Седьмая руна - Екатерина Каблукова
Последнее предназначалось Ле Шовену. Анима – часть ауры, которая на сутки оставалась в теле жертвы. Её изучение могло помочь следствию и ответить на ряд вопросов.
– Ну… э-э-э… – замялся преподаватель. – Видите ли, прошло много времени… И я не уверен…
– Неужели? – процедил Этьен.
– Я уже сделала, – перебила его ассистентка. – Реторта на моем столе. С красной крышкой. И девушку не насиловали.
– Откуда вы знаете? – Этьен кивнул, приказывая Пьеру взять реторту, внутри которой метался огонек анимы.
– Что именно?
– Все. С чего вы решили, что жертва – девушка, еще и невинная! Она ж вся в морщинах!
Франсуаза улыбнулась, и Пьер, ослепленный этой улыбкой, едва не выронил реторту. Этьен с трудом удержался, чтобы не пихнуть друга в бок.
– Видимо, вы плохо слушали лекции по некромантии, капитан, – насмешливо произнесла мадемуазель д’Эгре. – Иначе поняли бы, что морщины – следствие потери тургора, упругости кожи. Девушке не больше двадцати. Кто-то просто сцедил из нее всю кровь.
Она замолчала с улыбкой наблюдая за полисмагами. Оба мужчины потрясенно смотрели на девушку, пытаясь принять как факт, что красавица-блондинка оказалась еще и умной. Ле Шовен недовольно сопел у кафедры. Он как раз не слишком жаловал, когда ассистентка позволяла себе показать свой ум.
– Допустим, вы правы, – Этьен опомнился первым. – Но тогда где рана?
Он демонстративно осмотрел руки жертвы: сначала одну, а потом другую.
– Скорее всего, под коленом, там вена проходит близко к коже, – Франсуаза спокойно обошла возвышение. – Вы понимаете, что это значит?
– Что это может значить? – Пьер как завороженный следил за красавицей.
– Кровь, болван, – подал голос мрачный как туча Этьен. – Мадемуазель д’Эгре намекает, что кому-то понадобилась кровь девственницы…
Глава 2
Домой Франсуаза возвращалась затемно. Несмотря на позднее время, жизнь в студенческом квартале бурлила. Фонарей на узких улицах почти не было, но их с лихвой заменял яркий свет, льющийся из окон многочисленных таверн.
Оттуда же доносились музыка и громкий смех, часто перекрываемый визгливыми голосами продажных девиц.
Шлюхи часто захаживали в квартал в надежде на дармовую выпивку и зелья против зачатия.
И то, и другое было очень низкого качества, поэтому в тавернах часто вспыхивали ссоры, которые перерастали в уличные драки. Судя по шуму, одна из них вот-вот должна была начаться.
Франсуаза поморщилась и подхватила юбки, старательно обходя зловонную лужу, происхождение которой не вызывало сомнений. Хоть бургомистр и требовал штрафовать тех, кто оскверняет улицы города, очень часто помои с верхних этажей выплескивались на мостовые.
Обходя лужу, Франсуаза слишком приблизилась к стене дома. В этот момент дверь таверны распахнулась и проем полностью заслонила мужская фигура.
– Привет, красавица! – судя по заплетающемуся языку, его обладатель был изрядно пьян. – Куда торопишься?
Он попытался ухватить девушку за талию, но она ловко увернулась.
– Осторожнее, Жан-Жак! Не то упадешь!
– Фран… Франс… Франсуаза… это ты? – мужчина вздохнул.
– Ты разочарован?
Будь это любой другой знакомый, Франсуаза бы просто обратила все в шутку, но это был Жан-Жак. Девушка еще могла бы смириться, что он, не блистая умом, получил должность ассистента декана. Профессор Копен специально окружал себя людьми, на фоне которых выглядел особенно умным. Но Жан-Жак вечно приставал к Франсуазе, считая ее завидной добычей. От решительных действий его останавливало только знатное происхождение девушки. Ассистент декана, как бы глуп он ни был, прекрасно понимал, что с ним сделает граф д’Эгре, если дочь пожалуется, поэтому не переступал черту, ограничиваясь паскудными шуточками в адрес девушки.
Франсуазе оставалось только стискивать зубы и делать вид, что не понимает намеков.
– Конечно! Ты ведь такая красивая…
Жан-Жак опять потянулся к Франсуазе, девушка выставила вперед ладонь, на кончиках пальцев которой светилась магия.
– Я, кажется, просила обойтись без рук!
– И такая злая… – разочарованно протянул верзила.
– Я стану еще злее, если напомню тебе, что сегодня ты ведешь четвертый курс на кладбище? – поинтересовалась девушка.
– Сегодня? – он звонко хлопнул себя рукой по лбу и со стоном пошатнулся. – Я думал завтра.
– То есть ты сутки не выходил из таверны?
Ассистент декана ухмыльнулся и наклонился ближе, обдавая Франсуазу запахом перегара.
– Меня заперли в погребе! – доверительно сообщил он. – Дочь хозяина!
– И ты напился как сапожник?
– Обижаешь, сапожники не пьют такое вино! Попробуй, оно превосходно! – Жан-Жак посторонился, приглашая войти. – Пойдем в погреб?
Он подмигнул. Франсуаза тяжело вздохнула. В другое время она бы ушла, но упускать шанс попрактиковать на кладбище было глупо.
– Я бы с радостью, но боюсь, что дочь хозяина будет ревновать тебя.
– Это верно! Вот за что я люблю тебя, Франни, у тебя неплохо варит котелок! Для женщины, конечно!
– Поверь, я польщена! – понимая, что Жан-Жак напился до состояния слезливых признаний в любви и дружбе, она тяжело вздохнула. – И когда у тебя практика?
– Как обычно, в полночь, – верзила опять покачнулся и ухватился за косяк. – Думаешь, я не успею протрезветь?
– Думаю, ты даже пытаться не будешь.
Он хохотнул.
– А ты хорошо меня знаешь!
– Куда уж лучше, – пробормотала девушка.
– Тогда зачем мне трезветь?
– Хотя бы для того, чтобы не обрести покой на кладбище рядом с мертвяками, – Франсуаза сделала вид, что собирается идти дальше, но Жан-Жак держал ее за руку.
– Слушай, Франни, а что если…
