Ясмина Сапфир - Убить нельзя научить
Общаясь междометьями и нечленораздельными возгласами, эти мальчики и девочки из драгоценного металла понимали меня с седьмого-восьмого раза. Хотя объясняла я им всего лишь — как склепать рефераты и дипломы из многобитного богатства виртуальных развалов. Перед другими вариантами их «подготовки к сессии» даже моя наивность пасовала и выбрасывала белый флаг.
Настоящие, не виртуальные Вузы, казалось, и думать обо мне забыли… А тут…
И вот смотрела я на страничку скайпа и думала — стоит ли поднять трубку.
Звонок прервался и, казалось, проблема решилась сама собой. Но только я дернулась в сторону кухни, скайп, будто бы опомнился и заголосил снова.
А она настырная, эта Академия.
Ладно. Если продолжит трезвонить, когда приду с чаем, возьму трубку.
Я сходила на кухню, заварила себе зеленый Ахмад с цветами жасмина, налила в любимую кружку и вернулась в комнату.
Скайп притих, и я решила, что провидение сделало выбор за меня. Как бы не так!
Только я так подумала, звонок загундел опять, противней и громче прежнего.
Я приняла вызов, и на экране появился мужчина лет сорока. Что-то в нем было не так, но я никак не могла смекнуть — что же именно.
Возможно сочетание черных бровей с почти белоснежными волосами, забранными в низкий хвост. Сразу стоило предположить, что работая в Академии, седеют даже такие «мутанты». Возможно карие глаза, настолько светлые, что казались темно-оранжевыми. Сразу стоило предположить, что имею дело с инопланетной расой варваров-мутантов. Возможно размеры — плечи «Академии войны и мира» не умещались в экран. Сразу стоило предположить, что эти варвары-мутанты даже не вооруженные, ужасно опасны. То ли хищная улыбка, что осветила лицо Академии, когда я, наконец, откликнулась на звонок. Мои «золотые ученики» уже заработали бы, как минимум, недержание.
Но ведь и я сейчас не лыком шита! Выскочив из-за угла, напугаю любого до нервного тика или даже до икоты. Может форумные девушки этого и добивались? Чтобы я внешне максимально приблизилась к их кумиру и на собственной шкуре прочувствовала — как тяжко бедняжке без тонны штукатурки и литров помады? А они умнее и коварней, чем казались!
Нехотя включив видео со своей стороны, я с тоской оглядела рыжую женщину неопределенного возраста. Длинные волосы торчали во все стороны. Если бы фраза «я упала с самосвала, тормозила головой» уже не существовала, моя прическа вдохновила бы на ее создание непременно. Под красновато-карими глазами залегли тени бессонной ночи и следы глубоких дум — куда же послали меня в чате. Без Гугла разобраться не выходило.
Отоспавшись, я могла похвастаться хотя бы белоснежной кожей — гладкой и молодой, как у всех индиго, сколько бы лет им не стукнуло.
Из-за юного вида, в последние годы преподавания в Вузе со мной случился страшнейший конфуз. Бывшая студентка, теперь лаборантка другой кафедры, встретив меня в коридоре, дежурно спросила:
— Ольга Искандеровна! Как вам удается так великолепно выглядеть?
И я, насмотревшись новомодных сериалов, не подумав, ляпнула:
— Ты, что не в курсе? Я же вампир!
Пошутила называется!
Знала бы заранее, какое зерно зароню в слабые умы молодежи, помалкивала бы в тряпочку. Даже под пытками. Или хотя бы оглянулась — не затесались ли рядом подозрительные личности с бледными лицами и в черной одежде.
Но тогда я была наивной индиго, не пуганой популярностью среди фанатов клыкастых и сексуальных.
Провела свое занятие, усталая, но довольная добралась до кабинета и… обомлела.
Возле него выстроилась очередь черной-причерной молодежи. Ну прямо как в пионерской сказке про черную-черную комнату и черную-черную руку, что носилась вдогонку за черными-черными пионерами.
Щедро обсыпанные белой пудрой лица ребят, их полусредневековые костюмы, с кружевами, паутинками и летучими мышами производили неизгладимое впечатление. Казалось, нечисть вернулась с рассветом на кладбище и столпилась на проходной. Ждала момента, чтобы показать удостоверение «настоящего вампира» или «истинного зомби» и занять свой, законный гроб.
Долго еще вспоминала я невиданное зрелище, сравнимое разве что со слетом готов на главной улице нашего города. Тогда пенсионеры вызвали священника, уверяя, что там настоящий «шабаш нечисти».
Но больше запомнилось все же другое. Не успела я подойти к двери кабинета, как наперерез бросилась эта самая черная-причерная толпа. Я с трудом спасла руки от навязчивых поцелуев, не говоря уже о полах любимой теплой кофточки. Отступив к стене, выставила перед собой папку с лекцией — единственное свое оружие. Толпа заволновалась и расступилась. Навстречу мне вышла самая черная девушка с самым белым лицом и заунывным голосом провозгласила:
— О Великая! Мы пришли, чтобы ты обратила нас в вечность…
Наверное, после этого во мне окончательно созрело решение об увольнении.
Новенькая видеокамера ноутбука придала мне немного уверенности. Во всей красе показала мелкие, точеные черты лица и длинную шею над высокой грудью.
— Здравствуйте, Ольга, — растягивая слова, произнес мужчина на том конце скайпа, вернув меня из воспоминаний в реальность. — Хотелось бы предложить вам работу.
Я кивнула скорее из любопытства, чем из заинтересованности. «Академия войны и мира» голосом Змия-искусителя продолжила:
— Нам очень бы пригодился ваш преподавательский опыт. Преподаватель, индиго, да еще со степенью — такая редкость.
Тут бы мне насторожиться, но бессонная ночь, в приступе самобичевания, отключила инстинкт самосохранения напрочь.
— Я понимаю, что вы давно не работали по специальности. Но это не беда, — слишком сахарно убеждал «Академия войны и мира». — Я, кстати, ректор. Зовут меня Езенграс Грискольти. Так вот. Мы предлагаем вам сразу и повышение, и жилье, и работу с лучшими студентами. Сегодня шестое сентября, учебный год только начался.
Я кивнула, уже по инерции. Без этого Езенграс замирал и улыбался. А долго выдержать его улыбку под силу, наверное, только слепому. Ректор замолк в ожидании какого-то другого ответа. Но ничего другого на ум не приходило. Да и язык едва ворочался.
По счастью, Езенграс не отличался долготерпением и отличался догадливостью. Спустя несколько минут по моему компьютерному времени он прокашлялся и заявил:
— В час дня за вами заедет наш водитель, и отвезет на место работы. От вас мне достаточно только устного согласия. Договор скрепляется энергией индиго.
Я кивнула еще раз. Езенграс так спокойно рассуждал об энергии индиго, что мой сонный инстинкт самосохранения наконец-то приоткрыл один глаз. Человеческие ученые узнали о нашей расе недавно. Рассказывали не иначе как с придыханием, а то и вовсе с суеверным трепетом. Но до полного пробуждения моему инстинкту самосохранения было еще ой как далеко. И Езенграс немедленно воспользовался ситуацией.
