Шеррилин Кеньон - Пощады не будет
Покачав головой, Сэм постаралась подвести разговор к истинной причине, приведшей ее сюда, и напомнила себе, почему ей вообще не следует считать этого мужчину интересным:
— Даймоны сегодня показывались?
— Ты ведь знаешь, я не должен говорить тебе этого.
Этот кодекс чести всегда ее раздражал. Вер-Охотники происходили из той же расы, что и даймоны, и таким образом ощущали некие узы со своими «кузенами».
— Знаешь, от людей в вас столько же, сколько от даймонов.
— А людей мы тебе тем более не выдадим, — подмигнул он. — Но, отвечая на твой вопрос, нет. За последние недели рядом с клубом не было даймонов.
В это трудно поверить. Переполненные туристами места, такие, как это, всегда привлекали их особое внимание.
— Серьезно?
— Да, знаю, это странно. Как будто они взяли паузу или что-то вроде того. Обычно группа или две да покажется. Последний раз мы видели одного из них перед открытием… И он показался при свете дня.
— Опять ты за свое, — усмехнулась она. Его слова были полнейшим абсурдом. — Даймоны не могут расхаживать под солнцем, все это знают.
— Да понимаю я, но говорю тебе, он был тут во плоти, а солнце вовсю сияло. Он вышел из клуба, будто ему было наплевать.
Она все еще не верила ему. В этом не было смысла.
— И никто из вас не подумал рассказать нам?
— Мы подали рапорт Оруженосцам, — людям, которые помогали Темным Охотникам и защищали их днем, когда те не могли выйти на свет, не загоревшись при этом ярким пламенем, — и говорим об этом каждому Темному Охотнику, которого встречаем. Но поскольку никто больше не видел даймона при свете дня, они думают, что мы сидим на мете,[4] и игнорируют предупреждение, списывая все на случай массовой галлюцинации, вызванной чрезмерным употреблением хмельного меда.
Его слова позабавили ее:
— А ты употребляешь мет?
— Ты ведь знаешь, что он подействует на меня не больше, чем на тебя. — Большинство наркотиков не оказывают никакого эффекта на Темных и Вер-Охотников.
Сэм все еще не могла поверить Деву.
— Ты говорил Ашерону?
— Опять же, он заявил, что был только один даймон, который мог гулять днем, и что он лично его уничтожил. И нет ни единого шанса, что появился еще один.
И все же Дев определенно верил, что они видели даймона при свете дня. Она чувствовала это всеми фибрами своей души.
— Может, это был какой-нибудь гот с клыками?
— О да, а то я не могу отличить человека от даймона. Я же в этом полный ноль.
Она засмеялась над его сухим сарказмом. Как он может быть таким милым и раздражающим одновременно?
— Ладно. Я тебе верю. Но…
Он поднял руки, сдаваясь.
— Я тебя понял и согласен, что это бред. В этом нет смысла. Я просто довожу до тебя факты. Делай собственные выводы.
— Что ж, если ты прав, будем надеяться, что это просто аномалия и он вспыхнул через три секунды после того, как ушел.
— Надежда на чудо. — Дев поднял с плеч наушники и снова надел их. Ей казалось странным, что мужчина может выглядеть так сексуально с этим хитрым изобретением на голове, но, все же, у него это получалось.
Невероятно странно…
— Можешь спокойно заходить, — показал на дверь Дев. — Внутри нет Темных Охотников.
Она оценила его предупреждение. Хотя и не нуждалась в нем. Близость другого Темного Охотника истощает силы, но ее были столь велики, что потеря была бы совсем незначительной. Не говоря уже о том, что она обладала не хилыми боевыми навыками, независимо от того, подпитывали ли их способности Темного Охотника. И именно это делало ее одной из machiskyli… одной из Спутников Войны. У даймонов имелась своя элита, у Темных Охотников были Спутники. Мужчины и женщины, кто жил ради сражений и единственную радость находил в вырезании сердец своих врагов.
Это метка, которую она носила с гордостью. И сегодня она всем своим существом чувствовала присутствие даймона. Ей просто нужно найти его, схватить за горло и душить до тех пор, пока она не почувствует себя лучше. Что значит, она должна оставить соблазнительного медведя у двери, зайти внутрь и сделать свою работу.
— Увидимся позже, Медведь.
Он кивнул, и она ступила в темноту. Народу в клубе было немного, поскольку было только семь вечера. Несколько человек ели за передними столиками. Еще двое сидели в баре, который обслуживали оборотни в человеческой форме: волк и медведь, имевший поразительное сходство с Девом. Должно быть, один из его близнецов.
Сэм подошла к волку и заказала бутылочку.
— Закуска нужна? — спросил он, открыв выпивку и протянув ей.
Она покачала головой и проигнорировала любопытный взгляд, направленный на ее руку в перчатке. Она не особо ладила с едой и надеялась, что сможет спокойно попить пиво. Сэм начала доставать бумажник, но волк остановил ее.
— Я помню тебя с того сражения. Не нужно денег.
Она почувствовала испытываемую им боль, увидев проблески его прошлого. Прошлого, оставившего волка с глубоким чувством вины. Николетта Пельтье умерла, защищая его, и он чувствовал себя так, будто лишил матери женщину, которую любит… эта ужасная боль оставалась похороненной глубоко внутри него и жгла, как уголь. То, что он так яростно заботился о своей жене, делало его хорошим человеком.
— Спасибо… Фанг. — Имя всплыло в ее голове так же четко, как и образы его прошлого. Образы, которые усилятся до невыносимого уровня, если она хоть как-то прикоснется к нему.
— В любое время, — кивнул он.
Сэм отошла прежде, чем приняла больше остаточных эмоций и образов его прошлого. Она так ненавидела эту способность. Все было бы не так плохо, если бы она могла как-то контролировать ее. Но, увы. Эмоции других людей часто путались с ее собственными, и она с трудом разделяла их. Вот почему Сэм избегала людей, насколько это было возможно. И почему не могла прикоснуться к кому-либо рукой или другой обнаженной частью тела.
Если она коснется…
Это будет ужасно.
«Почему у меня нет способности летать? Или какой-нибудь действительно полезной, скажем, пирокинеза?»
Но нет. У нее была никчемная способность к эмпатии и психометрии…
За этот «дар» она бы с удовольствием врезала Артемиде. Но Сэм также обладала телекинезом, что определенно бывало на руку, особенно в бою. Так что, не все так плохо, ведь у нее появилось дистанционное управление задолго до того, как Юджин МакДональд в своем «Зените»[5] задумался о пульте.
Потягивая пиво, Сэм бродила по клубу, славному и темному, — не раздражающему ее чувствительные к свету глаза. В это время в ее голове проскальзывали отголоски тысяч различных событий, случившихся здесь за последние полтора века.
