Лорел Гамильтон - Страдание

— Да, хорошо. Почему у меня башка не варит? — задался он вопросом.

— Ты только что узнал, что твой отец в больнице, и у тебя совсем мало времени, чтобы с ним проститься. Тебе придется возобновить отношения со всей семьей в свете критической ситуации столь глобального масштаба. Дай себе пару минут, чтобы все осмыслить.

— Отличный совет, — ответил он, все таким же потрясенным голосом.

— Хочешь об этом поговорить?

— Если будешь со мной говорить, ты не сможешь позвонить по поводу самолета, — заметил он. Слова были разумными; тон оставался все еще отстраненным.

— Верно, но, похоже, тебе нужно поговорить.

— Да, но больше всего мне нужно, чтобы ты организовала перелет. Сейчас немного оклемаюсь, а затем передам дела другим на время своего отсутствия.

— Я сделаю то же самое.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я люблю тебя сильнее, — ответила я.

— А я еще сильнее.

— А я вообще безгранично.

У нас это стало своего рода ритуалом, в котором он, Натаниэль или я говорили друг другу эти слова, но бывало, ему следовали только двое из нас. Иногда ты в них просто нуждаешься.

Глава 3

День подходил к концу и в подземельях «Цирка Проклятых» уже начали просыпаться вампиры, поэтому, когда я позвонила с просьбой о частном самолете, Жан-Клод уже мог поговорить со мной лично. В его голосе не было тех сонных ноток, потому что он спал не по-настоящему. На протяжении дня Жан-Клод мертв, так что, когда он просыпается, то просто резко приходит в сознание. «Вампирский сон» больше походит на выключатель: включен — в сознании; выключен — мертв. Его тело еще в течение пары часов охлаждается, но не становится холодным как у трупа, и цвет не меняется, потому что на самом деле он не мертв и не подвергается разложению. Если вы умерли и вы человек, то ваше тело начинает разлагаться сразу после остановки сердца. Это как сорвать цветок в саду — можно поставить его в воду, замедлить процесс увядания, но как только его сорвали, он начал умирать. В течение долгого времени цветок еще выглядит симпатично, но это лишь выжидательная тактика и конец неизбежен. Жан-Клод был вампиром, Принцем города Сент-Луис и он был мертв и прекрасен уже на протяжении около шестисот лет. Конечно, его смерть не была неизбежна. Теоретически, он мог оставаться свеж как безупречная роза еще пять миллиардов лет, пока наше солнце, наконец, не испустит дух, взорвавшись и поглотив собой всю планету. Работая истребительницей, я убила немало вампиров, поэтому знала, что будь ты даже Мастером Города, и главой новообразованного Американского Совета Вампиров, это не делает тебя воистину бессмертным, а просто чертовски могущественным. Отчасти именно поэтому он уже проснулся, хотя на небе еще светило солнце. Но не находись он так глубоко в подземелье, которое начало свою жизнь, как цепь естественных пещер, а позже, десятилетия назад, преобразовано в шикарные комнаты, то даже он оставался бы до сих пор мертв для мира.

— Я чувствую твою тревогу, ma petite. Что случилось?

Пришлось пересказать и ему.

— Я могу организовать для вас с Микой туда перелет, но не смогу присоединится, пока не заверю Мастера того участка, что мы не идем захватывать его земли.

— Мне и в голову не пришло, что нам надо улаживать все с местными вампирами для посещения отца Мики в больнице.

— Если бы вы были обычной парой, то да, но ты мой человек-слуга, часть триумвирата силы, который мы разделяем с моим подвластным волком, нашим недовольным Ричардом. Если бы это был Ричард, и двое из нас направлялось на чужую территорию, они были бы уверенны, что мы едем, чтобы их уничтожить.

— Нам просто нужно доставить Мику к постели его отца, пока не стало слишком поздно, вот и все. Им ничего не стоит проверить и удостоверится, что такой-то человек находится в больнице.

— Всегда было непросто перейти с одной земли на другую для Мастеров вампиров или вожаков стаи верживотных. Вы с Микой — Нимир-Ра и Нимир-Радж, королева и король леопардов нашего местного парда. Есть ли леопарды в родном городе Мики?

— Не знаю, — ответила я.

— А должна была узнать, — сказал он, спокойно.

— Дерьмо, — с чувством выругалась я. — Это все реально скоро достанет меня.

— Новый Совет вампиров действительно совсем еще новый, ma petite, мы не можем позволить, чтобы в нас видели тиранов и деспотов. Если вы ступите на чужую территорию, по меньшей мере, без предупреждения, это будет расценено как высокомерие. И будет выглядеть так, словно вы — мы — считаем всю страну своей и имеем право посещать любое место и делать там все, что сочтем нужным. Что может привести к волнению меньших лидеров и даже сделать их нашими врагами настолько, чтобы дать повод к восстанию против нас.

— Я думала, мы избавились от последних бунтовщиков, или тебе известно что-то, что не известно мне?

— Мне не известно о мятежниках в нашей стране, зато точно известно, что ходит недовольство, потому что недовольные найдутся всегда. Никогда, ни при каких правительствах в любой форме в любом уголке страны не будут счастливы тем, как ими правят. Это в природе политического зверя — его ненависть.

— То есть ты хочешь сказать, они ненавидят нас, потому что мы сформировали Совет, чтобы обеспечить их безопасность от вампиров-изгоев?

— Я хочу сказать, что они бежали к нам за безопасностью, но теперь, когда чувствуют себя в безопасности, они начинают обращать внимание на саму силу, позволившую остаться им защищенными, и они начинают чувствовать к ней недоверие, даже боязнь.

— М-да, просто супер. Выходит нам с Микой и Натаниэлем уже нельзя поехать и повидать его отца.

— Причем здесь Натаниэль?

— Он наш третий. Мика хочет, чтобы он поехал.

— А, я подумал, ты берешь Натаниэля, потому что он твой леопард зова, впрочем, как и Дамиана, как вампира из твоего собственного триумвирата силы. — Супермогущественный вампир мог создать тройную силовую структуру между ним, его человеком-слугой и подвластным верживотным, но я была первым человеком, создавшим собственный эквивалент такому союзу. Жан-Клод полагал, что тот факт, что я некромант и его человек-слуга, перемешало к чертям всю метафизику, но честно говоря, мы не знали как это произошло, знали только, что это произошло.

— Я не планировала брать с собой и Дамиана. Он — часть моей энергетической базы, но он не наш возлюбленный.

— Он — твой любовник от случая к случаю.

— Если бы я взяла с собой всех, кто «мой любовник от случая к случаю», нам понадобился бы самолет побольше.

Он засмеялся, тем удивительным, осязаемым смехом, от которого затрепетала моя кожа, словно он касался меня через телефон. Я задрожала. В его голосе еще остался глубокий оттенок мужского смеха, когда он ответил: