Академия магических риэлторов. Продай и беги (СИ) - Сапфир Ясмина
Я потянулась к дверной ручке, но Лат решительно перехватил мою ладонь. Сжал горячими пальцами. От этого неожиданного контакта с парнем, к щекам прилил жар.
Я даже немного дернулась от нахлынувших ощущений. Лат казался таким горячим, а пальцы его поглаживали ладонь, словно непроизвольно, инстинктивно.
Фет приблизился, чуть притянул за талию, но не обнял — только подвинул.
— Эйли. Ты такая колючая. Внешне вроде милая, почти куколка. Лицо детское, глаза огромные, темно-карие, я редко такие видел, как спелые вишни, мягкие рыжие волосы, как у чаровниц фей из земных сказок, стройная фигурка и все на месте… А ведешь себя как ершистый парень. Или это я так на тебя действую?
Он еще чуть приблизился, наклонился и сгорбился, так что наши лица оказались вровень. Теплое дыхание пощекотало щеки.
— Объясни мне, Эйли? Вроде я тебя выручил. И планирую это делать дальше. Чем я тебе не нравлюсь в качестве напарника?
Я отшатнулась от его слов, едва не подвернула ногу и очутилась в крепких руках Лата. Опять! Черт побери! Опять! Фет поддержал, поставил на место и произнес с иронией в голосе:
— Ладно! Все равно у тебя нет выбора! Остальные уже разобраны. Вернее, выбрали себе подопечных. А тех, кто на тебя пытался претендовать, я слегка мотивировал в другом направлении, — и он так сверкнул глазами, что стало ясно — как именно мотивировал. С Латом старались не связываться. Этот красивый парень прослыл лучшим боевым магом среди студентов. Даже не на курсе! Среди всех! Равные ему находились. Но не лучшие. Зачем ссориться с таким мощным сокурсником, если можно отступиться от желаемого? Что ж… похоже я влипла. Не знаю, почему так подумала. Ну парень, ну напросился в телохранители. Думаю, ректор для этого нас и пригласила. Чего такого? Но я смотрела на Лата и чудилось — ловушка захлопнулась.
Лицо парня выглядело, как обычно, беспечным. Улыбка не сходила с губ, взгляд сверкал юношеским задором. Интересно, почему он меня-то выбрал? Поспорил с товарищами? Заключил пари? Судя по всему, так оно и есть. Будем надеяться, при мне флиртовать с другими не станет. Даже не представляю, к чему об этом подумала. Фет мне защитник, а не любовник. Имеет право!
Парень спрягал руки в карманы свободных черных брюк, и ожидал, пока соберусь с мыслями. Белая футболка сидела на Лате как влитая, подчеркивая все мышцы до единой — даже кубики пресса. Шикарен, ну что тут скажешь. Я вспомнила, что утром отказалась от платья и выбрала брюки стрейтч, со свободной синей рубашкой. Я редко думала о своей привлекательности, не красилась, наверное, целую вечность. Волосы либо собирала в косу, либо оставляла просто распущенными.
И следующее, что всплыло в голове — поразило до глубины души. Куда мне до красавиц-однокурсниц. Чернобровой Мириам, похожей на принцессу востока, с длинными волосами цвета воронова крыла и загорелой кожей. Вот уж кто всегда одевался так, чтобы подчеркнуть фигуру. Либо в узкие платья-футляры, либо в легинсы, без белья и футболки до талии. Мы индикаторы, можем себе позволить.
Корви напоминала подкачанную Барби. Светлые волосы чуть ниже плеч, густые, просто обзавидуешься. Зеленые глаза трепетной лани и фигурка фотомодели с чуть более выдающимися грудью и бедрами. To, что надо, глаз не отвести. Себя я всегда ощущала взрослой, зрелой, и не думала о собственной привлекательности. От любых свиданий отказывалась, предпочитала учебу и практику любым вечеринкам с другими студентами.
***
Казалось — Лат полная мне противоположность. Плейбой, красавчик, ловелас и повеса. Я никогда особо ему не симпатизировала, скорее наоборот — фет мне не нравился. Особенно его бирюзовый взгляд, что порой прожигал насквозь, смущал, волновал.
Иногда Лат замирал в коридоре и следил за мной, словно изучал. И я, как последняя школьница, старалась не смотреть в сторону фета, но нет-нет, да и косилась — так, мельком.
Я ведь всегда считала себя выше глупых юношеских бредней. Я женщина в возрасте, хотя и выгляжу молодо. Романы, флирты, заигрывания — все это уже в далеком прошлом. Я рассталась с благоверным, когда поняла, что мы стали чужими. Слава богу, нашла свое место здесь, фактически начала с чистого листа. И вовсе не для того, чтобы опять по уши вляпаться в любовную историю. Нет, для меня они всегда плохо заканчиваются.
Но почему-то сейчас, здесь, рядом с Латом, который даже не касался — только смотрел — я снова чувствована себя юной девочкой. Зачем-то сравнивала себя с сокурсницами, переживала из-за наряда, прически… Фу, ты! Бред какой-то!
Я снова потянула ладонь к ручке. Лат дернулся, словно раздумывал — не перехватить ли, но благородно позволил отворить дверь.
Кабинет ректора представлял собой нечто среднее между лабораторией алхимика и местом работы ученого. У правой стены подпирали друг друга деревянные шкафы, под потолок. На полках выстроились пестрые шеренги книг, с названиями на разных языках, по большей части мне незнакомых. Где-то в центре средней полки выделялись томики «Войны и мира», а рядом — «Анна Каренина». Студенты язвили: мол, ректор неверно приобщается к русской культуре, тут гораздо нужнее словарь ненормативной лексики. Заодно поможет нервы успокоить после общения с нерадивыми студентами и коллегами, что порой вели себя еще хуже учащихся. Риэлторы, куда же деваться’ Профессия такая. Поражать, убеждать, шокировать. Даже преподаватели старались не терять форму…
У левой стены толпились стеллажи с банками-склянками сомнительного вида, в которых пенились и пузырились цветные жидкости. Тяжелый дубовый стол располагался примерно посередине. За ним, в кресле с высокой спинкой, рассчитанном на великана, сидела хрупкая, немного нескладная женщина.
Высокая прическа ее напоминала о моде земного средневековья. Эдакий торт на голове с булавками, заколками, которые поблескивали в свете потолочных светильников с изображениями цветов и листьев.
Строгий костюм ректора отсылал воображение к чиновникам тех лет, когда я только-только пошла в школу. Даже пуговицы — крупные, блестящие вписывались в образ. И все это сочеталось с высокими лакированными ботфортами, что заканчивались намного выше юбки.
Я видела их под столом, без специальных «заглушек» у ног владельца.
Вообще этот дубовый предмет мебели напоминал скорее обеденный стол, нежели рабочий. Тумбочка притулилась рядом, совершенно нелепо маленькая, из более темного дерева.
Казалось все здесь подбиралось так, чтобы ни одна деталь интерьера не сочеталась с другой. Как и одежда ректора. Дабы меблировка соответствовала духу бессменного «рулевого» вуза — Клементина занимала место ректора с самого основания Академии.
Мои кроссовки бесшумно ступали по розовому паркету, хотя девушки на каблуках отстукивали тут чечетку. Лет догнал, и мы приблизились к Клементине почти одновременно.
Трудно поверить, но нелепая прическа, странная одежда и сапоги разве что без шпор принадлежали молодой женщине с гладким, округлым лицом, мягкими чертами, маленькими губами и широко распахнутыми фиолетовыми глазами. Так выглядели многие женщины расы гроллов. Название так и скрежетало на языке, но представители расы казались тщедушными по сравнению с теми же фетами, ниссами, зерталами. Они напоминали людей, только с чуть более красивыми, немного детскими лицами и более вытянутыми телами.
Клементина имела очень редкий дар — смешанный. Могла работать индикатором, оценщиком и даже боевым магом.
Ректор смерила нас с Латом внимательным взглядом, задержалась на каждом, словно изучала, как подопытных кроликов и сообщила:
— Совет вуза постановил, что вы будете работать в связке.
Лат, казалось, сдерживал улыбку. Я же поджала губы. Клементина усмехнулась: так смеется умудренная жизнью женщина над проказами юных парней и девушек. Видит их симпатию, гордость, предубеждение и понимает — все это сломается, раскрошится в прах под давлением чувств и взаимного притяжения.
Хм… Клементина ведь в курсе, кто я и сколько мне лет… Странно. Впрочем, кто же их знает, этих гроллов. Я понятия не имела сколько живет раса ректора. Но внушительный стаж Клементины заставлял предположить, что не одно тысячелетие.
