажим на стоящей рядом с ним капельнице, а затем бросился вокруг стола, чтобы сделать то же самое со второй капельницей. Кровь тут же потекла по трубкам к рукам трупа, но Сарита почти этого не заметила — она была слишком занята, с ужасом наблюдая,
