Коллоидный Мир - Антон Чернов
А вот с комиссией выходит всё весьма неоднозначно, призадумался я. Лен уже наш выходит невелик, всего три деревеньки и поместье (из сухопутного коралла, что любопытно, но, думаю, вблизи разберусь). Так вот, у Стригора есть младший братец, Стризар, который, на минуточку, не первый год учится в городке. В Имперской Гимназии, что весьма характерный момент, да и обучение закончит в этом году. Стригор в детали не вникал, но за обучение ещё отцом отправленного братца платил безропотно.
И вот, в год окончания, но ДО прибытия имеющего образование члена семьи, прибывает комиссия. И думаю я, что это неспроста, а именно с целью направить Стригора в пущу. Не прямое покушение — ну реально, тут Жопа Мира, медвежий угол. Но видимо, покушение “на полшишечки”: убьется парень — Империя наложит ручки на лен ДО явки образованного братца, а тому… останется идти служить на ту же Империю либо в примаки к родичам, которых мало и тоже богатством не блещут. Такая вырисовывается, изящная интрига, при которой Империя нихрена не теряет, при этом получает “награду для верного” в виде лена, ну и высоковероятно — слугу-мага, что само по себе ценность немалая.
Ну а притащу башку — и молодец, забирай своё.
Хм, расклад учитывать надо, и к поместью возвращаться кругами. И да, тварь какую забить, начал я просеивать воспоминания, временами передёргиваясь — уж больно лютые твари в пуще водились.
Впрочем, чтоб не тратить время и не рисковать — воспользуюсь Росси. Вживаться “в тело”, я думаю, мне не один день, как бы не один месяц. И куча дел, от эфирных занятий до получения информации. И первый вопрос — КАК породившая Возвысителя цивилизация докатилась до этой боярщины позорной?
Стал думать-прикидывать, какую бы тварюшку прибить пулей. Кстати, нетривиальный вопрос: многие твари уязвимых мест просто не имели, требуя “разделки на куски”, подыхая от потери крови и прочих следствий расчленения.
Впрочем, тварюшка успешно нашлась, причём, как знал Стригор, неподалёку: тварь весьма гадкая, но не просто оседлая, а буквально вросшая в землю щупальцами. На берегу водопоя, собирая дань с местных тварей, впрыскивая в них желудочный сок и всасывая щупальцами. На тушку “с переваренным содержимым” Стригор наткнулся по пути, в страхе накричав на Индрика — семейного скакуна, наследие ещё от отца, ценность почище поместья: полуразумный, с развитой эмпатией, верный, преданный, быстрый, сильный… много эпитетов. И, кстати, узнав, “куда эмоционировать”, я послал зверушке эмоцию, на что тот ответил “успокоенно-ворчливой” эмоцией приязни и оттенка “волновался”.
Приятная зверюга, невольно улыбнулся я, возвращаясь мыслями к добыче. Так вот, трясинник, как звали тварь, была весьма гадкой и трудноустранимой. Щупальца прорастали в пятнадцатиметровом, а у матёрых тварей — и поболее, радиусе, естественно тварь оберегая от опасностей и обеспечивая пожрать.
Но, при всей гадостности, тварь имела уязвимое место. Глаз, прикрытый прозрачным, фактически бронированным костяным наростом — который, впрочем, не факт, что возьмёт и Росси. Обычно, если трясинника воевали, кидали что-то ярко вспыхивающее, слепя тварь: “на ощупь” щупальца были заметно менее опасны.
И вот за глазом, в не самой твёрдой плоти, скрывался мозг. И тут, даже если Росси до него не дострелит, то несколько выстрелов расплещут студень мозга гидродинамическим ударом — костей, кроме зазубрин-шипов на щупальцах и пластины на буркале (хотя, на глазу, совершенно не факт, что кость) тварь не имела. Собственно, если тварь убивали не “охреневая в атаке”, а по уму, использовался “живой метатель”, мечущая здоровые роговые копья. Была такая тварюшка в поместье, но сдохла ещё до кончины отца, от старости.
То есть, уже серьёзно стал прикидывать свои возможности я, возвращаюсь, благо память есть; ищу дерево поскрюченнее — трясинник “заводился” на них, вживаясь в древесину и, предполагаю, использовал корневую систему как путь для первых щупальцев. Ну и отыскав тело — просто расстреляю. Глаз — как доказательство “доблести”, это более чем подойдёт. Потом к поместью, кружным путём, благо что-что, а окрестности Стригор знал как свои пять пальцев.
Ну а дальше посмотрим. Старт, конечно, не “платиновый ковш в жопе”, но на фоне местных пейзан… В общем, неплохо. Куча интересного, даже с учётом позорного боярства. Может, кстати, всё не так плохо, а мысли Стригора — отсутствие образования. Ну реально, тип даже грамоту толком не знал, считал до ста “по памяти”, которая более чем хороша, как понятно.
Но, для начала, добыть глаз, потом изгнать комиссию и спокойно заняться разбором дел, как семьи, так и Мира с эфиром.
Придя к этому решению, я попробовал встать на ноги. Встал, не упал, но меня немного покачивало: старые рефлексы конфликтовали с новыми, на часть сенсорики шёл шоковый ответ… Ну, в общем, с Росси оптимально, а то я в теперешнем состоянии навоюю до утраты и этого тела. Тут сидеть надо, в спокойной обстановке, разбираться, причём и в теле, и в эфирном плане, также используя Архив: что, куда, зачем и нахрена. И делать это придётся, похоже, долго.
Попробовал наладить эмоциональный контакт с Индриком: “хозяин хороший, но дурак” — это одно, а вот взаимодействие “боевое” — совсем другое. И, невзирая на “память”, были у меня некоторые опасения. Но беспочвенные: на “подойти-ехать” зверюга отмыслеэмоционировала согласием, да и подошла, подогнув ноги.
Вообще, в текущем моём состоянии, Индрик — единственная надежда на выживание. Тела, естественно, уточнил я, взгромождаясь на спину животине. И не без интереса отметил, как жёсткий мышечный каркас “подгоняется” под зад: Стригор на такие “мелочи” не обращал внимания. Эх, изучать, разбираться, учиться делать самому, с искренней улыбкой отметил я.
Хотя это, похоже, “обратная связь” от питомца-симбионта, искренне радующегося, что “хозяин выздоровел” и транслирующего эмоцию мне. Впрочем, огорчаться мне, если по совести, тоже не стоит. Что-то потерял, а что-то нашёл, философски заключил я, подавая команду трогаться.
Через четверть часа мы были на опушке поляны с водопоем. Вообще, похоже, мне чертовски везло: пуща считалась “гиблым местом”, только недоучка-драчун типа Стригора мог сюда рваться. Но тварей не встречалось, повезло. А вот на границе поляны Индрик ощутимо начал подрагивать боками и выдавать эмоции тревоги: и трясинника почуял, и вопли Стригора вспомнил, так что к тревоге примешивалась обида.
Отослав мыслеэмоцию спокойствия зверю, я принялся разглядывать поляну перед водопоем. Раздутой туши уже не было, трясинник пожрал и “прибрал за собой”, дабы не отпугивать будущих жертв.
А я вглядывался в деревья — глаз должен
