Нора Робертс - Полночь в Смерти
Ева работала рядом на дополнительном модуле, занося в отчёт установленные факты. Она хотела получить результаты вскрытия, а также данные осмотра и чистки места преступления.
Но у нее было мало надежды, что к концу завтрашнего дня она добудет что—нибудь стоящее из разношёрстного мусора праздника.
Изо всех сил стараясь не позволить своему раздражению из-за Рождества опять вырваться наружу, она ответила на вызов связи:
— Даллас.
— Лейтенант? Это офицер Миллер.
— В чём дело, Миллер?
— Сэр, мне и моему партнеру поручили связаться с мисс Ринг и обеспечить ей охрану. Мы подъехали к её дому чуть позже пол-восьмого, постучали в дверь, но никто не ответил.
— Это чрезвычайная ситуация, Миллер, и дело не терпит отлагательств, так что у Вас есть право войти
в помещение.
— Да, сэр. Понятно. Мы так и сделали. Субъекта в квартире не оказалось. Мой партнер расспросил соседа по лестничной клетке. Субъект вчера рано утром отправился в Филадельфию, чтобы провести праздники со своей семьёй. Но там она не появилась, Лейтенант. Этим утром её отец заявил о её пропаже.
Желудок Евы сжался. Слишком поздно, подумала она. Уже слишком поздно.
— Каким транспортом она воспользовалась, Миллер?
— У неё был собственный автомобиль. Мы на пути к гаражу, где она его оставляла.
— Держите меня в курсе, Миллер. — Ева отключила связь, посмотрела по сторонам и встретила взгляд Рорка. — Она у него. Я хотела бы думать, что у неё случилась какая-то неприятность в дороге или она наняла лицензированного компаньона и устроила себе небольшое праздничное веселье прежде, чем направиться к семье, но она у него. Мне нужны коды, что бы связаться с остальными из списка.
— Они у тебя будут. Через минуту.
Для одного из списка ей не нужен был код связи. С мучительно бьющимся сердцем она набрала домашний номер Миры. Ей ответил широко улыбающийся и хихикающий маленький мальчик:
— С Рождеством! Это дом Бабули.
Какое-то мгновение Ева только моргала глазами, удивляясь, как это она набрала неправильный код. Затем она услышала знакомый мягкий голос на заднем плане и увидела, что на экране появилась Мира с улыбкой на лице и напряжением в глазах.
— Ева. Доброе утро. Не могли бы Вы обождать минутку, пожалуйста? Я хотел бы подняться наверх. Нет, милый, — сказала она мальчику, который повис на её рукаве. — Беги играть со своими новыми игрушками. Я вернусь. Ещё секунда, Ева.
Экран затих, став бледно-голубым, и Ева наконец смогла спокойно выдохнуть. Она испытала настоящее облегчение от того, что Мира обнаружилась дома, в безопасности, жива и невредима. А ещё было так странно думать о невозмутимом психиатре, как о Бабуле.
— Я прошу прощения. — Мира снова появилась на экране. — Я не хотела обсуждать веё это внизу в присутствии моей семьи.
— Никаких проблем. Охрана прибыла?
— Да. — Жестом, продемонстрировавшим редкую для нее нервозность, Мира запустила руку в свои соболиного цвета волосы. — Так жалко их, вынуждены просидеть всё Рождество в машине, но я не представляю как пригласить их внутрь и при этом сделать так, что бы моя семья ни о чём не догадалась. Мои дети здесь, Ева, мои внуки. Я должна знать, есть ли хоть малейший шанс, на Ваш взгляд, что им грозит опасность.
— Нет. — Сказала она быстро и решительно. — Это не его стиль. Но Вы, доктор Мира, не должны покидать дом без своих охранников. Без этих двоих Вы не должны ходить никуда — ни в офис, ни даже в гастроном на углу. Завтра Вас снабдят браслетом-индикатором.
— Я приму все меры предосторожности, Ева.
— Хорошо, потому что одной из таких мер предосторожностей является отмена приёма всех пациентов, до тех пор пока Палмера не арестуют.
— Это смешно.
— Вы не останетесь одна ни на мгновение. Так что, если Ваши пациенты не позволят Вам копаться у себя в голове в присутствии пары полицейских, то Вам придётся взять отпуск.
Мира неуклонно смотрела на Еву:
— А Вы тоже собираетесь взять отпуск?
— Я собираюсь делать свою работу. И Вы — часть этой работы. Стефани Ринг пропала. — Она сделала маленькую паузу, что бы смысл последней фразы произвёл должное впечатление. — Делайте, что Вам говорят, доктор Мира, а-то и часа не пройдет, как окажетесь под защитной опекой.[3] Мне будет нужна Ваша консультация завтра, в девять часов. Я приеду к Вам.
Она отключила связь, повернулась к Рорку, что бы получить коды, и столкнулась с его пристальным взглядом.
— Что?
— Она очень много значит для тебя. Значила бы она меньше, и ты бы управилась с этим с гораздо большим изяществом.
— Я не обладала большим изяществом и в лучшие времена. Давай займёмся кодами. — Когда он замешкался, она вздохнула и сказала, — Окей, окей, хорошо! Она много значит, и будь я проклята, если он подойдёт к ней хотя бы на милю. А теперь, давай мне эти чёртовы коды!
— Всё уже давно отправлено в твой модуль, Лейтенант. Загружено и записано в память. Тебе нужно только указать имя того, с кем ты хочешь связаться.
— Позёр. — Пробормотала она, зная, что это заставит его усмехнуться, и вернулась к тому, чтобы связаться с остальной частью имён из списка Палмера.
Убедившись, что другие объекты находились там, где и предполагалось, и были и под охраной, Ева занялась файлами дела, к которым Рорк получил доступ.
Она провела час, перечитывая материалы дела и отчёты, и ещё один — просматривая свои диски с допросами Палмера.
***О'кей, Дейв, расскажите мне о Мишель Хаммел. Что сделало её особенной?
Дэвид Палмер, статный мужчина двадцати двух лет с приятной внешностью отпрыска богатого семейства Новой Англии, улыбнулся и подался вперед в предвкушении.
Его ясные синие глаза горели энтузиазмом; лицо, карамельно-кремового цвета, светилось здоровьем и жизненной энергией.
Увидев себя трёхгодичной давности, Ева припомнила свои тогдашние размышления: Наконец-то кто-то его слушал, наконец-то он получил шанс поделиться своим гением.
У нее была ужасная стрижка — в то время она все ещё стригла себя сама. Ботинки на скрещенных в лодыжках ногах были тогда новые и почти не поцарапанные. Не было обручального кольца на пальце.
В остальном, подумала она, никаких изменений.
Она была молода, здорова, в хорошей форме. Спортсменка, — ответил ей Палмер. — Очень дисциплинированные и ум и тело. Бегунья на длинные дистанции — Олимпийская надежда. Она знала, как блокировать боль, как сосредоточиться на цели. Она была на самой верхней ступеньке, ну Вы понимаете. Так же, как Лерой Грин был на самой нижней. Он годами затуманивал свои мозги запрещёнными препаратами. Никакой терпимости к разрушающим раздражителям. Он полностью потерял самообладание ещё даже до того, как ему причинили боль. Его разум сломался, как только он пришёл в сознание и обнаружил себя привязанным к столу. Но Мишель…
