Дженнифер Рардин - Пуля на закуску
— Ага! Парочка есть. Хочешь мне помочь?
— Нет, постою здесь, понаблюдаю. Ты вот что: подходишь к нему на цыпочках, тихо-тихо, чтобы не разбудить, и как следует толкаешь его в плечо. Обычно он бывает так поражен, что падает набок. Круто?
— Потрясающе!
— Только не давай ему себя лягнуть, потому что это верная смерть.
— Я похож на дурака?
Я смотрела на него молча, пока он не начал переступать на месте.
— Да вроде нет.
— Хороший ответ. А теперь, женщина, — поддержим храброго героя перед самым захватывающим приключением всей его жизни!
Я выбросила в воздух кулак:
— Вперед, рыцарь!
Коул наклонился ближе:
— Я вообще-то думал о долгом и сочном поцелуе.
— Еще до первого свидания? Да за кого ты меня принимаешь?
Мы обменялись широкой улыбкой, вспомнив нашу первую встречу и то, что закончилась она зрелищным поцелуем взасос. Спонтанный порыв, который в другой ситуации ни у одного из нас не случился бы.
Я смотрела, как Коул начал подкрадываться, изображая из себя отставного ниндзя, и изо всех сил подавляла смех. Верблюды наблюдали его приближение со скучающим вниманием животных, слишком усталых, чтобы реагировать на такую мелочь. Спали только лежачие, но Коул решил, что здоровенная самка посреди загона тоже задремала. Он подкрался прямо к ней, уперся руками в широкий бок и толкнул изо всех сил.
Она повернула голову, посмотрела ему в глаза — и плюнула.
— Да, очень смешно, — заявил он, вернувшись к изгороди, где я хохотала, не в силах остановиться.
— У тебя совершенно брэндовый запах появился, — заметила я. Лицо у меня болело от смеха. — Как назовешь духи?
Хотя он уже вытер лицо дочиста, сейчас провел по нему рукавом еще раз. Сморщил нос.
— Может, «Из глубины души»?
— Да, вполне соответствует. Когда найдем Вайля, ты к нему особо не приближайся.
— Ладно, давай пойдем отсюда.
— О'кей. Но я никогда не забуду этого выражения у тебя на лице. Сколько живу, буду помнить.
— На моем? А на ее?
— Ты про верблюдицу?
Он кивнул:
— Я серьезно. Уверен, что она вообще не знала, что хочет харкнуть, пока эта слизь не сорвалась с губ. Ты видела, как она мне моргала этими огромными своими ресницами? Я тебе говорю, для нее это было неожиданностью не меньше, чем для меня.
Я не могла сдержаться. Лицо у него было абсолютно серьезно, а я расхохоталась, как филин. Мгновение спустя Коул присоединился, и мы, в самом сердце одной из самых опасных стран мира, стояли, ржали и хихикали, как пара закадычных подружек.
И этого мне хватило.
— Коул, я доперла! Он ничего не понял.
— Доперла? До чего?
— Вот ты сейчас сказал про верблюдицу. Насчет того, что она своих действий не осознавала. Так вот, ручаюсь, с нашим «кротом» та же история! Подумай сам. Дэйв представить себе не может, кто его предает. И мы тоже никого не засекли. А потому что «крот» и сам не знает, что он «крот».
Коул подумал и сказал:
— И лучше согласуется с репутацией спецсил. — Он начинал принимать мою теорию. — В смысле, какие-то предатели в вооруженных силах вообще есть, но в элитных войсках их трудно себе представить. А уж тем более в данном случае.
— Так, давай думать в эту сторону, — сказала я, когда мы пустились по следу Вайля в обратный путь к городу. — Колдун — некромант. Как он мог подчинить себе кого-то из людей Дэйва?
— Ну, я думаю, убил кого-то из них, сделал из него мумбо-джумбо и отправил обратно.
— Такая сила впечатляет, — ответила я. — Каждый из них кажется вполне живым. Не могу никого из них вообразить мертвым даже временно. Кроме…
Слова встали у меня поперек глотки. Я остановилась. Коул ушел вперед, заметил, что меня рядом нет, вернулся и встал передо мной. Заглянул мне в лицо.
— Жас? Тебе нехорошо?
Я кивнула. Да, не слабо затошнило от такой мысли.
— Дэвид — мертвец. Или нежить. В общем, не то чтобы живой, другое что-то. — Голос мне отказал, я говорила шепотом. — Он мне говорил, что это случилось на учебном задании. Но могло быть не так. Может быть, Колдун хочет, чтобы Дэйв так помнил. Он как-то излишне гладко об этом рассказывает.
— А что он еще говорил?
— Что работает на Рауля. Только… — Я вспомнила разговор, который у нас был, когда убили в его группе врача. — Он уже знал все подробности моего визита наверх. Так что Колдун мог ему встроить и ложное ощущение цели.
Нет, постой минуту. В первый раз, когда мы с Раулем встретились лицом к лицу в роскошном номере в Лас-Вегасе, я его спросила, бывал ли там и Дэйв. И он не дал мне прямого ответа. Сказал: «В некотором смысле».
Черт, черт, черт! Что-то случилось, пока душа Дэйва летела в космосе. Рауль его как-то… упустил, уступил более сильной хватке Колдуна? Как это вообще действует? Или — может ли быть, что Дэйву был предложен выбор, и он решил работать на Колдуна? Нет. Не может. Должно существовать логичное объяснение.
Вот как на духу: если бы не этот проклятый хиджаб, я бы стала на себе волосы рвать. Не могла себе придумать худшего варианта. Потому что если я права… если мой брат жертва Колдуна… я подалась вперед, уперлась руками в колени, чувствуя, как к горлу подступает желчь… это значит, что Дэйв обречен на окончательную смерть, как только перестанет быть нужен этому сукину сыну.
Глава восемнадцатая
Спросите любого надзирателя любой тюрьмы любой страны земного шара — и он вам скажет, что изоляция творит чудеса. Можешь считать себя крепким орешком, можешь думать, что плевать тебе на одиночество, плевать, что не с кем поделиться мыслями, не с кем слова сказать. Но пройдет время — и ты уже свернулся в уголке в клубок и плачешь, как грудной младенец.
Однажды я подошла к этому близко. Погиб мой жених, погибла жена моего брата — она была мне, как сестра, — я потеряла команду близких и личных друзей, утратила верную поддержку и нежность брата-близнеца. Так что я отлично знаю, что такое быть одному. Это верный путь к сумасшествию, вот что это.
Сказать, что мысль еще хоть раз в жизни встретиться с этой перспективой меня не радовала, — было бы невероятным преуменьшением. Вместе с утверждением, что Памела Андерсон подвергалась некоторой коррекции. Или что агентства новостей слегка редактируют свои репортажи для пробуждения зрительского интереса. И все же, шагая с Коулом к древнему храму, где мой оглушенный мозг уже не мог отрицать, что Вайль, наверное, остановился здесь что-то проделать с животным, уведенным с аукционного двора, я поняла, что мне предстоит снова пройти эту долгую пустую дорогу. Не исключено.
