Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Не хочу оставаться здесь.

Не могу оставаться здесь.

И не стану.

— Уйдёшь, говоришь… — спокойно повторяет Кенан. На его губах всё ещё играет та же улыбка, разжигающая во мне ярость. Она выводит меня из себя, потому что он смеётся надо мной и моими желаниями. Над моим стремлением к лучшей жизни, чем… вот это вот всё. — Готов поклясться, мы уже говорили об этом, не правда ли, мой цветочек?

Ненавижу, когда он так меня называет. Никакой я не цветочек. И уж точно не его цветочек. Я женщина. Я человек. Я не его игрушка, не растение, за которым нужно ухаживать и вовремя поливать, чтобы иметь возможность созерцать в любое время, а затем вырвать с корнем по прихоти. Хотя у меня и так уже не осталось лепестков.

— И куда ты пойдёшь, малышка? Здесь мы о тебе заботимся. Даём крышу над головой, кормим, спасаем от нищеты, от холода… Какая жизнь может ждать там такую девчушку, как ты? Без вещей, без семьи, без денег… Ты будешь заниматься тем же самым, только зарабатывая меньше и в первом попавшемся переулке. Не говоря уже о том, какая это чёрная неблагодарность с твоей стороны, Линн… Кто вытащил тебя из нищеты, когда ты была голодным, потерянным ребёнком — воришкой, которой за день не перепадало ни единой крошки хлеба? Кто превратил тебя в настоящую красавицу? И что я получил взамен? Всего несколько часов наслаждения твоей красотой?

На этот раз я твёрдо намерена не отступать. Это правда: мы уже говорили об этом. Я хотела уйти отсюда раньше. Но эти его слова всегда вынуждали меня остаться. Мне безумно страшно вернуться к той жизни, которая у меня была. Голод, холод, темнота, истощение. Много раз я была на грани жизни и смерти, бродя по улицам в одиночку.

Но больше всего я боюсь узнать, что не могу стать ничем большим, чем парой раздвинутых ног.

Но сегодня я не позволю этим страхам взять надо мной верх. Нет. Я способна на нечто большее. Если постараюсь, то стану хозяйкой своей жизни. Смогу начать собственное дело, какое было у моего отца, перед тем как он умер. Возможно, не в Сильфосе, где у женщин в принципе мало возможностей, а тем более у меня, бывшей проститутки. Но Маравилья — большой континент: я отправлюсь в другие страны, а если и там не найду себе места, то доберусь до других материков, если потребуется. Я читала, что по ту сторону моря женщина может стать кем захочет.

Я буду бороться. Я должна.

— Я хочу жить своей жизнью, лорд Кенан, — отворачиваю лицо от его руки. Он сощуривает глаза. — Спасибо, что подобрали меня с улицы, но я не хочу гнить в этом месяце до конца своих дней.

— Девчуля, на что ты рассчитываешь? На что надеешься? Что какой-нибудь рыцарь влюбится в тебя без памяти и создаст с тобой прекрасную семью? — он издевательски хохочет, как будто в жизни не слышал ничего более нелепого. — Ты разве недостаточно изучила мужчин в этих стенах, чтобы знать, что тебя ожидает? — закрываю рот, но он снова хватает моё лицо и уже совсем не осторожно. Он сжимает пальцы с такой силой, что мне становится больно. — Никто не любит шлюх, Линн. Ты никогда и ни для кого не станешь чем-то большим.

Мне трудно дышать. Это неправда. Я не хочу никакой семьи ни с каким мужчиной. Тут Кенан прав: я видела, какие они. Сюда приходили самые разные: одинокие, женатые, с дюжиной детей… Все они одинаковы. Я не жду, что кто-то меня полюбит. И не стремлюсь влюбиться сама. Возможно, не смогла бы, даже если бы захотела, потому что давно уже забыла, каково это — испытывать привязанность к кому-то.

Для меня любовь — это сказочка из далёких земель. Я не хочу её и не жду, какой бы красивой она ни казалась в историях других людей. Я хочу просто жить своей жизнью. Быть независимой. Самой зарабатывать деньги приличным делом. И увидеть, что мне может предложить этот мир.

— Не хочу я никакого мужчину. Обойдусь без него.

Смех Кенана разносится по комнате.

— Ой, не могу, цветочек. Ты так мало знаешь о мире? Тебя совсем ничему не учили? Ты, правда, питаешь такие иллюзии? Боюсь, ты слишком много читаешь историй из далёких стран по ту сторону океана. Здесь вы, женщины, не королевы. У вас нет никаких прав, кроме как давать жизнь нашим детям. Вы не стоите ничего без мужчины, который вас защищает. А кто тебя защитит, если не я?

Я не могу больше это слушать. Мне невыносима мысль, что в его глазах — и в глазах многих других — мы не больше, чем скот, который нужно клеймить. Для таких мужчин, как он, женщины — всего лишь инструмент: мы нужны только для того, чтобы нас использовали, чтобы мы рожали детей, увековечивая порядок, который они создавали на протяжении многих поколений.

Моя жизнь не будет такой. Иметь или не иметь детей будет моим решением. И, конечно же, они не будут зачаты от какого-нибудь урода, пришедшего в это злачное место.

Я резко отталкиваю Кенана и встаю, гордо выпрямляясь, даже будучи без одежды. Приподнимаю подбородок, как будто стараясь оказаться на одном уровне с Кенаном, хотя он намного выше меня.

— Я ухожу, — повторяю, не говоря ни слова больше.

Обхожу его, чтобы поднять своё платье.

Но не успеваю сделать и шага, как он хватает меня за запястье. С такой силой вонзившись ногтями в мою кожу, что из меня вырывается стон боли. Но это ничто по сравнению с той грубостью, с которой он снова швыряет меня на кровать. Моя спина сильно ударяется о матрас, выбивая весь воздух из лёгких. Пытаюсь сесть, но он уже оказывается надо мной, прижимая своим телом к кровати и сдавливая ноги так, чтобы я не могла пнуть. Он снова хватает рукой моё лицо и, когда я пытаюсь стряхнуть её, даёт пощёчину: удар оказывается таким сильным, что у меня кружится голова.

Страх. Ужас.

И хотя я ещё не отошла от удара, он вынуждает меня посмотреть на себя.

— Ты моя, цветочек. И твоё место здесь.

Он жёстко целует меня, я стону, сопротивляясь. Пусть он перестанет. Пусть оставит меня. Пусть уйдёт.

Его рука на моей ноге заставляет развести бёдра.

Нет.

Нет.

Чувствую боль, когда он толкается в меня. Сжимаю зубы, пока он продолжает вбиваться, снова ломая меня.

Я уже потеряла счёт тому, сколько раз проходила через это.

Больше не могу.

Я позволяю ему поверить, что нахожусь в его власти. Пусть думает, что он может снова меня трахнуть. Что я останусь с ним. Даже издаю несколько стонов. Даже прошу прощения. Даже обхватываю его рукой.

Пока другая скользит по матрасу. Ищет под подушкой.

Нашла.

Я вонзаю кинжал ему в спину, не колеблясь. Изо всех сил. В отчаянии. С уверенностью, что это единственное, что я могу сделать, если хочу сбежать и не бояться потом до конца жизни преследования.

Первый потрясённый стон звучит прямо напротив моих губ, но это меня не останавливает. Я прижимаю его к себе, обхватывая рукой, чтобы не пытался отстраниться. Второй удар. Третий. Силы покидают его, и я пользуюсь моментом, чтобы быстро вырваться, позволяя ему упасть мёртвый грузом на мою кровать. Хотя он пока ещё жив и смотрит на меня с распахнутыми глазами.

Я не остаюсь наблюдать за тем, как он умирает.

Торопливо хватаю с пола нижнее бельё и платье, одеваюсь так быстро, как только могу. Даже не пытаюсь завязать шнуровку на спине, чтобы не тратить время. Кенан стонет за моей спиной, пытаясь позвать на помощь, делая всё, чтобы выжить, но не способен даже закричать. Тем не менее, кто-то может услышать странные звуки и зайти проверить.

Подхватываю небольшую сумку, в которую побросала всё необходимое, и оглядываюсь на умирающего Кенана на белых простынях в багровых пятнах. Его лицо искорёжено от боли, он отчаянно хватается за постельное бельё, выдавливая мольбы.

— Я же сказала, что уйду, — шепчу ему.

Открываю окно. Больше не оглядываюсь на Кенана. Меня даже не волнует, как долго он ещё будет мучиться, пока окончательно не сдохнет.

Набравшись смелости, я прыгаю навстречу свободе.

АРТМАЭЛЬ

Дуан, может, и не лучшее место в мире, но я всё равно буду по нему скучать. Поэтому я позволяю себе, перед тем как покинуть город, остановиться в таверне и выпить за процветание столицы Сильфоса и её жителей. Изначально я планировал заказать только один кувшин, но затем пораскинул мозгами (ведь в пути меня может одолеть жажда!) и в итоге выпил три.