Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна

О том, что принц Дамиан прошёл ритуал Поиска, написала ежедневная газета королевского двора. И хоть упоминание было кратким, без подробностей, но то, что принц отныне в активном поиске, и его избранницей может стать любая, теперь было самой грандиозной новостью королевства Бенестария.

Сейчас усталость и утихающее возбуждение пролетевшего дня были приятны, воспоминание о женских взглядах не злили, как обычно. Причина всему – сделанное наконец важное дело.

Дамиан полулежал на диванчике и улыбался, чувствуя, как на мягких лапах подкрадывается дрема, блаженствовал от ощущения расслабляющихся мышц, краешком сознания отмечал необходимость позже проанализировать совпадение ритуала Поиска и прорыва в лабораторию и предвкушал приятную вечернюю трапезу.

В комнату тихо вошел камердинер и стал так, чтобы обратить на себя внимание. Когда бровь принца над сонно прищуренным глазом вопросительно двинулась вверх, слуга с поклоном предложил облачаться. Дамиан не поверил ушам и даже приподнялся.

– Облачаться? Зачем?

– Её величие рейна и гости будут ждать вас в малой парадной столовой через три четверти часа!

Дамиан окаменел, но затянувшееся молчание требовало от слуги ответа.

– Малый парадный ужин на восемьдесят персон, выше высочие, – чуть менее торжественно поведал слуга. - В честь начала Поиска, ваше высочие. Ванна готова, мой реджи.

И поклонился.

Из глаз принца исчезли самые мелкие искры эмоций. И полежав ещё с полминуты, Дамиан поднялся и прошагал в ванную. Шаг был чеканным, строевым. Прекрасного настроения как не бывало. Восемьдесят персон, значит?

Принц раздевался в ванной так, что в каждом движении читалось раздражение, принимал ванну и по сторонам летели клочья пены, одевался тоже резко, будто хотел порвать парадный костюм. Этот костюм тщательно имитировал повседневный, но единственно подходил для малых парадных выходов в малой парадной, Бесплодие её разрази, столовой. В этом костюме ни у единого человека в королевстве не оставалось бы сомнений, что перед ним принц и никто другой. Как тут не злиться?

Делая все эти привычные действия слишком резко, Дамиан с той же злостью прикидывал состав приглашенных. Получалось, не больше пятидесяти гостей. Остальных можно было считать своими, почти членами семьи — фрейлины, некоторые с детьми, придворный маг с парой помощников, придворный лекарь, несколько вельмож из ближнего круга отца, возможно, главнокомандующий или ещё кто-то из военной элиты. А пятьдесят гостей, не иначе, это представители двадцати самых родовитых семей столицы.

Принц перед зеркалом поправил шейный платок и нарушил идеальную прилизанность светлых, слегка вьющихся волос, наведенную куафером. Провел пятерней сквозь пряди, придав им легкую взлохмаченность, и остался доволен. Ему нравилась его короткая стрижка, и не только тем, что с ней он чувствовал себя уверенно, но и тем, что она шла вразрез с пожеланиями матери о длинном хвосте, что, по её мнению, больше приличествовало принцу.

Возможно, это было мальчишеством, но всякий раз, одевая строгий костюм, Дамиан радовался, что смог отстоять право самому выбирать прическу. Его невысокая коренастая фигура с низким хвостом светлых сильно вьющихся волос или, не дай Плодородная, с распущенными длинными волосами, смотрелась бы и вовсе нелепо. А по-военному короткая стрижка делала его солиднее. И… как-то выше.

В сердце опять шевелилась тоска: Лев, вот кто был бы хорош на троне. Он и старший, и представительный – высокий, широкоплечий, с длинными, как нравилось матери и приличествовало принцу и наследнику, темными волосами. И хоть они также, как у Дамиана, вились, но выглядели солидно, по-королевски. У Дамиана же это смотрелось словно светлые детские кудряшки.

Ещё раз оценив свою внешность, он тоскливо вздохнул. Дюжину или чуть больше лет назад душу раздирала зависть к старшему брату. А сейчас только детское возмущение: как он мог? И чему тут завидовать?

Но не стоит об этом.

Итак, двадцать самых родовитых семей столицы, двадцать самых завидных невест в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти лет.

Принц знал всех в лицо и поименно, а с некоторыми даже танцевал на балах. Матушка чрезвычайно пеклась о том, чтобы младший принц не только брал на себя государственные обязанности, но и поскорее нашел свою пару.

И если государственные дела пятнадцатилетний принц ещё как-то мог понять, тем более, что к этому возрасту его обязанности были невелики и необременительны, то выходы в свет, где приходилось не просто часами стоять возле трона матери, но и танцевать, - о ужас! – с девушками, самая младшая из которых была минимум на год его старше. И даже это было ещё терпимо, если бы самая маленькая из них не была выше его на полголовы.

Для Дамиана эти мероприятия были пыткой. Всё время казалось, что над ним на смеются все: от самой невысокой девушки до высоченного седого старца – какого-то профессора из Королевской Академии Магии.

Он понимал стремление матери найти ему пару как можно раньше, и вполне осознавал пользу тренировок: выдержка и невозмутимость с помощью таких балов вырабатывались отлично. Да, после такого холодная неподвижная маска стала его второй кожей, умение не слышать самые близкие шепотки за спиной – почти врожденным.

Вот только главной цели балы так и не достигли – свою пару принц так и не нашел.

Зато всех отпрысков столичной аристократии женского пола он знал, и ещё точно знал, что, к сожалению, среди них нет той, которая ему нужна. И потому недоумевал: зачем матушка собрала этих господ?

Ещё можно было бы понять, начни рейна организовывать поездки по ближним или уж тем более понятно – по дальним городам, крупным и не очень, под видом каких-нибудь благотворительных ярмарок, смены бургомистров или самых неожиданных праздников. Да даже выезд цирковых трупп, к которым принц под маской мог бы присоединяться в свободное время (хотя где оно, это свободное время?), можно было как-то понять, ведь не охваченных вниманием принца женщин и девушек было много, очень много. Но столичная аристократия?..

В малую парадную столовую принц вошел, как того требовал дворцовый этикет – после малого оглашения его титулов и имени, но так естественно и спокойно, будто всякий раз перед завтраком, обедом и ужином оглашаются его титулы и звания. "Еще бы все мои достижения в обучении огласили", – думал принц, кивнув сразу всем, и направился к матери, чтобы приложиться к ручке.

Поприветствовав правящую чету, реджи остановился по правую руку от матери – по левую руку от неё стоял осунувшийся и похудевший отец – и повернулся к собравшимся. Малая столовая считалась очень демократичным местом, поскольку была обставлена весьма просто, но экстравагантно – длинный стол изгибался кольцом, оставляя лишь небольшой проход против места королевы к пространству в середине. Там цвела низкая клумба, огромная, но потрясающе великолепная.

В детстве младший реджи пробирался в эту столовую, сначала чтобы изучить устройство этого удивительного цветника, а позже – наблюдать, как помощники садовника наполняют её цветущими растениями или меняют увядшие. Смотреть за этим было так увлекательно, что он часами просиживал за оконной занавесью, подсматривая в щелочку за слугами, превращающими странную конструкцию из металла и ящиков в нечто восхитительное, пахнущее и яркое.

Принц окинул коротким взглядом стоявших вокруг стола людей, пока матушка коротко благословила трапезу именем Плодородной.

Присутствующие в большинстве своем были женщины. И в их взглядах принц ощущал надежду и ожидание. Только некоторые смотрели с любопытством или равнодушием, деланным или не очень. Неприятно.

Но «Ты же принц!», чтоб вас!

Напряжение внутри нарастало с каждым пойманным заинтересованным взглядом. Ещё раз мимолетно осмотрев садящихся за стол, принц уже сам себе сказал: "Реджи, ты будущий ре, король! Ты сможешь! Это просто ужин!"

Что ж, есть он смог. Но заставить себя улыбнуться так и не получилось.