Любить сложно, не любить невозможно (СИ) - Мур Лана

Немного успокоившись, Раджит выбрался на каменистый берег, до красноты растер широкую спину жестким полотенцем, прошелся по рукам, кубикам пресса и, взъерошив черные волосы, стал натягивать на мокрые ноги широкие штаны. Отряхнув мелкие камешки, он напялил ботинки с толстой протекторной подошвой и, засунув полотенце обратно в рюкзак, поехал домой.

Выпроводив незваного гостя, Майра подмела двор, сбрызнула его водой и вернулась в дом. Там Ранбир и Сахель успели придать гостиной с кухне более-менее обитаемый вид и поднялись в жилые комнаты, а Майра принялась наводить чистоту.

— Ох! Остальное потом домою, — устало убирая с лица растрепавшиеся волосы, Майра смотрела на результаты своих трудов — гостиная и кухня сверкали чистотой, чугунная каминная решетка и камни облицовки были отмыты от копоти, экран из жаростойкого стекла искрился под светом тяжелой бронзовой люстры. Комнаты Сахеля и Ранбира она вычистила еще раньше. — А завтра еще и знакомство с сокурсниками, — тяжело вздохнула она и поднялась к себе.

Закрывшись в ванной, Самайра встала под упругие струи душа, благодаря Богов за то, что водопровод не разрушился или это брат восстановил его, не важно. Главное — он есть. Смывая с себя хлопья ароматной пены, Самайра задержала пальцы на более гладком и светлом, чем остальная кожа, шраме от ожога — неисчезающем свидетельстве того, о чем не позволял забыть брат.

Когда начался пожар и родители остались охранять тайный ход, по которому велели преданному слуге вывести детей, еще не старый Сахель взяв маленького Ранбира одной рукой за ладошку, на другой лежала крошка-Майра, стал пробираться к туннелю; вот тогда, горящая балка, упав, задела малышку. Пеленки мгновенно загорелись. К счастью, их удалось быстро потушить, но вот похожий на солнце шрам навсегда остался на бедре Самайры.

Глава 5. Вечерний визит

Вершины окружающих Удайпур гор золотились отблесками закатного солнца, а Абхилаша наносила последние штрихи, стараясь сделать свой облик еще более привлекательным. Еще раз прошлась по лицу широкой кистью для пудры, продела в мочки длинные тяжелые серьги и, тряхнув головой, покинула комнату.

— Ты куда так поздно собралась? — спросил Аниш дочь.

— К подружке, — равнодушно ответила она и поправила волосы, от чего на запястьях звякнули многочисленные браслеты.

— А подружку не Раджит зовут? — Аниш отложил старинную книгу в коричневом кожаном потрепанном переплете, которую читал до появления дочери. — Мне не нравится, что ты бегаешь за этим репортеришкой. У него старинная фамилия, но род занятий не соответствует нашему статусу, и ты должна это понимать. Моя дочь не может пятнать свою репутацию, общаясь с подобными людьми, и ставить под угрозу возможность заключения достойного союза.

Абхилаша подбоченясь выслушала речь отца.

— Разве может репутация одного человека сравниться с интересами всей семьи? — надменно спросила она. — Я и иду, как раз затем, чтобы узнать об интересующем нас человеке. Как уже говорила, Чаухан получил задание написать о нем статью. Вот я и узнаю, что ему удалось выяснить.

— Дочка, не думай, что удалось меня одурачить. Я прекрасно вижу твой интерес к журналисту, ведь прекрасно знаешь, что он тебе не пара. Но сейчас ты права — я хочу узнать о новичке все, что только можно.

— Конечно, папочка, — Абхилаша, приподнявшись на цыпочки, поцеловала отца в щеку. — А за репутацию не волнуйся — наш статус таков, что каждый в этом городе, не задумываясь, возьмет меня замуж, не смотря ни на какие пятна.

— Абхи! — загромыхал отец, но дочка поспешила покинуть комнату и не увидела его занесенную руку.

Раджит услышал шум автомобильного мотора и, выглянув в окно, поморщился — он узнал машину семьи Прамара и знал, кто решил приехать в столь поздний час, да еще и на окраину города. Абхилаша. С тех пор, как его, успешного журналиста, пригласили в колледж прочитать курс лекций, девушка стала его преследовать. Она пробралась на работу, а сейчас вот, заявилась домой. Но у Раджита не было ни малейшего желания связываться с избалованной и капризной девицей из богатой семьи. Он осмотрелся: раскрытый рюкзак лежал в кресле, свешивалось с подлокотника наполовину вытащенное полотенце, на столе стояла чашка с недопитым чаем и лампа, абажур которой был обклеен разноцветными стикерами, а через приоткрытую в спальню дверь виднелась разворошенная кровать и сброшенные прямо на пол джинсы. Сам же он, после душа был еще в обернутом вокруг бедер полотенце. Мысль одеться и принять гостью в приличном виде, после небольшого раздумья, была решительно отметена. «Она не предупредила заранее о своем визите, а у себя дома имею право ходить хоть голым», — подумал Раджит и услышал резкий стук в дверь.

Солнце уже скрылось за горами, тусклая лампочка над дверями едва рассеивала ночную тьму, и Абхилаша зябко передернула плечами, косясь на темнеющий невдалеке лес. «И почему он живет черте где, а не в центре?» — думала она, переступая с ноги на ногу — девушке не нравилась дикая природа, зеленой траве и проваливающейся под каблуками земле, Абхи предпочитала мощеные улицы и огороженные бордюрами клумбы. Адрес Раджита она узнала в редакции газеты, там же узнала и про его нынешнее задание. Дверь скрипнула, Абхилаша, перестав осматривать окрестности, повернулась на звук и онемела — в нешироком проеме стоял почти обнаженный мужчина. Девушка жадными глазами ощупывала контуры его торса, очерченные ярким светом, находящихся за спиной Раджита и невидимых Абхилаше светильников, лицо же репортера оставалось в тени. Слегка изогнувшись, Раджит оперся плечом о косяк, а рукой придерживал дверь, преграждая гостье дорогу и наблюдая, как она, нервно облизывая губы, скользит взглядом по проступающим под кожей мышцам, задержавшись на узле полотенца в самом низу плоского живота с темной дорожкой поднимающейся к впадинке пупка. Своим видом он надеялся смутить гостью и заставить ее уйти, но, кажется, добился обратного эффекта.

— Мисс Прамара, вы что-то хотели? — сверкнув белоснежной улыбкой, спросил Раджит.

— Я могу войти? У меня есть несколько вопросов, — ответила Абхилаша, стараясь заглянуть внутрь дома, но Раджит плотнее прикрыл дверь, от чего под смуглой кожей перекатились мышцы, притягивая взгляд Абхи.

— Как порядочный мужчина, я не могу принимать вас так поздно и ставить под сомнение репутацию девушки из благородной семьи, — глаза Раджита ехидно поблескивали в полумраке. — Кстати, как вы узнали, где я живу?

— У меня свои источники, — загадочно сказала Абхилаша и отбросила за спину длинную прядь, слегка сдвигая дупатту и приоткрывая шею и ключицу. — Так же, я знаю, что вы собираете информацию о новом начальнике полиции, а мне дали задание сделать доклад об интересных жителях нашего города. Я надеялась на вашу помощь.

«Слишком много знаешь, дорогуша», — подумал Раджит.

— Почему же не хотите написать о своем отце? — спросил он гостью. — Вряд ли в городе найдется более значимый человек. В любом случае, я не застал новичка дома.

— Не значимый, а интересный, — поправила журналиста Абхи. — Кто может быть более интересным, чем приезжий, ведь о нем еще никто ничего не знает, — мечтательно произнесла она, продолжая рассматривать торс и голые икры Раджита, и порядком раздражая его. — Так, вы знаете где он живет? Наверняка сделали фото! Покажите! — Абхилаша сделала шаг к Раджиту, а тот от нее отстранился. Слова девушки напомнили о другой — о незнакомке с закрытым лицо и янтарными глазами, слишком красивыми и слишком светлыми для простой служанки. «А если она не служанка, то кто тогда?» — думал он, и воспоминания о том, как девчонка умудрилась его отшить, вновь вызывали злость.

— Нет, я не сделал фото, — резче, чем хотел, ответил Раджит. — Не видел смысла фотографировать здание без обитателей. В любом случае, сейчас уже слишком поздно. Мне завтра на работу, а вам — в колледж. К тому же, холодает, я не хочу чтобы вы замерзли. Доброй ночи. Провожать не буду, — взмахом руки он указал на полотенце и еще больше прикрыл дверь.