Серпентин − змеиный камень (СИ) - Глинина Оксана

Мать в свое время, из-за своей любви к молоденьким оруженосцам, еще после рождения дочери, что-то там себе натворила по женской части, дабы больше не рожать да фигуру не портить. Что же касается отца, то ввиду слишком тяжкого бремени правления, на его жизнь покушались так часто, что последний раз чуть не стал удачным. В итоге правителя на старости лет попросту разбил паралич на всю нижнюю часть тела.

А Удвиг считал себя слишком умным для побочного семени. Зачем давать фавориткам слишком большие надежды на ложные возможности. Они, по мнению молодого наследника, и так были хороши, правда, для иных утех, но никак не для материнства.

— Ты прекрасно понимаешь, — заговорил Удвиг, обращаясь к отцу. — Что мне в любом случае придется жениться на Риджите Дардас. Так что можешь не волноваться по поводу Герды.

Молодой человек с вызовом посмотрел на престарелого короля.

— Послушай меня, я не идиот! — воскликнул Крайстут. — И вижу, как ты пялишься на девчонку с первого дня ее появления при дворе.

Забавно. А ведь Удвигу казалось, что голову ему затуманил азмир и выпитая настойка дурман травы. Поэтому он чуть было не уложил её в свою постель прямо в шатре. Что действие золотого порошка, что настойки вот уже несколько часов, как выведены из крови очищай-камнем, но мысли о Герде не оставили его голову.

— Новое лицо при дворе — это всегда интересно, — нашёл себе оправдание молодой принц.

— Ты мне зубы не заговаривай, щенок! — процедил отец. — Можешь таскать любую девку во дворце, но за эту конкретную Вардас тебе отсечёт яйца, не посмотрев, что ты единственный наследник на престол Великого княжества.

— На его бы месте я гордился такими возможностями для своей дочурки…

— Это Вардас! Йодас тебя задери! Меч Латгелии, и он мне нужен!

— Но не до такой степени, как, например, лорд Дардас, — не упустил возможности поддеть отца Удвиг.

— Дардас — это деньги, а Вардас — меч и сила! За ним пойдут воины, если эти тощеногие и белобрысые эльфы снова удумают отрезать себе от наших территорий… Да какое там… — махнул рукой старый король, — они метят на все наши Земли. Жадные сволочи! За Вардасом пойдут воевать даже крестьяне, и его уважают, действительно уважают. Но чтобы кормить и снабжать оружием эту армию, мне нужны деньги. Немалые. У Вардаса таких денег нет. Зато есть у Дардаса и на этом всё!

— У нас в княжестве настолько плохо обстоят дела с казной?

Удвиг даже был немного обескуражен отчаяньем в словах отца. И это человек, который порол его за малейшую провинность в детстве? Кунигас приказавший из-за непригодности убить Жеймо? А ведь отец теперь сам был похож на полудохлого пса, пытающегося жалким своим рыком распугать подкрадывающихся диких кошек.

Ну и дела!

— Если бы ты хоть немного интересовался внутренними и внешними делами княжества, — вздохнул отец. — А не тем что находится у придворных девок под юбками. То очень скоро выяснил, что казна наша за все предыдущие стычки с этими остроухими тварями сильно оскудела. Мы всё-таки держава меча и копья. Из-за того, что Деусу было угодно основать наше княжество в клубке змей, у нас слишком много врагов. Наш внутренний и внешний рынок пришли в упадок из-за козней империи. Нам нужно налаживать отношения с Севером и двигаться далеко на Восток — Ниппон, Кандун и даже Хашмир. Но для всего этого нужны деньги и так уж вышло, что самые богатые залежи золота нашей страны лежат в карманах у Дардаса.

— Ну, тогда его влияние в государстве лишь усилится, — констатировал Удвиг. — А если его несравненная дочь еще и разродится наследником, то Дардас и на сам трон не поленится залезть. Ты не боишься смуты, например, или бунтов других Домов?

— Мне уже нечего бояться, — хмыкнул слабеющий Крайстут. — Я сделал для тебя и для короны всё что смог. Об остальном должен позаботиться ты сам.

— Что ты имеешь в виду? — не понял молодой человек.

— А то! — собравшись с силами воскликнул король. — Мне осталось совсем недолго. Если ты возьмешься сейчас за ум, который у тебя пока сосредоточен в штанах…

«Будто бы сам в молодости был святым, — подумал про себя Удвиг. — Только что бастардов не наплодил по всему двору, как дед когда-то». Мысли свои принц предусмотрительно придержал при себе.

— …то возможно, очень скоро вникнешь в дела Латгелского княжества, — продолжал рассуждать отец. — Как во внешние, так и во внутренние.

Старик устало откинулся на подушки.

— А девчонку Вардас не трогай, — с придыханием проговорил Крайстут. Сухая старческая рука — которая когда-то держала с легкостью меч и безжалостно драла самого Удвига — тянулась к прикроватный тумбочке за стаканом с водой.

Удвиг опомнился от наваждения, сжалившись над немощным стариком, который приходился ему отцом, но полюбить которого он так и не смог, подтянул к руке вожделенную хрустальную ёмкость. Напившись вдоволь, Гедмин хрипло отдышался и снова заговорил:

— Ее отец не потерпит того, что его дочь будет шлюхой, пусть и королевской.

От усилия по лицу короля заструился пот.

— Вардас дочку холил и лелеял не для того, чтобы ты ее попользовав, бросил как сучку для других кобелей.

М-да. За ведением постоянной борьбы с эльфийской империей, Крайстуту некогда было образовываться и познавать тонкости литературной речи. Жизнь с солдатами, в полевых условиях сильно урезала запас выражений кунигаса.

— Он её на родину жены то ли за графа, то ли за герцога отдать собирается. Всё же нам нужны связи и с Ивелессом — она лучшая для этого кандидатура.

Конечно лучшая, но не для ивелессца. Решил про себя Удвиг. Что ж пусть себе лелеет его отец мечты о богатстве Дардаса. Он — Удвиг — тоже заставит с собой считаться. Если допустить этого толстосума до власти, то так можно и с трона подвинуться, причём насовсем. Все получат ровно столько, сколько сам Удвиг решит. Что же касается его, то он тоже получит свою награду. В конце концов, следующим королем быть ему.

С этими мыслями Удвиг в сопровождении тени покинул покои отца. 

Глава 3

Герда влюбилась. Очень сильно и, видимо, навсегда.

Нет, она и раньше, конечно же, была влюблена в Удвига, но то были детские чувства, которые не шли ни в какое сравнение с той бурей эмоций, которую она испытывала сейчас. Ей хотелось петь, танцевать, слушать трели птиц в саду, журчание воды в пруду, и шелест трав на лугу. Во всём этом Герде слышалась особая музыка. Неповторимая музыка первой любви.

Это так прекрасно, оказывается, любить! Нет, то, что родители очень сильно любили друг друга, она знала с самого детства. Не просто уважали, а именно любили. Их сильные чувства отразились и на детях, в которых они не чаяли души. Безумно любя всех своих детей от самых старших братьев до маленькой Бригги. Но теперь Герда понимала, насколько они были счастливы. И даже немножко завидовала. Девушке тоже хотелось быть такой же счастливой, как мама и папа.

С такими светлыми мыслями Герда прогуливалась в яблоневом саду, который вошел в активную пору своего цветения, одаривая своих гостей бесподобным ароматом. Подул весенний резвый ветерок. Словно мальчишка-озорник, взъерошивший кудри девочек-подружек, так и он поднял вверх лепестки соцветий. Вокруг Герды стало твориться невообразимое чудо — бело-розовый «снегопад» окружил ее со всех сторон. Не заметив, как полностью дала волю теплому внутреннему порыву, Герда стала кружиться в такт танцующим на ветру лепесткам, сливаясь с ними в своем легком, по-девичьи невинном танце.

— Ниель, ‒ обратилась немного удивленная леди Риджите к одной из своих спутниц — худенькой шатенке. — Кто это там, в саду танцует?

По стечению обстоятельств прекрасная Риджите Дардас как раз срезала красные розы из королевского цветника в компании свиты, состоящей из молодых девушек, явившихся ко двору, как и она, на весенние праздники Возрождения. Ее внимание привлекла чья-то фигура, мельтешащая среди яблонь. Деревья находились на таком расстоянии от розовых кустов, что девушка не смогла рассмотреть, кто именно кружится среди цветущих яблонь. А то, что человек кружился, было видно — тонкая фигура мелькала среди стволов в водовороте падающих лепестков. Розовое утреннее платье развевалась под стать цветочным вихрям…